Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

– Он звал тебя Маришка-медвежка, потому что ты была неуклюжей. И ещё, он говорит, что любит тебя.

Мария ахнула, зажав рот, потом тихо сказала:

– Никто не знал этого. Ты не мог знать. Если только не читаешь мои мысли. Но это тоже противоречит науке. Телепатии нет – доказано.

– Да что у тебя всё – доказано, доказано! Этого нет, того нет – поговори с мужем, с сыном, пока есть возможность! Они тебя слышат, и видят. Это ты их не можешь видеть. Скажи, что ты им хочешь сказать. А я пока пойду в кухню, поставлю чаю. В глотке пересохло.

Я вышел из комнаты, оставив Мария наедине с призраками и со своими мятущимися мыслями. Я не слышал того, что она говорила своих умершим близким. Да что она ещё могла сказать, кроме того, как она их любит и помнит?

Подойдя к плите, пошарил взглядом – спичек нигде не было. Тогда я, совершенно автоматически, думая над тем, что сейчас происходило в зале, сказал два слова и в воздухе снова зажёгся огненный знак. Направив его энергию на газовую горелку, не успел удивиться, а вокруг неё уже заплясали голубые язычки пламени. Знак погас, а я меланхолично плеснув воды в чайник поставил его на огонь. Затем уселся к окну, наблюдая, как пламя газовой конфорки облизывает исцарапанное, потёртое донышко.

У меня было ощущение чего-то странного, как будто во мне бурлили силы, рода которых я не знал, но каким-то образом мог ими управлять. Заклятия? Заклинания? Как это правильно называется? Заклинания, да. Я чувствовал, что это верное определение. Эти самые заклинания вертелись во мне, просились на язык, щебетали, как стая весенних скворцов, но я не пускал их на волю – кто знает, что будет, если выпущу одно из них? Если я смог запросто поджечь газовую конфорку, может я так же легко подожгу и живое существо? Человека, например…

– Всё, я сказала, что хотела. Отправь их туда, где им положено быть – попросила Мария, входя в кухню – скажи, а они как-то могут подать знак, что находятся тут? Мне подать знак…

Мы отправились в зал, где так и стояли два призрака, недвижно и молча смотрящие перед собой. Я попросил:

– Подойдите, и потрогайте её за щёку. Или за руку… – это я добавил после того, как увидел, что мальчик не достаёт до щеки матери.

Мария вскрикнула, прижала руку к щеке:

– Холод! Это ОНИ?

– Да. Это тебя коснулся муж. А холод в руке – сын. Прощайся с ними, сейчас они уйдут.

Мария заплакала, стала снова говорить какие-то слова любви, прощалась, а я выдохнул из себя три слова, которые, я чувствовал, будут правильными. Призраки заколыхались и исчезли, развеявшись, как туман, оставив в комнате ощущение холода, как будто кто-то открыл дверцу в огромный холодильник.

– Ушли – тихо сказал я, и сел за стол. Было такое ощущение, будто целый день рубил дрова – усталость, опустошение и грусть. Всегда грустно, когда видишь печаль людей, тех людей, которые тебе не безразличны. А что не говори – эта женщина не была мне чужой. Единственный человек, принявший во мне участие в этом чужом, неизвестном мире.

Мы долго пили чай – молча, говорить не хотелось. Мария думала о чём-то о своём, видимо вспоминала ушедших близких, а я вспоминал всё, что сегодня происходило и пытался как-то разложить это по полочкам в своей голове. Ничего не получалось. Для того, чтобы связать все факты в одну цепочку, требовалось гораздо больше знаний, гораздо больше некой систематизации. А что дают эти два факта? Ну да – я умею зажигать огонь, и я умею вызывать духов. И что? Кстати – почему явились только эти два духа? Почему тут не появился целый сонм духов? Ведь встань в любом месте Земли, и окажется, что тут обитает огромное количество духов умерших людей. Так почему именно они? Внезапно я понял – во время произношения заклинания, перед моими глазами находился портрет мужа Марии и её сына. Вот потому я вызвал именно их. Интересно, как говорит моя подруга, врач-психиатр, очень интересно…

Я помыл за собой кружку, поставил на полку, потом заметил, что ведро, подставленное под раковину уже полно и надо его выплеснуть наружу – здесь не было канализации, что меня довольно сильно напрягало. Похоже, что я привык к гораздо более комфортабельной жизни. Взяв помойное ведро за дужку, я вздохнул, и пошёл к двери.

Был уже вечер, но до темноты далеко – солнце висело над горизонтом как огромный багровый болид, каким-то образом застывший на месте. Выплеснув помои к забору на огороде, задумался – само слово болид, метеорит, давало мне какой-то отклик в душе. Что-то в моей жизни было связано с болидом.

Поскрипев своими 'ржавыми' мозгами, так ничего и не придумав, пошёл к дому и тут увидел за забором группу из четырёх человек, которые направлялись к нашей калитке. Во главе группы был капитан милиции, человек лет сорока, с красным, то ли от солнца, то ли от выпивки лицом. В подмышке у него виднелась папка для документов. Второй мужчина рядом с ним был помоложе – лет тридцати. Его глаза выдавали принадлежность к правоохранительным органам – такой немного надменный, всезнающий взгляд, по-хозяйски ощупывающий людей и окружающие его объекты.

Оперативник – мелькнуло у меня в голове, и я сам удивился – откуда это знаю? Двое других – обычные парни. По всему видно – то ли стажёры, то студенты – неопытные, неуверенные в себе. Если опер и капитан – явный участковый – вошли к Марии во двор по хозяйски, как властелины этого мира, то двое 'студентов' жались неуверенно, с опаской поглядывая по сторонам.

Заметив меня, милиционеры остановились, и тихо обменявшись несколькими словами, пошли ко мне. Встав передо мной, опер и капитан молча осмотрели меня с ног до головы, остановившись взглядом на ведре в моей руке, потом капитан жёстко спросил:

– Ты кто такой?

– А ты кто такой? – отреагировал я практически мгновенно и автоматически – что, представляться вас не учили? По-моему не я пришёл в ваш двор, а вы в мой.

Капитан покраснел, искоса оглянувшись на своих спутников – опер определённо забавлялся ситуацией, а понятые приободрились, с усмешкой глядя на конфуз своего грозного участкового:

– Я участковый этого района, капитан Федорчук. Провожу опрос жителей участка по поводу не видели ли кто чего-нибудь в свете сегодняшнего преступления! А ты кто такой?

– Я Сидоров Иван Петрович, тут живу – ответил я косноязычному милиционеру, явно не блещущему образованностью и умом – и что вы хотите узнать?

– Я хочу увидеть твои документы. И узнать, где ты находился этой ночью.

– Этой ночью я находился в постели с Марией Васильевной, хозяйкой этого дома. И нам было так хорошо, что я не выходил из дома до самого утра. Паспорт сейчас вам принесу.

– Нет уж – мы вместе пойдём, спросим у этой самой Марии Васильевны, что ты за фрукт и где ты был этой ночью. Что-то мне твоя физиономия подозрительна! Ты откуда тут взялся? Мария Васильевна уже два года живёт одна, и вдруг ты. Откуда приехал? Кем ей приходишься?