Анатолий Матвиенко - На службе зла. Вызываю огонь на себя

— Опасно, — усомнился Никольский. — Оккультизм в ведении Ahnenerbe, эта организация плотно завязана на конкурентов.

Юрченков мало что понял. Его пока не посвятили в детали противостояния «нашего» инопланетянина и оппонентов.

— Но не контролируется ими. Политику и основные направления деятельности определяет Генрих Гиммлер, фюрер живо интересуется наиболее важными результатами. Аненербе скорее идеологическая, нежели научная система. Противник просто сливает через нее кое-какую техническую информацию, появление которой на Земле в тридцатые годы без мистики не объяснить. Вокруг «Наследия предков» крутится изрядное количество шарлатанов, к которым фюрер тоже прислушивается, хотя бы какое-то время. При первой же ошибке их уничтожают, это стоит учитывать, Павел Васильевич, и быть осторожным. Из тюрьмы я попытаюсь вас вытащить, как когда-то Владимира Павловича от меньшевиков, но из могилы — простите, не моя компетенция.

— Утешили.

— Можете отказаться. Нет? Я так и думал. В ваших выступлениях нужно будет напирать на провидческий аспект. Получите информацию, которая якобы докажет ваш доступ к тонким слоям реальности и некоторым достоверным прогнозам. После Богемии и Моравии у вас Мюнхен и Берлин, так? Там СС непременно обратит свое внимание на нового пророка, хоть они им уже надоели. Получите инструкции касательно ближайших «прозрений».

— Естественно, таинство пророчества наступает внезапно и не по заказу, — сказал Юрченков таинственным артистическим голосом.

— Да. Но не переиграйте. Это не пролетарии из ЧК. Умные, образованные и совершенно трезвомыслящие люди, которые знают, что правильные предсказания технически возможны благодаря подключению к глобальному энергоинформационному полю планеты. При первой же доказанной попытке обмана они вас ликвидируют.

— Французского гражданина?

— Ну, если французы никогда не попадают в автоаварии, не прыгают с моста и ни при каких ситуациях не принимают смертельные дозы снотворного, оставив предсмертную записку, вам ничего не грозит.

— Понятно. Во взрослые игры играем по-взрослому.

— Рад был познакомиться. Теперь прошу оставить нас. Нам с его превосходительством нужно кое-что обсудить. Всего доброго, — дождавшись, когда белые брюки и белоснежные штиблеты исчезли на идущей вверх по-средневековому неровной лестнице, Шауфенбах продолжил: — За привлечение русского коллеги большое спасибо. На Гитлера оппоненты влияют через пару человек в его окружении, включая Еву. Провидец — слишком публичный и демонстративный вариант контрвоздействия, поэтому неожиданный.

— Но не единственный?

— Конечно, — марсианин чуть шевельнул уголком губ, что, вероятно, означало усмешку — практически единственное мимическое движение на человекообразной маске. — Вам не стоит о них знать. Теперь о ваших контактах с Деканозовым и прочим НКВД. Слив технической и политической информации сам по себе мало что даст. Нужно более авторитетное влияние, нежели группка бывших агентов Ягоды из белой эмиграции, которая у коммунистов четко ассоциируется с контрреволюцией.

— Инопланетная резидентура?

— Это не принято, — заявил Шауфенбах и замолчал, повергнув Никольского в недоумение. Система негласных, расплывчатых, но тем не менее старательно соблюдаемых обеими сторонами ограничений была совершенно непонятна. Единственное, что утверждалось с достаточной прямотой, пришельцы старались собственноручно не убивать друг друга и основную агентуру противной стороны, то есть Никольский, Троцкий и Ягода были под защитой некого уговора. При этом ничто не помешало оппонентам подкинуть компру на товарища Генриха, и главный гэбист СССР был тут же расстрелян собственными товарищами-коммунистами. То есть табу на убийство существовало, но его можно обойти. А запрет на прямой контакт с высшим руководством государства соблюдался.

— Тогда разведка уважаемого крупного государства Германия отпадает. Остаются Франция, Англия и США.

— Американцы — сразу нет, они пока что дистанцируются от европейских конфликтов. Так что, Владимир Павлович, выбирайте между лягушатниками и теми, кто придумал сие мерзкое прозвище.

— Великобританию в Кремле ненавидят больше, но и больше уважают. Выбор очевиден.

— Правильно! В мире тайной дипломатии принято устанавливать контакты не напрямую, а через лиц, доверенных для обеих сторон. Контакт с Советами я вам помог наладить. Очередь за SIS, Secret Intelligence Service или, как еще называют британскую разведку, MI-6. Пока приглашаю посетить концерт нашего нового партнера. Хочу увидеть реакцию на его пробный шар.

Юрченков не разочаровал. Он в ипостаси своего буффонадного героя Рожэ Бонтана сделал драматическую паузу, скривился, будто готов заплакать, а потом прошептал так, как это могут лишь великие артисты, негромко, но чтобы расслышал весь зал, до задних рядов верхнего балкона:

— Давайте смеяться, ибо потом будет война… Станет не до смеха… Чувствую! Кровавая война, совсем скоро.

Зал замер. Чехия хлебнула горя в Первую мировую по полной — присутствующие зрители были рождены до 1918 года. Фигляр тем временем продолжил.

— Каждый может учуять поступь войны. Прислушайтесь к своей душе. У кого ее нет, ложитесь на пол и приложите ухо к доскам. Но ненадолго — скоро из щелей потечет кровь, не запачкайтесь ею.

Покривлявшись минуты три в таком же ключе, Юрченков спел шансонетку про солдата мировой войны, вернувшегося домой и увидевшего внеплановое прибавление семейства, причиной которого он никак не мог быть. Переход от трагической к фривольной тематике был достаточно натянутым и лишь немного выправил настроение пражских любителей песни и юмора.

— Провокация не может остаться незамеченной, — откомментировал Никольский.

— Без сомнения. Пресса подхватит новость. Публика ошарашена, ему, кстати, аплодировали меньше, чем в прошлые выступления.

— Немцы сразу отреагируют?

— Вряд ли. Пока доложат, пока команда пройдет. Скорее всего нужные люди встретят артиста в Мюнхене. Как минимум, предупредят, чтобы следил за языком. Поинтересуются, откуда столь смелые сведения. Тут наш провидец выдаст подборку откровений о неких интимных событиях в странах Европы, в том числе парочку сведений о неглавных, но неприятных секретах Третьего рейха.

— Помоги ему Господь. Кстати, Шауфенбах, вы об устройстве мироздания знаете куда лучше меня. Бог существует?

— А вы верите в него?

— Конечно.

— Тогда существует. Поверьте, от знания о множественности миров глобальные философские проблемы яснее не становятся. Если вы имели в виду, не встречался ли я с ним, перемещаясь по альтернативным мирам, ответ — нет. Что, естественно, не является доказательством отсутствия Бога. Думаю, он от меня так же далек, как и от вас. Пока что давайте попробуем организовать контакт с земным обитателем.