Александр Золотько - Цель - Перл-Харбор

— Я… нет, конечно, какие условия…

— Отчего же? Каждый человек, выполняющий работу, должен знать, что ему за это заплатят. Вы хотите чего-то особенного? Денег? Жену сюда вашу перевезти, пока не начались изменения?

— Жену? При чем здесь жена? — Торопов пожал плечами. — Я бы хотел…

— Ну, смелее… Жить вы хотели бы?

— Конечно.

— Вот вы и будете жить. Я вам уже цитировал вашего Достоевского?

— Да, но…

— Вам не хотелось бы получить место над пропастью, удары ветра и молний?

— Да… Нет, не хотел бы…

— А хотелось бы получить чего-нибудь эдакого… вкусного и ценного?

— Да. Я…

— Давай так — для начала ты получаешь жизнь. Аванс, так сказать. А потом, по результатам, если твои заслуги превысят аванс, ты получишь остальное. — Нойманн положил руку на плечо Торопову очень дружески, почти приятельски. — Или не получишь…

На дороге напротив них остановился «Мерседес», Пауль высунулся из окна и помахал рукой.

— Забери Краузе! — крикнул Нойманн, указывая рукой в сторону рощицы у дороги. — А мы пройдемся немного пешком. Потом нас подберешь.

Пауль кивнул, машина поехала к роще.

Торопов посмотрел ей вслед. Что-то привлекло его внимание. Какая-то мелочь. Из тех, что не сразу осознаются, но беспокоят, зудят до тех пор, пока не удается их распознать.

— Пойдемте-пойдемте. — Нойманн хлопнул Торопова по плечу, и они, выйдя на дорогу, зашагали к домикам.

Торопову дали позавтракать, потом Нойманн проводил его наверх, к письменному столу, вытащил из ящика стопку бумаги и несколько заточенных карандашей.

— Вот тут вы и начнете работать, — сказал штурмбаннфюрер, заботливо разложив письменные принадлежности перед Тороповым. — И от результатов этого этапа работы будет зависеть ваша дальнейшая судьба. И в первую очередь условия дальнейшего сотрудничества.

— Я… — Торопов сглотнул, глядя на чистый лист, взял со стола карандаш и покрутил его в руках. — Простите, а у вас нет пишущей машинки? Или вы не могли бы привезти из моего времени ноутбук? Это такой…

— Я знаю, — усмехнулся Нойманн. — Но машинки с русским шрифтом у меня сейчас нет и достать ее в Берлине не так просто, а ноутбук… Мы стараемся не тащить сюда лишнего. Мало ли кому в руки это может попасть по стечению обстоятельств. Вашу одежду и телефон мы уничтожили, например… На всякий случай. Когда начнется работа, мы сможем забрать сюда все, что захотим, ведь так?

— Но мне нужна информация… — Торопов сел к столу, провел ладонью по бумажному листу. — Чтобы я…

— Нас сейчас не интересует точная информация, товарищ Торопов… или уже господин? — Нойманн остановился за спиной пленника и постучал костяшками пальцев по стулу. — Как к вам обращаться?

— Господин… — протянул неуверенно Торопов, спохватился, что его могут неправильно понять, и быстро пробормотал: — Как вам будет угодно… Как правильно…

— Значит, просто Торопов, — заключил Нойманн. — Мне вы, естественно, не товарищ и тем более не господин. Итак — Торопов… Или, может, Андрюша?

— Как хотите, — пробормотал Торопов.

Ему и в самом деле сейчас было все равно, как его станет именовать штурмбаннфюрер. Лишь бы принял его в дело, проявил заинтересованность и дал шанс себя проявить. Зацепиться, а потом уж можно будет доказать свою полезность и даже незаменимость.

— Так… — Нойманн прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Мы хотим получить от вас, Торопов, краткий обзор того, что вы считаете самым важным для Третьего рейха. Предположим, мы уже не сможем вернуться в ваше время, чтобы там еще чего-нибудь почерпнуть. И вы — наш единственный источник. Вот и пишите то, что мы должны знать о настоящем. О тридцать девятом годе. Понятно?

— Но, скажем, новые советские танки…

— Это неважно. Пока — неважно. Вам нужно спасти Третий рейх от поражения — приступайте. Время… — Нойманн посмотрел на часы. — Ну, скажем, до пятнадцати ноль-ноль. Я захожу к вам перед обедом, вы демонстрируете свои записи, если я нахожу, что они толковые и, главное, честные, то вы продолжите в этих же условиях… Если записи мне не понравятся, то… Вы понимаете? Обед, правда, вы получите в любом случае.

Нойманн покровительственно похлопал Торопова по плечу и вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Черт бы тебя побрал, зло подумал Торопов. Спасать Третий рейх? Ага, конечно. Прикидывается дурачком, а на самом деле…

Значит, танки их не интересуют. Почему? Почему их не интересуют новые танки русских? Торопов потер лоб. Он ведь помнит о русских танках почти все. Броня, пушки, паршивые дизеля с малым ресурсом, неэффективные фильтры первых моделей, отсутствие раций и мутную оптику, сводящие почти все преимущества «тридцатьчетверок» и «ка-вэшек» первых выпусков к нулю. Или почти к нулю, тут главное не перегнуть палку.

В своем времени Торопов обычно громил всяких сетевых «знатоков» за критиканство советской техники, а тут не впасть бы в противоположность. Начнется война, немцы напорются на исправно работающий «КВ», огребут по самые некуда и начнут искать виноватых, а тут как раз и Торопов, Андрюша…

Значит, ТТХ их не интересуют. Они все это уже знают? Может быть. А может, они знают не конструкцию, а то, что никак эти супертанки не повлияли на ход войны. Консервные банки немцев переигрывали русских не технически, а тактически. Вопрос в командовании и управлении.

Сообщить немцам количество танков и самолетов? Торопов помнил цифры, пусть не до последней единицы вооружения, но в тысячах — знал наверняка. Дивизии, корпуса… Командующие… Ерунда, чушь… Что интересует Нойманна?

Штурмбаннфюрер говорил о Службе Безопасности. Он работает на Гейдриха?

«Мой шеф — Гейдрих»… И Нойманн в первую очередь работает на него? Не факт. То, что он в СД, вовсе не значит, что ему нравится Гейдрих. У них там…

Тут, поправил себя Торопов. Не там, а тут. У них тут такая каша была на самом верху. Тьфу ты черт, с этими временными перемещениями. У них тут сейчас такая каша на самом верху. Никто так толком и не разобрал реальной расстановки сил. Не разберет, слышишь, Торопов? Не разберет!

Дались ему эти временные формы русского языка. Забыть обо всем этом, переключить мозги на одно — на поиск стратегии выживания. Личного выживания.

Шелленберг в мемуарах уверенно писал, что Мюллер и Борман были русскими агентами… советскими. И даже сообщал, что кто-то видел обоих в Москве после войны. И что — это становится правдой, попав в книгу Шелленберга? Или неправдой? Останки Бормана вроде нашли при строительстве в Берлине и идентифицировали… Вроде бы, мать их так.

Про Гейдриха тоже всего было написано в немереном количестве. Нет, то, что летал на самолете стрелком и пилотом, сбивал и сам был сбит в сорок первом, — это сомнению не подлежит. А вот все остальное…