Дмитрий Дашко - Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Дымы от продолжающих кое-где чадить пожарищ стелились над землей.

Видимость ухудшилась, но подносчикам это как раз на руку.

Впрочем, как и снайперу. Его опыт наверняка подсказывал ему, что подносчики воспользуются образовавшейся дымкой, чтобы проскочить туда и обратно.

Штрафники расположились так, чтобы со своей позиции видеть друг друга и обмениваться условными знаками без перекрикивания, чтобы не спугнуть дичь.

Но где она появится? А может, снайпер уже давно здесь, и дичь вовсе не он, а они?

Минуты летели одна за другой, и при этом казалось, что время замерло, растянувшись на мучительно долгие секунды, как кадры замедленной съемки.

Гусев взмок от напряжения при мысли, что его могут держать на мушке, и только по прихоти неведомого стрелка он еще жив.

Из него самого снайпер никудышный, стрелял всего несколько раз из «СВД». Для поединка с опытным врагом столь мизерный опыт не годится. Оставалось только надеяться, что противник обнаружится первым. Это хоть чуточку уравновесит шансы.

Павел осматривал черные оконные провалы стоявшего напротив дома, разрушенного вплоть до третьего этажа, закопченного дымами пожаров. Во рту перекатывался и таял кусочек колотого сахара.

Вдруг он увидел, как на втором этаже в проеме окна прошло едва уловимое движение. Торопливо навел перекрестие прицела.

Показалось?!

Нет.

В следующем проеме Павел разглядел фигуру в «песчанке». Снайпер! Как раз занимал позицию для стрельбы. Расстояние всего сотня метров.

Умерив ритм бешено застучавшего сердца, Лютый плавно надавил на спуск. Приклад двинул в плечо. Толчок отозвался тупой продолжительной болью в раненом левом плече. В утренней промозглой тишине грохнул выстрел, прокатившись коротким эхом по разрушенной улице. Одновременно с выстрелом кто-то невидимый толкнул фигуру в грудь, опрокидывая на пол.

Есть!

Наверное, вот так все просто у снайперов и бывает, если не брать в расчет огромный труд по подготовке к одному-единственному выстрелу.

Неужели удалось сделать профессионала?

Ошибки быть не могло, он попал.

Глянул на часы. Всего семнадцать минут прошло, как заняли позицию, а кажется, целая вечность. Успели чуть раньше снайпера. Иначе… Иначе было бы иначе.

Посмотрев по сторонам, Гусев увидел вопросительные взгляды парней. Он кивнул, мол, порядок.

Клык пошевелил гранатометом, давая понять, что не прочь садануть, чтобы уж наверняка. Только куда?

Павел, сжимая и разжимая кулак правой руки, показал пальцами: второй этаж, четвертое окно справа.

Клык повторил знаки, переспрашивая, правильно ли понял. Гусев кивнул.

Через несколько мгновений бухнул выстрел, и окно взорвалось пламенем, вытолкнув наружу клубы пыли и дыма.

К месту снайперской засады подходили по дуге, осторожно всматриваясь, ожидая всякого подвоха. Как в воду глядели: очередь выбила крошку у стены, к которой они прижимались.

— Второй номер! — догадался Павел.

Штрафники моментально распластались на асфальте. Еще одна очередь, но уже над головами.

— Подлюка, — злобно прошипел Клык.

Он ползком попятился назад. И сразу прижался лицом к отсыревшему от дождей асфальтовому покрытию. Стрелок заметил его движение.

Гусев сумел перекатиться так, чтобы оказаться в мертвой зоне для вражеского автоматчика. Трем бойцам повезло меньше, оп о зер не давал им подняться и поменять позицию, чутко реагировал на малейшее движение.

— Взводный, на тебе все карты сошлись, — не поднимая головы, прошептал Клык. — Иначе он нас тут и оставит… навсегда.

Павел осторожно сместился, уполз чуть подальше. Наверняка стрелок знает, что их четверо. Трех держит под прицелом и, поскольку четвертая мишень осталась вне досягаемости, будет осторожничать. Вряд ли позволит подойти без проблем.

При любом раскладе получалось, что дорога к нему одна — через простреливаемый участок улицы. Там-то он своего не упустит. Единственная возможность уцелеть — резкий рывок и слабая надежда, что враг промахнется.

Павел сгруппировался, приготовился к броску, и тут же неподалеку прошла предупредительная очередь. Противник демонстрировал, что намерения Гусева читает, будто открытую книгу.

— Вот же скотина такая! — выругался Гусев.

Он долго набирался духу, понимая, что надо действовать, пробежать какие-то несчастные метры.

И в это время появился обещанный Никулишиным «живец» — подносчик. Однако вместо термоса в его руках был автомат. Услышав грохот выстрелов, боец, не мешкая, плюхнулся на живот и открыл огонь, шестым чувством угадывая, где находится противник.

Вражеский стрелок на мгновение отвлекся, выцеливая нежданно-негаданно взявшуюся мишень, и в ту самую секунду, когда очередь прошила подносчика навылет, Гусев ринулся вперед. Он влетел в парадное подъезда, пробежал по ступенькам и, безошибочно угадав квартиру, ворвался внутрь.

Оп о зер, спиной почуявший чужое присутствие, развернулся, попытался перевести автомат на Гусева, но Павел не дал ему это сделать, хладнокровно разнеся его череп на мелкие части.

А потом устало опустился на корточки и вытер выступивший пот.

— Взводный, ты как? — закричали снизу.

— Нормально, — скорее для себя, чем для них, ответил Гусев и, высунувшись из оконного проема, помахал рукой: — Порядок, аники-воины, поднимайтесь!

У второго номера ничего ценного не нашли: так, обычная солдатская мелочовка. Зато у самого снайпера оказалось кое-что поинтересней: карта местности с подробным описанием минных полей.

А еще — оставшаяся без хозяина «СВД», почти не пострадавшая, если не обращать внимания на покрывшую ее копоть. На прикладе насчитали двадцать восемь зарубок.

— Надо же, — сплюнул Чеснок. — Столько душ на тот свет спровадил!

Перед тем как уходить, не спеша покурили, уже не экономя сигареты, как недавно — одну на двоих-троих. Сейчас, когда снайпера нет, подносчики станут посмелее, появятся и сигареты, и вода, и жрачка.

Не сделавшие ни одного выстрела Студент и Чеснок разочарованными не выглядели. Настрелялись уже вдоволь. Каждый понимал, что на его век войны еще хватит, лишь бы век этот не оказался коротким.

Павел вскинул свою «эсвэдэшку», посмотрел через оптику на открывшийся перед ним раскуроченный войной кусок города, признавая, что позицию вражеский стрелок выбрал хорошую. Как же он так опростоволосился, подставившись неопытному стрелку? Хотя на войне всякое бывает. И на старуху проруха случается.

И тут увидел, как метрах в ста от них из неприметной трещины в земле появилась чья-то голова. Она повертела по сторонам, и Гусев узнал Циркача.

Тот вылез наружу и, пригибаясь, скользнул за ближайшую кучу битого кирпича. Следом показался Смешной, а потом и остальные уголовники.