Владислав Русанов - Отрок московский

– И что же случилось? – Брат Жерар хмуро потер висок.

– След исчез. Вернее, я перестал его чувствовать.

– И что за причина, на ваш взгляд?

– Возможно, д’Орильяк перестал взывать к младшим демонам, выдумав что-то поинтереснее. А может быть, они все погибли…

– Погибли? Все? – Обычное хладнокровие изменило бывшему прецептору. Он грозно свел брови, сжимая поводья в кулаке.

– Ну я же сказал – может быть, – пожал плечами Грамбло. – Необязательно все. Один только д’Орильяк.

– Кто мог его убить?

– Да кто угодно! Мало ли разбойников в Баварском лесу?

– Что? – возмутился брат Франсуа. – Какой-то там разбойник в состоянии убить рыцаря Храма?

– Камень из пращи не разбирает, кто рыцарь, а кто виллан, – взял себя в руки де Виллье. – Или арбалетный болт. Но, мэтр Грамбло, как же мы теперь будем искать сокровищницу Ордена?

– Нужно думать, – вздохнул ученый. – А пока можем развести костер и дать роздых лошадям.

Баварец Ганс быстро отыскал удобную прогалину в лесу, защищенную густым ельником от ветра и от чужого глаза. Хотя откуда в эдакой глуши соглядатаи?

Спешившись, мэтр Грамбло устроился на тюке под разлапистой елью, натянув на голову капюшон, и просидел так до сумерек, словно огромный черный ворон. Даже когда в котле закипела похлебка из солонины, заправленная мукой и сушеным укропом, и над поляной пополз искусительный аромат, он не пошевелился.

Де Виллье несколько раз поглядывал на чернокнижника, качал головой, но решил не тревожить. По большому счету, бывший прецептор не понимал, какое же решение собирается предложить ему алхимик, и сомневался, что выход вообще найдется. Оставалось надеяться лишь на горячую молитву, к чему он и призвал Франсуа и братьев-сержантов.

Двенадцать раз они прочитали «Pater noster», ровно дюжину – «Ave, Maria» и затянули «Beatus vir qui non abiit in consilio impiorum…» [144]. Брат Франсуа выводил высоким чистым голосом: «Non sic impii non sic; sed tamquam pulvis quem proicit ventus a facie terrae. Ideo non resurgent impii in iudicio neque peccatores in consilio iustorum» [145]. Брат Жерар подпевал на октаву ниже, искоса поглядывая на алхимика. На «quoniam novit Dominus» [146]Грамбло зашевелился, высунул длинный нос из-под капюшона, прислушался.

Окончив псалом, де Виллье поднялся с колен.

– Удалось что-то придумать, мэтр?

– Да, – кивнул чернокнижник. – Не знаю, понравится ли вам это…

– Ваш новый способ так ужасен?

– Не буду скрывать или лицемерить. Да. Кроме того, он очень опасен.

– Мы меня пугаете, мэтр. – Брат Жерар подошел к ученому поближе, понизил голос: – Что, очень мерзкий обряд? Будете демона вызывать? – слегка улыбнулся он.

– Вы почти угадали. Не совсем демона, а одного из существ, подчиняющихся Мардуку. Но обряд в самом деле мерзок. – Грамбло перешел на шепот: – И требует человеческой крови.

Де Виллье закаменел лицом, осенил себя крестным знамением.

– Вы уверены?

– Более чем… – вздохнул чернокнижник. – Это понадобится, прежде всего, для нашей безопасности. Alias [147]не получится. Сейчас я постараюсь объяснить подробно. В «Некрономиконе», книге безумного араба Аль-Хазреда, упоминается некая сила – Шонарфавн. Предположительно, она может помочь отыскать потерянную вещь или добыть клад. Я вот подумал: что, если вызвать ее…

– А это так опасно?

– Все, связанное с «Аль-Азифом», опасно и не познано до конца. Слишком много ученых, посвятивших себя изучению «Некрономикона», уже ничего никому не расскажут. А рабочие записи этих несчастных наталкивают на мысль, что их внезапные и скорые смерти напрямую связаны…

– А по-другому не получится?

– Ну, я думаю, всегда есть другой способ. Что бы мы ни делали. Можно искать, опрашивать грязных баварских крестьян, прочесывать леса и горы. Пытаться выйти на след…

– Нет! – воскликнул рыцарь.

– Значит, вы согласны на ритуал?

– Почти. Зачем нужна человеческая кровь? Нельзя обойтись?

– Для защитного круга.

– Да? Хорошо. Что ж, мэтр Грамбло, я вынужден согласиться с вашим предложением propter necessitatem [148]. Что еще надо?

– Все остальные предметы, необходимые для ритуала, у меня есть. Включая список с пятьюдесятью именами Мардука.

– Пятьюдесятью?

– Да. Именно так. Не больше и не меньше.

Де Виллье скрипнул зубами.

– Нам нелегко придется без проводника.

– Я знаю. Но что поделать? Не могу же я предложить одному из ваших сержантов пожертвовать собой ввиду punctum saliens [149]?

– Когда начнем? – расправил плечи рыцарь.

– Да хоть сейчас…

– Хорошо. Надеюсь, я отмолю грехи впоследствии…

– Hostias et preces tibi, Domine, iaudis offerimus… [150]– спокойно проговорил чернокнижник, возводя взор к затянутому тучами небу.

Брат Жерар глянул на него так, словно хотел немедленно всадить кинжал в сердце алхимика. Повернулся к сержантам, безмолвно стоявшим у костра.

– Брат Жан!

– Слушаю вас! – откликнулся коренастый седой вояка, несомненно видевший крепости Арсуф и Яффу еще христианскими.

– Баварца связать. Разрешаю оглушить. Немедленно.

Недоумение лишь на миг мелькнуло в глазах храмовника. Но он не посмел ни возразить, ни даже задать уточняющий вопрос. Быстро и решительно отдал приказания товарищам. Вчетвером они направились к ничего не подозревающему баварцу.

– Что ж, начнем pro bono publico [151]… – пробормотал де Виллье.

Чернокнижник не смотрел, как сержанты быстро и умело связывали отчаянно вырывающегося германца: в конце концов, его сопротивление утомило брата Жана, и он стукнул рыжего проводника по затылку рукояткой кинжала. Мэтр Грамбло рылся в своих сумках, извлекая одну за другой толстые черные свечи. За ними последовали: длинный ремень из поблескивающей кожи; черное широкое перо, совершенно не отражающее свет; фиолетовый продолговатый кристалл толщиной в большой палец руки; пожелтевшая костяная статуэтка, изображающая безголовую женщину с огромными, свисающими едва ли не до колен грудями; серый и невзрачный осколок камня; чаша из темной бронзы, покрытая вмятинами и царапинами – свидетелями весьма почтенного возраста. В завершение ученый вытащил растрепанную тетрадь в черном переплете и кривой кинжал с темной гравировкой на лезвии. В крестовине оружия мерцал при свете костра багровый рубин-кабошон.

Ремень Грамбло уложил на снег в виде разомкнутого круга, жестом приказал храмовникам войти туда.

Брат Франсуа опасливо покосился на мерцающую кожу.

– Змеиная, – отрывисто бросил чернокнижник. – Не человеческая.

Де Виллье хотел перекреститься, но передумал, посчитав, что христианский символ может помешать вызову владыки всех демонов Востока. Просто махнул рукой и первым вошел в круг. Алхимик дождался, когда внутри окажутся все, и замкнул ременную черту.

– Для вашей же безопасности, – буркнул он, больше ничего не поясняя.