Александр Смирнов - Черный гусар. Разведчик из будущего

— Лучше погибну в бою, чем от руки палача, — проговорил Игнат Севастьянович. Взглянул на Катарину. Улыбнулся: — Уходи. Тебе этого видеть не нужно.

Девушка попятилась к лошади. Накинула капюшон на голову, скрывая таким образом лицо. Барон вздохнул. По крайней мере, он не увидит ее слез. Катарина вскочила в седло, пришпорила и умчалась в сторону замка. Фон Хаффман проводил ее взглядом. Взвесил в руке шпагу. С таким оружием против семерых хорошо вооруженных воинов, у которых, наверное, и приказ: «Живым в случае сопротивления не брать», у него не было никаких шансов. Вот только умирать как трусу, преступнику не хотелось. Адольф решил прихватить с собой на тот свет как минимум двоих из жандармерии, понимая, что на большее рассчитывать, пожалуй, не стоит.

Полицейские остановились. Тут же обе фузеи и мушкет оказались направлены в его сторону. Офицер опустил саблю и сделал шаг вперед.

— Барон, — проговорил он, — предлагаю вам сдать свое оружие. Вы же видите, что сопротивление бессмысленно.

Фон Хаффман расхохотался. Эхо прокатилось над берегом реки.

— Я хочу продать свою душу как можно дороже.

Офицер усмехнулся.

— Неужели вы рассчитываете, что вам удастся уйти от ответа перед судом? Надеетесь, что мои люди будут стрелять на поражение, или предполагаете, что я соглашусь скрестить с вами саблю? Не надейтесь. Нам дано указание только вас ранить. Обездвижить и только после этого доставить вас в Берлин, где вас, барон, и будут судить за участие в дуэли и дезертирство.

Рассчитывал Игнат Севастьянович легко отделаться — не получилось. О таком варианте он забыл. Поэтому, не мешкая, чтобы те не успели среагировать, со шпагой кинулся на офицера. Думал, что хоть этого прихватит в ад.

Офицер приготовился было нанести отпор дезертиру, как вдруг со стороны леса с шумом выскочил всадник, вооруженный шпагой.

— Это что за… — пролепетал он, когда кавалерист ворвался со всей скорости в его отряд, убивая сразу двоих с алебардами.

Кенигсберг, Рига.

Осень 1745 года.

Неожиданность сыграла на руку. Барон одним ударом шпаги вывел офицера из игры, отправив того к праотцам. Фузилеры не успели даже выстрелить, как потом выяснилось, оба ружья не были заряжены. Явно предполагалось, что дезертира возьмут без всякого шума. Вполне возможно, ожидали, что, оценив шансы (как-никак, две фузеи да мушкет), барон одумается и отдаст себя в руки правосудия. Да так в какой-то степени и случилось, если бы не появившийся всадник, которым оказался не кто иной, как верзила Кеплер. Именно ему была уготована миссия — убить фузилеров. Неожиданно, быстро. В результате трое с алебардами уже через минуту уносили ноги в сторону замка. Пока все это происходило, Сухомлинов поднятой саблей офицера атаковал мушкетера. Что тот и успел сделать, так это прикрыть лицо мушкетом. Вот только ему не повезло, и кончик клинка все-таки задел щеку. Ружье тут же полетело на землю. Руки машинально устремились к лицу. Игнат Севастьянович, после того как служивый был обезоружен, больше атаковать не стал. Кинул саблю на землю и поднял мушкет. Затем взглянул на жандарма. Тот уже медленно стал оседать. Затем кинул мушкет соскочившему с коня Иоганну и близко, не опасаясь больше за свою жизнь, подошел к раненому. Нужно было оказать помощь. Жандарм тяжело дышал, был бледен и, казалось, испустит дух только от одной мысли. Фон Хаффман усмехнулся. Наклонился и осмотрел рану.

— Ничего, жить будешь, — проговорил барон.

Удар, что он нанес, был отменный. Рассечена верхняя бровь. Содрана кожа на щеке. Руки жандарма были в крови.

