Александр Авраменко - Экспансия

…Вольха, прищурив глаза всматривался в неумолимо надвигающуюся стену захватчиков. Несметные полчища одетых несущих в руках круглые щиты чудовищ. Хвала Богам, по виду они куда ниже славов, да и хилее телом. Панцири на многих. Похоже из ткани. Ерунда. Для булатного меча и стальная кольчуга не помеха… Поножи из дерева золотистого цвета. В свободной руке связка дротиков. И нигде нет знакомого блеска железа, не говоря о стали. Значит, правы наши розмыслы, когда говорили, что всё оружие у зверолюдей из камня и кости, а из металлов лишь злато и серебро имеется. А то — металлы мягкие, и оружие и доспехи из них кроме своего веса достоинств иных не имеют…

…Он вновь напряг глаза — нет. Они его не обманывают. Позади линии тех, кто несёт дротики, ещё более густые и плотные ряды воинов, вооружённых немного иначе: копья, дубины с зубчатыми набалдашниками из камня и того же мягкого золота, нечто вроде длинных деревянных дубин с блестящими лезвиями из вулканического стекла… Спасибо пра-пра-прабабке Анкане, наградившей своего потомка необычайно острым зрением… Торопливо пробормотал то, что смог увидеть, своему воеводе, находящегося рядом с ним. Тот кивнул, тронул своего тура с места, развернул громадную тушу и двинулся назад. Вскоре раздался заунывный звук рога. По его сигналу воины начали перестраиваться, смыкая ряды. Тяжеловооруженные всадники на громадных быках. В стальных непробиваемых глухих доспехах, с длинными копьями и столь же большими щитами. Их звери — в стальной накидке, закрывающей всё тело животного, а голова тура увенчана страшной маской в виде дракона с торчащими вперёд, отточенными словно бритва, лезвиями… К бою! Новый сигнал. Заволновались животные, услышав запечатлённый в крови звук. Начали быстрее ходить крутые бока, усилилось сопение, вырывающееся через дыхательные отверстия головных масок. Да и воины, сидящие на спинах туров тоже не сидят спокойными изваяниями… Их лица у кого багровеют, у кого, наоборот, бледнеют… Сжимаются окованные чешуйками металла пальцы боевых перчаток на древках копий, вторая рука оглаживает приклад стального самострела, уже заряженного и готового к молниеносному выстрелу. Второй точно такой же — с другого бока. Так же готов к бою. Длинный, гораздо длиннее, чем у обычного всадника или пешего бойца меч. И широкая боевая секира на длинной рукояти. Доспех воина на быке сделан из стальных пластин толщиной в палец взрослого мужчины, с ребром впереди, чтобы вражье оружие при лобовом ударе уходило в сторону. Глухой конический шлем, полностью закрывающий лицо с прорезями для глаз, в которые вставлены прозрачные толстые стёкла их горного хрусталя. Прочные и чистой воды, не дающие искажений. Отверстия для дыхания — внизу с боков остроконечного шлема, забраны частой кольчужной сеткой. Ноги и ступни воина прикрыты такими стальными пластинами, как и панцирь, пришитыми к кольчужной сетке… Дорог доспех турова всадника. Ой, как дорог! Цена такого — как пять обычных доспехов для конного! А тому цена — в пятьдесят коров!.. Ещё сигнал рога — но это не им. Труба пешцов. И — ливень, настоящий дождь прочных стрел, выпущенных из громадных тугих луков. Лук слава — в сажень длиной. Составной. С прочной тетивой. На пять сотен шагов летит стрела из такого лука. Что оперённая, что нет. Боевая стрела имеет острый тяжёлый наконечник, пробивающий дубовую доску в вершок толщиной со ста шагов. И далеко не каждый может натянуть тетиву на полный размах — четыре пуда. Столько силы нужно приложить, чтобы выстрелить из славянского лука. Оборотная сторона — мало таких воинов, что могут стрелять и метко, и достаточно долго. Потому и делят стрелков на отряды по силе их луков. Четыре пуда и три стрелы за один раз. Три пуда и пять стрел. Два пуда, и двенадцать стрел. Нет оружия меньшей мощности у славов среди стрелков. А самые многочисленные — трёхпудовых лучников. По строению тела он наиболее удобен. Ибо славы — высоки ростом и сильны на диво…

