Андрей Посняков - Новая Орда

– Князь Егор не должен уйти из Крыма живым, – благочестиво перебирая четки, еще раз повторил седобородый эмир Едигей, сидя на белой кошме за накрытым в Сарайском дворце дастарханом. – Помни об этом, Булат!

Хан покусал усы:

– Не уйдет! Я сказал! Так будет.

– Но ведь гнусная собака Яндыз ушел! – заметил эмир. – Твои люди не смогли его ни убить, ни схватить – так было.

– Я уже наказал всех ротозеев! – Булат-хан грозно причмокнул. – И наказал жестоко, поверьте, великий эмир.

– Не сомневаюсь.

Едигей неожиданно улыбнулся, отчего старое морщинистое лицо его стало походить на физиономию доброго дедушки, приехавшего навестить любимых внуков:

– Ты зря тянул с этим московским посольством, сын мой!

– Но мой мирза – Витовт! – поспешно стал оправдываться великий хан. – Мы ждали вестей от него.

Старый эмир наставительно погрозил пальцем:

– Витовт всегда помогал Тохтамышу и его детям. Помнишь Ворсклу? Хотя… где ж тебе помнить, ведь сколько лет прошло! О, как мы гнали их, и Витовта, и Тохтамыша, мы с Тимур-Кутлугом разгромили их в пух и прах! И нынче… нынче с чего бы Витовту помогать нам?

– Но времена меняются, ты сам учил этому, мой мирза!

– И правильно учил, – эмир досадливо сморщился: как и многие, он не любил открыто признавать собственные ошибки. – Но с Витовтом – это не тот случай. Напрасно ждать от него помощи, а Джелал-ад-Дина нужно разбить как можно скорей. Есть еще и Керимбердей, не забывай об этом, мой мальчик!

– Ага, забудешь о нем, как же! – Взяв руки пиалу с холодным шербетом, хан сделал длинный глоток и, как бы между прочим, продолжил, понизив голос:

– Я уже распорядился насчет Керимбердея… послал верных людей.

– Но он очень осторожен! Нукеры просто не подпустят чужих.

– Моя… мои люди будут действовать издалека.

– Яд? Стрелы?

– Яд! – Булат-хан хищно оскалился, почесывая испачканную бараньим жиром щеку. – Или стрелы – как сложится.

Ударь! Ударь! Бей! Ну, бей же!

Егор очень ждал этого удара, надеясь, что враг раскроется, отведет в сторону щит – так и случилось: здоровенный тюркский богатырь в сверкающих пластинчатых латах, глядя на подавшегося вместе с конем назад Вожникова, ухмыльнулся, занес секиру – достать обезоруженного растяпу – что может быть легче? Вот сейчас, сейчас один разящий удар и… Косые глаза батыра плотоядно зажглись, даже перья на высоком шлеме его, казалось, радостно затрепетали в ожидании славной победы… сейчас… сейчас… Располовинить проклятого уруса до пояса! Одним ударом! Хотя… нет, не выйдет – слишком крепкие латы, наверное, генуэзские – сплошная кираса, покрытая затейливым узором, стальные поножи, поручи, а в сочленениях – толстые полосы, чашки… Нет, не располовинить. А вот срубить голову – запросто!

Батыр на секунду замешкался… Что-то мелькнуло – брошенный заозерским князем кинжал угодил врагу в левый глаз, утонул в хлынувшей горячей крови по самую рукоятку! Так тебе, гаду… Уже не глядя на валившегося из седла врага, Вожников дал шпоры коню, свесился, ловко подхватив упавшую наземь саблю. Взвился вверх, к синему степному небу, сверкающий на солнце клинок.

– Э-ге-гей! Эй! – громко и весело закричал Егор, подбадривая новгородскую дружину. – Кто на Бога и Великий Новгород?

