Александр Михайловский - Путь в Царьград

Мне тоже стало как-то не по себе. На мгновение я представил вместо Бисмарка, выступающего в Рейхстаге, женщину… Бр-р-р…

— А военную форму, ваше величество, — продолжила ровным голосом свой рассказ полковник, — женщины надели не от хорошей жизни. В середине двадцатого века Россия четыре года сражалась с коалицией европейских государств. Ядром этой коалиции была Германия, которая собиралась не только завоевать Россию, но и уничтожить весь наш народ. Война была страшная. Немцы и их союзники дошли до Волги и Кавказа, были на подступах к Москве, осадили Санкт-Петербург.

Россия потеряла, по разным подсчетам, до 26 миллионов человек, причем меньшую часть на поле боя. Немцы на нашей земле зверствовали так, что даже турецкие зверства на Балканах не могут с ними сравниться. Они сжигали деревни с их обитателями, расстреливали заложников, травили людей собаками.

И вот тогда-то женщины в России пошли в армию, чтобы заменить павших мужчин. Сотни тысяч их воевали, десятки тысяч погибли на поле брани. Но Россия победила в этой страшной войне. Когда наши войска вошли в Берлин, Германия сдалась на милость победителя и подписала безоговорочную капитуляцию.

Ну а потом у женщин уже было трудно отобрать военную форму, — и полковник Антонова кокетливо улыбнулась, — вы ведь прекрасно знаете, ваше величество, как трудно бывает порой мужчинам спорить с женщинами.

Рассказ нашей гостьи ошеломил меня. Боже мой! Через какие испытания прошла наша страна! Четыре года войны! Германцы у ворот Москвы и Петербурга! Сколько русских людей сложили головы, но не склонились перед германским ярмом! Двадцать шесть миллионов! Это потоки, реки крови! Нет, надо сделать все возможное и невозможное, чтобы подобное не повторилось в нашей истории.

Государь тоже был ошарашен рассказом своей прекрасной гостьи. Он заплакал. Слезы покатились по его щекам. Вообще-то, всем, кто хорошо знал его, было известно, что у царя, как говорят в народе, «глаза на мокром месте». Но скажу честно, я и сам едва удержал слезу, узнав о страшной войне будущего, несравнимой даже с великим нашествием Наполеона.

Полковник Антонова тактично промолчала, сделав вид, что не заметила минутной слабости государя, а потом продолжила:

— Ваше величество, позднее, когда у нас будет больше свободного времени, я вам расскажу еще многое из истории России XX века. А пока я хочу передать вам послание от командующего нашей эскадры контр-адмирала Ларионова. После того как вы его прочтете, я готова ответить на все ваши вопросы.

С этими словами полковник Антонова достала из своей сумочки пакет и с поклоном протянула его государю. Тот взял его, вынул из него лист бумаги, внимательно прочел, после чего снова аккуратно сложил его и положил в пакет.

— Мадам, адмирал Ларионов пишет, что ваша «авиация»… Если я правильно понял, это те летательные аппараты, которые находятся на флагманском корабле адмирала? — полковник Антонова утвердительно кивнула головой. — Да, так вот, ваша авиация пересекла Черное море и уничтожила турецкие войска в Закавказье, стерев с лица земли крепость Карс. Так ли это на самом деле?

— Да, ваше величество, именно так. Крепость Карс в данный момент представляет собой развалины, а турецкие войска в Закавказье частично уничтожены, частично пленены. Оставшиеся в живых в панике разбежались. И теперь, даже под угрозой смерти, их вряд ли удастся снова повести в бой против сеющих смерть «ифритов и джиннов, прирученных неверными». Войска же великого князя Михаила Николаевича в ходе боевых действий практически не понесли потерь.

Государь с изумлением посмотрел на полковника.

— Скажите, мадам, а что будет дальше с Константинополем? Ваш адмирал пишет, будто вы собираетесь возродить Византийскую империю, назвав ее Югороссией. Как это все будет выглядеть — я не совсем представляю себе подобное?

— Ваше величество, — ответила мадам Антонова, — мы прекрасно понимаем невозможность занятия Проливов и Константинополя войсками Российской империи. Мы знаем об одном соглашении, заключенном в прошлом году в Рейхштадтском замке с императором Австро-Венгрии Францем-Иосифом. Согласно этому соглашению, опрометчиво подписанному канцлером Горчаковым, Россия, еще не начиная войну, обрекла себя на поражение. И не военное, а дипломатическое.

Собственно говоря, за что нам приходится воевать? За то, чтобы помочь Австро-Венгрии заполучить Боснию и Герцеговину? А Британии — Кипр и Египет? Я думаю, если постараться, то можно найти еще немало других любителей дармовщинки. Италия, к примеру, не откажется от Ливии, если, конечно, ей это предложить. А в январе этого года в Будапеште соглашение было дополнено конвенцией, которая напрямую приведет Россию на конгресс в Берлин, где о нее вытрет ноги вся европейская сволочь…

Здесь я скрипнул зубами от злости. Этот выживший из ума старик одним росчерком пера загнал Россию в угол. Причем тексты тайком подписанного соглашения были даже не идентичные. В австрийском варианте вообще не шла речь о самостоятельности Болгарии. И главное — Россия отказывалась от Проливов и Константинополя. Надо еще будет разобраться — это глупость или измена?

Услышав об этом злосчастном соглашении, государь нахмурился. Он и сам был в душе против него, но дал добро на его подписание, уступив яростному нажиму канцлера Горчакова. И вот теперь, когда казалось, что мечта всех русских царей осуществилась, надо отказываться от богатства, которое само свалилось нам в руки.

Посмотрев на государя и на меня, мадам Антонова поняла, какие чувства обуревают нас.

— Ваше величество, господин генерал, я могу обещать вам, что Проливы, оказавшиеся в наших руках, не станут препятствием для прохода русских военных судов из Черного моря в Средиземное и обратно, — мадам Антонова машинально похлопывала сложенным веером по раскрытой ладони, затянутой в тонкую кружевную перчатку. — Да, мы рассматриваем Югороссию как своего рода буфер между Российской империей и другими государствами. Поверьте мне — любая держава, решившая напасть на Россию, теперь долго будет думать, а стоит ли это делать, и не слишком ли дорого ей это обойдется? И скорее всего, желающие пойти войной на Россию, а значит, и на Югороссию, вряд ли найдутся.

Император нервно погладил свои бакенбарды, от волнения он, как обычно с ним бывало в подобных случаях, начал слегка картавить:

— Да, мадам, но каковы будут взаимоотношения между нашими государствами?

— Ваше величество, а какими могут быть взаимоотношения между матерью и сыном? Ведь Россия — наша мать, и мы никому не дадим ее в обиду. Кто нашу мать обидит, тот потом и трех дней не проживет. Поверьте, ваше величество, мы никому не позволим этого сделать! Но в свою очередь Россия должна так же, по-матерински, нам помочь. В первую очередь людьми. Нас, к сожалению, слишком мало. Мы нуждаемся на первых порах в солдатах для несения гарнизонной службы, в рабочих руках, которые помогли бы нам построить нашу экономику.