Виталий Антонов - Дайте стройбату оружие

— Яценко, отставить разговоры. Рота-а, строиться и шаго-ом марш, —— скомандовал Филиппов.

Душе Славки Мамакина захотелось петь и он без всякой команды, с третьего шага запел:

Следом за ним, вся рота слаженно, в ритме шагов, заорала следующий куплет:

Рано "пташечки" запели…

Мичман Лазаревский, рассмотрел в бинокль, что на его будущие позиции двигается воинский строй и то, что приближающиеся бойцы одеты не в гимнастёрки Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а в какие-то расстегивающиеся донизу кителя с большими блестящими генеральскими пуговицами. На плечах у солдат были черные погоны, украшенные золотыми буквами "СА".

Впереди бойцов шел офицер в БЕЛОГВАРДЕЙСКИХ ПОГОНАХ!

"Караул, в ружьё! —— скомандовал Лазаревский. — Приготовится к отражению атаки бело-фашистских диверсантов".

Несколько матросов, вооруженных винтовками, выскочили из замаскированного блиндажа и прыгнули в траншею.

Пулемётчик, матрос второй статьи Васечкин сдернул со своего пулемёта холщевое покрывало и заправил ленту…

"Как каппелевцы идут, —— вспомнил он психическую атаку белогвардейцев из "Чапаева", — вот только я не Анка-пулеметчица и подпускать их близко не стану. Всех положу за милую душу".

В памяти всплыли первые недели войны, когда на горсточку матросов двинулась в атаку пьяная рота эсэсовцев. Ребята растерялись, запаниковали, открыли беспорядочный винтовочный огонь.

Васечкин тогда не растерялся, несмотря на то, что это был его первый бой и со вторым номером пулемётного расчета Юркой Коньковым, выждав убойную дистанцию, положил почти всю вражескую роту.

"Не пропадем", — развеселился Васечкин, поправляя рамку пулемета и убирая в карман гимнастерки медаль "За отвагу", полученную им как раз за бой с эсэсовцами. Вообще-то за такой бой должны были наградить как минимум орденом, да в начале войны ордена и медали давали неохотно – наши отступали на всех фронтах.

Но эти психи шли на позицию караула совсем не так, как эсэсовцы или каппелевцы. Васечкин удивился тупости белогвардейского офицера, построившего роту для атаки как раз под самый меткий и кучный пулемётный огонь.

"Этак я их положу одной-двумя лентами, вот безмозглые…"

Опытный мичман Лазаревский, успевший побывать в окружении, немного попартизанивший в брянских лесах, знавший повадки немцев и полицаев, недоумевал так же как и его подчиненный. Он внимательно вглядывался в белогвардейцев, потом перевел бинокль на головные уборы и совсем стушевался…

На пилотках "белогвардейцев" краснели пятиконечные звезды. Он даже рассмотрел в центре этих звезда серп и молот. На медных пуговицах также были выгравированы звезды.

Наступающие были безмятежны, молоды, здоровы. "Так в атаку не ходят", — решил мичман и приказал караулу огонь не открывать.

"Может пополнение к нам прислали? — подумал мичман. — Но почему они идут в столь необычной форме? Может, пока мы здесь сидим, что-то наверху поменяли? Мичман слышал от знакомого интенданта, побывавшего недавно в Москве, что в кругу столичных военных хозяйственников ведутся разговоры о будущих нововведениях в обмундировании. Из Монголии идут эшелоны с белыми полушубками, из Америки стали поступать автомобили "виллис". Может и погоны решили ввести?"

Немного поколебавшись, Лазаревский сказал Васечкину: "Дай-ка пару предупредительных, коротких, только смотри, не зацепи кого ненароком".

Дать так дать.

Васечкин и дал. Сначала короткой пулемётной очередью вздыбил дорожную пыль перед колонной, а потом, прицелившись в крону придорожной берёзы, резанул так, что ветки и листья посыпались на головы офицеров.

"Едрена мать, —— выругался капитан Филиппов и скомандовал: —— Ложись!"

Вы думаете, что рота начала недоуменно озираться по сторонам и решать что делать?

Ошибаетесь. Крепко, с первых дней службы, до уровня подсознательного инстинкта, вбивались стройбатовскими дедами в психику и моторику салабонов команды "ложись", "вспышка слева", "вспышка справа"…

Зачем?

А бог его знает. Для того, чтобы молодое пополнение хоть немного, в начале службы "поиграло в армию", но главное, чтобы им "служба мёдом не казалась".

И вот пригодились навыки, подстёгнутые реальной пальбой.

Рота, лейтенант Сёмочкин и сам Филиппов распластались на дороге, сначала уткнувшись лицами в землю, а потом осторожно поворачивая головы и посматривая в сторону дурного пулемётчика.

Девчата побросали работу и, попрятавшись в свои недорытые ямы, с интересом наблюдали за происходящим.

Немного в стороне от дороги, чтобы не загораживать сектор пулемётного обстрела, к распластанному войску, сжав в руке "наган", шагал отважный мичман Лазаревский в сопровождении двух краснофлотцев, вооруженных самозарядными винтовками.

"Воины, всем лежать, — приказал еще раз Филиппов и медленно, не делая резких движений, поднялся навстречу подходящему патрулю и спросил: — Морфлот, что за херня?".

Неформальное обращение и серпасто-молоткастые звездочки, выштампованные на пуговицах офицерского кителя и на "белогвардейской" кокарде офицерской фуражки, несколько успокоили мичмана.

Немецкие диверсанты, с которыми приходилось сталкиваться мичману, ходили или в красноармейском обмундировании, чтобы внушать доверие, или в фашистской форме.

"Видимо свои, —— решил мичман и вполне миролюбиво задал вопрос: —— Кто такие?".

— Капитан Филиппов. Третья рота военно-строительного отряда номер 63581 следует к месту дислокации.

— Ну вас и нарядили. Все военные строители, кроме командования, в своей домашней одежке ходят, обуты кто в чем. Некоторые даже в лаптях землю роют. А вас как генералов обмундировали. Только товарища Сталина охранять. Пошли к начальнику строительства. Устал он с девчатами маяться. Давно пополнения ждет.

Филиппов что-то хотел сказать в ответ, но, услышав про лапти и Сталина, разглядев револьвер системы "Наган" и давно снятые с вооружения самозарядные винтовки системы Токарева, подавился готовой фразой, растерянно оглянулся и не очень уверенно приказал своим пацанам: "Рота, встали, пошли".