Ответом был восторженный рев! Все нынче бились отважно – и ушкуйники-хлыновцы, и собственная ватага Егора с примкнувшими к ней новгородскими охочими людьми – рубаками опытными, не раз проверенными в деле, вместе с ними когда-то брали Стекольну – Стокгольм. Вот и сейчас они вновь рядом в лихой сече. Славные парни!

Загнав коня на холм, Вожников осмотрелся. Союзные воины – «Головная рать» под командованием самого Булат-хана, плюс ватажники, новгородцы, хлыновцы да люди князя-дубинушки Хряжского дружно теснили врага, зажав войско Джелал-ад-Дина с трех сторон. Уже не летели, затмив небеса, стрелы, не рявкали пушки – воины сошлись врукопашную, слышался лишь звон мечей и сабель, стоны с проклятиями да торжествующий рев! Над отрядами то и дело взвивались цветные флажки, то командиры указывали маневр. Князь улыбнулся, кивнул подскакавшим гонцам. Те тоже заулыбались:

– Мы столкнем их в реку, княже! – похваляясь, воскликнул Федька.

В длинной блестящей кольчуге, в светлой немецкой кирасе и глухом, с откинутым полузабралом шлеме, он выглядел настоящим рыцарем… впрочем, как и все. Голубой, с вышитыми новгородскими медведями, плащ юноши был заляпан кровью.

– Вот и славно, – выслушав доклады, покивал Вожников. – Обоз пока не трогать – сначала добить. Выполняйте!

Кивнув, гонцы бросили коней вниз, на поле боя, вокруг остались лишь верные телохранители – не положено князю без них.

Егор снова окинул взглядом подходившую к концу битву: пологий, поросший колючим кустарником холм, долину с серебристо-зеленой травой и островками алых маков, ныне казавшихся каплями крови. Да что там каплями – целыми лужами… озерами… морем!

Тумены правой руки Джелал-ад-Дина славились своей доблестью… ах, жаль, средь их командиров не было сейчас самого царевича – тогда дело решилось бы одним махом! Или в плен чингизида, или… Скорее, второе – Джелал-ад-Дин, славный и гордый рыцарь, конечно же, предпочел бы позору смерть, в том не было никаких сомнений. Что ж, пусть так! Все равно – и война закончена, и остался один Керимбердей, и… Остался бы! Коли б здесь, в азовской степи, близ раздувшейся от недавних весенних дождей речки, находился со своими туменами и сам царевич. Увы, разведка доносила другое. Джелал-ад-Дин спешно уводил войска в Крым, отставив тумены правой руки лишь для прикрытия, поручив командование ими своему знаменитому военачальнику мирзе Хакиму… голову которого он, князь Заозерский Георгий, скоро водрузит на свое копье! Хоть и, честно говоря, это неприятно – но нужно, для воодушевления войска, такие уж времена, вовсе не вегетарианские. Жаль, очень жаль, что это не будет голова Джелал-ад-Дина! Ладно… пора все заканчивать – оранжевое солнце уже клонилось к земле, скоро быстрые сумерки, и ляжет на землю непроглядная южная ночь, когда уж не повоюешь. Да! Пора со всем этим кончать!

Глядя на поле битвы, князь поднял правую руку – и, бросая воинов в последний натиск, тотчас позади затрубил рог, гулко ударили большие барабаны, и алый княжеский стяг взвился, казалось, выше солнца, багрового солнца битвы. Все три отряда, собрав последние силы, разом бросились на врагов, и Егор тоже повернул коня, намереваясь ворваться в сражение кровавым вестником смерти.

Одна лишь мысль терзала его – как там князь Хряжский? Догнал ли отступающего Джелал-ад-Дина, нет ли? Хитрый царевич вполне мог устроить засаду, а князь-орясина вовсе не отличался могучим умом – попался бы запросто! Правда, при нем выделенная Булат-ханом «тысяча» и пять сотен гвардии Едигея под командованием молодого да раннего хана Темюра – те-то не должны бы угодить в засаду, умные.