Олег Иванов - 1923

Тут у Николая возник один вопрос, который его заинтересовал. А как интересно это прошло по партии. Поддержала ли она поведение вождей?

— Скажите, а что, все большевики работали на германские деньги? Или были те, кто категорически отказывался?

— Конечно были. Прежде всего нынешний кровавый палач - Дзержинский. Он категорически протестовал против использования денег немецкого и австрийского Генштабов. На этом фоне сильно ругался с Радеком и Ганецким и даже добился исключения их из партии. Люксембург ему активно в этом помогала. Но он впрочем всегда был немного не в себе. Нынешний вождь Сталин, и все те, кто находился в это время в России, естественно не могли принимать участие в этом процессе. Так что из крупных вождей - Сталин, Каменев, Калинин, Троцкий.

— Вы сейчас затронули очень серьёзный вопрос. Скажите, в политической деятельности подобных партий всегда существует противоречие между работой вождей в эмиграции и теми, кто остался в стране. Как Вы оцениваете, кто сильнее влиял на политику партии в 1917 году?

— В том-то и дело. что приехавшие эмигранты. Они ведь не просто приехали, они привезли мешок денег и надежду для тех, кто постепенно умирал здесь. Накал ненависти к пораженцам был велик. Наш народ, он по своей сути патриот, поэтому не любил «тех, которые в пломбированном». И от партии большевиков здесь оставались крохи. Но тут Родзянко и прочие либералы убрали царя, и русскому народу стало всё дозволено. На этом фоне выигрывали те, у кого больше денег, больше решительности и способности к организации. Как мы видим, у Ульянова всего этого хватило.

Николай принял решение. Все креветки были съедены, мясо впрочем тоже. Лекция бывшего агента тоже вроде нашло своё логическое завершение. Надо было закругляться.

— Хорошо. Вы проделали большую работу. И её обсуждать надо конечно не в ресторане. Но меня сильно интересует на это. Неоценимую важность играют Ваши контакты в банковском мире Швейцарии. Большевики из страны украли кучу денег. И эту кучу они частично хранят там. Поэтому продумайте следующий вопрос - что Вам нужно, чтобы устроиться, причём вполне благополучно устроиться где-нибудь в Латинской Америке - в Бразилии или Аргентине. Осесть, прижиться. Врасти так сказать, корнями. России будут нужны Ваши контакты. Не сейчас - время ещё не пришло. Пока только идёт борьба за формирование нового курса. Лет через десять поднимутся и укрепятся люди государственной и националистической ориентации. Вот им и будут нужны Ваши знания. А стране будут нужны деньги, которые ушли из неё после 1917 года.

— Хорошо. Вы говорите от имени какой-либо структуры?

Хороший вопрос, подумал Коля. Я и структура. Самое главное, ещё понимать бы зачем это мне всё. Это же дела таких минувших дней. Какая мне разница кто сколько денег украл. Впрочем, если я не смогу уйти к себе, надо будет решать финансовые вопросы. Впрочем, если брать в расчёт деньги фонда в саквояже Сергея. То там сейчас 150 000 долларов. Покупательная способность доллара сейчас в 100 раз выше, чем в конце века. Значит у меня полтора миллиона. Это немало. По крайней мере для России и Германии.

— Нет, решил он. Я говору от собственного имени. Но я думаю, что вместе мы сумеем решить вопросы Вашего ухода из страны и первичного размещения там. А дальше - покажет время. Ещё денёк, максимум два, мы будем здесь. Потом снова в Москву, далее везде. Так что день у Вас есть. Решайте.

Они остались с Надеждой сидеть за заставленным тарелочками столиком. Надо было мельком посмотреть бумаги и осмыслить то, что он узнал. Бумаги были добротные - движение денег по ним было прослежено весьма и весьма тщательно.

— Коля, осторожно позвала Надя. Её голос был какой-то необычный, и он пригляделся - точно, на глазах у неё стояли слезы.

— Ты что так расстроилась, кошка? - спросил он, действительно не понимая в чём дело.

— Коля, а почему большевики победили?

Честно говоря, Николай ждал всего, только не этого вопроса. Но потом понял - революция полностью поломала жизнь Нади. Пополам. Как для его родителей война. Чтобы не происходило потом, для них весь мир делился на две части : до войны и после. И эти части не соприкасались никак. Так и здесь. Наверное спокойный, обеспеченный мир до переворота 1917 года и все ужасы потом. Действительно, вопрос почему так произошло будет восприниматься не как строка в экзаменационном билете, а как личное, больное и выстраданное.

— Ты знаешь, Надя, основная проблема тех, кто правил была в том, что они совсем не понимали русский народ. Они считали, что тот хочет Проливы, а народ хотел землю, они считали, что народ готов воевать до победного конца, а народ хотел мира. Вот этот зазор и увидели большевики. И они нашли такие слова, которые подняли всю Россию на поддержку их программы. А вот их противники были к этому явно не готовы.

— Коля, но я ведь помню это время. Я тогда была совсем девчонкой, но ведь тогда понимали, что стоит только начать давать народу землю, как мы развяжем весь этот страшный мешок народного гнева. Если мы отбираем землю у владельцев, почему этого не могут сделать другие?

— А большевики, видишь, этого не боялись. Они смело раздували пожар крестьянского бунта, безжалостного и беспощадного, как писал Пушкин. И обрати внимание, они сумели загнать джина обратно в бутылку.

— Значит, всё равно нельзя было не пройти через кровь и смерть?

— Надюша, ты понимаешь, еще в начале XIX русское дворянство говорило исключительно по-французски. Вспомни первую главу войны и мира Толстого. Они и жили совсем другой жизнью. А всё потому, что они не желали смешиваться со своим народом. Они хотели жить другой, западной, цивилизацией, играть по совсем иным правилам. Когда в деревне случался недород и крестьяне пухли от голода, в городе, наоборот, снижалась цена на мясо. Крестьянам надо было несмотря не на что платить налоги и подати, вот они и гнали родных бурёнок на убой. И откуда тут возьмётся любовь и понимание? Для крестьян барская жизнь была чем-то непонятным и загадочным. Поэтому как дворяне не считали крестьян за людей, так и крестьяне так же относились к дворянам. Поэтому, как только государство ослабило вожжи, так эта вековая ненависть вырвалась наружу. А большевики просто подлили масла в огонь.

— Но почему такая жестокость? Почему эти расстрелы, обыски. Беззащитные люди… - её голос сорвался, губы дрожали.

Она ещё пыталась что-то сказать, но у неё не получалось. Коля понял, что дело плохо. Он подошёл к ней, обнял, стал гладить и что-то говорить, успокаивая. Надя уткнулась в него лицом и зарыдала. Она плакала долго и прижималась к нему, словно искала защиты. Коля молча гладил её по голове и плечам. Она постепенно приходила в себя, затихая.