Фон Хаффман огляделся. Увидел тело фузилера. Подошел и стащил с него куртку. Мертвому она все равно не понадобится. Но брать не стал, а кинул под ноги. Оторвал от сероватой рубахи рукав и направился к мушкетеру. Замотал.

— А теперь уходи, — приказал Игнат Севастьянович. Служивый бросил взгляд на Кеплера, и барон понял, что тот без мушкета уходить не собирается. — Оружие останется у нас. Оно тебе больше не понадобится.

Мушкетер встал и пошатнулся. Кеплер тут же протянул ему бутыль с вином. Солдат сделал глоток.

— Уходи! — еще раз приказал барон. — А ну, бегом!

Несколько шагов. Косой взгляд на мушкет. Жандарм явно опасался, что может прозвучать выстрел в спину. Затем, поняв, что все обойдется, прибавил шаг, а затем припустил со всей мочи в сторону замка. Так, что пятки засверкали. Игнат Севастьянович улыбнулся. Бертольд сделает все, чтобы помочь раненому. Вот только теперь поездка в поместье вновь откладывается на неопределенный срок. Проводил взглядом жандарма и взглянул на Кеплера. Тот спешился. Подошел к убитым фузилерам и поднял их ружья.

— Не заряжены, — молвил он, после того как попытался выстрелить в воздух. — С собой возьму, — проговорил Иоганн, крепя их к седлу.

— А, делай что хочешь, — молвил Игнат Севастьянович и махнул рукой. Опустился на холодную землю и сел. Дуэлянт, дезертир, а теперь еще и человек, оказавший сопротивление во время ареста. Закурил козью ножку. Задумался. Затем взглянул на Кеплера и задал вопрос, интересовавший его с того момента, как громила летел на них: — А ты, брат, откуда здесь взялся? Тебе ведь в Петербург спешить надобно.

— Не мог же я вас одного оставить. Тем более долг за мной.

— Какой еще долг? — удивился Игнат Севастьянович.

— Вы мне жизнь спасли.

— Эка невидаль.

Махнул рукой в отчаянии. Раньше над ним одним угроза висела, теперь уже над обоими.

— Уходить нужно, барон, — вдруг проговорил Кеплер, — сейчас алебардщики с подмогой вернутся, и все мои усилия псу под хвост.

Игнат Севастьянович взглянул в ту сторону, куда несколько минут назад бежали жандармы. Затем посмотрел на Иоганна и сказал:

— И то верно, вот только…

— Что только? — уточнил верзила.

— Вот только я все равно должен попасть в замок.

Кеплер удивленно взглянул на барона. Тот так и стремился попасть в ловушку. Ведь за стенами замка его, скорее всего, ждали.

— Не бойся, — продолжал между тем фон Хаффман, — со мной ничего страшного не случится…

— Я уже видел, — фыркнул Иоганн, понимая, что, по всей видимости, он зря вмешался в происходящее.

— …это мой замок, и я в нем ориентируюсь, как рыба в воде, — слукавил фон Хаффман. Игнат Севастьянович был внутри крепости всего несколько раз, ходил по ее коридорам, но вряд ли этого было достаточно. Оставалось надеяться, что память барона фон Хаффмана вновь проснется и подскажет ему. — Мне нужно отыскать одну вещь, — добавил он.

Что это была за вещичка такая, ради которой стоило лезть с головой в омут, Игнат Севастьянович не знал, но что-то внутри него твердило, что она ему еще может пригодиться. Вот тут Сухомлинов даже пожалел, что душа Адольфа Иоганна фон Хаффмана накануне дуэли куда-то девалась. А может, она переместилась в его тело? — неожиданно для себя подумал фон Хаффман. Интересно, что она натворит в будущем? А может быть, ее выбросило в прошлое? Но, увы, об этом ему никто не мог сказать. А может быть, она притаилась где-то глубоко и ждала своего часа? Что тогда может произойти, было довольно трудно представить.