…Длинные тяжёлые стрелы легко пробивали щиты и доспехи из ткани, и множество тел оставалось неподвижно лежать на земле, или корчиться от боли, за бегущей ордой. Но враги даже не думали отступать. Наоборот, скорость их бега увеличилась, но и со стороны славов в дело вступили лучники следующего ранга — трёхпудовики. Восемь стрел за один полёт стрелы. Первая попадает в цель — семь в воздухе. Три от стрелков первого ранга, пять — от второго. И постепенно до самых тугоумных начинает доходить, что чем ближе ряды врагов, тем меньше шансов добежать до них, и схватиться, как положено воину, грудь с грудью… Снова приказ рога, и снова не для всадников. Каждый род войск в Державе имеет свои сигналы. Это приказ пешцам, стоящим перед стрелками. По его гудку, большие, в рост человека щиты чуть сдвинулись в стороны, и в образовавшиеся промежутки вылетели короткие болты самострелов. Пожалуй, ещё более страшное оружие, никогда не использовавшееся ранее против людей. Но сейчас войну ведут не люди, а чудовища… Острые полумесяцы вместо наконечников произвели жуткое опустошение в рядах украшенных развевающимися перьями и золотыми и серебряными пластинами людедов. Короткий стальной лук на ложе, натягивающийся при помощи рычага, мощнейший выстрел, когда не надо было рассчитывать упреждение и брать во внимание силу ветра… Серпы отрубали руки, сносили головы, мячиками запрыгавшие под ногами наступающих, пробивали туземные доспехи, раскалывали самые прочные щиты, рубили ноги, туловища… Эх, побольше бы таких пешцов… Людоеды дрогнули, заколебались, но тут вперёд выскочили более богато одетые воины в длинных, до колена, туниках, завопили на своём варварском наречии, затрясли хвостатыми копьями [15] ранг военачальника у майя определялся по одежде. Чем длиннее туника, тем выше звание , и замершая на миг орда испустив отчаянный, протяжный вой вновь устремилась вперёд… С глухим стуком сомкнулись вновь ростовые щиты. Выдвинулись вперёд три ряда копий. Расправили плечи секироносцы. На этот раз славы не будут крутить своё знаменитое Колесо Смерти — врагов слишком много. Воины Державы будут стоять на месте перемалывая, словно исполинские жернова, волны нападающих… Бам! Грохнули большие барабаны, и все славы невольно втянули головы в плечи… Со свистом и воем над головами воинов пролетели жуткие снаряды, снаряжённые смертоносным неугасимым огнём. Громадные, в половину туловища кувшины разбивались о дикарей, о землю, и тут же вязкая чёрная жидкость сама собой вспыхивала, чтобы не погаснуть… Исступленный крик сменил тональность, теперь в диком вое слушался лишь страх! Всепоглощающий, полный невыносимой боли. Земля, атакующие, вспыхнуло всё. Сразу же. Мгновенно. Грязное жирное пламя бушевало над ордами майя, расплавляя украшения, в мгновение ока сжигая доспехи, щиты, оружие… Кожа пузырилась, лопалась, шипело мясо, капли состава разлетались в разные стороны, и нет среди разумных никого, кто своей бы волей пошёл в огонь. А враги, несмотря на свою нечеловеческую внутреннюю сущность, всё же были людьми… Те же, кто ещё оставался в живых, находясь в задних рядах, увидели и услышали то, что началось спереди, и уже не слушая приказов и призывов вождей замерли на месте, не понимая, что им делать, но уже понимая, что всё, поход не удался… И когда из огня вырвались первые живые факелы, горящие на бегу, падающие на землю и корчащиеся в жутких муках, майя не выдержали, качнувшись назад… И ливень стрел с неба, пробивающий стену огня и вырывающий каждое мгновение по сотне воинов из плотных рядов, а потом, когда, наконец, кто-то развернулся спиной к огню и увидел заваленное трупами и обрубками поле позади, и понял, наконец, что ещё предстоит… Это был конец… Один бой. Тридцать тысяч против двухсот… Потери майя составили примерно шестьдесят тысяч воинов. Среди славян не было даже раненых. Просто враг сломался психологически. И вместо ста сорока тысяч солдат теперь перед Жарким Градом находится толпа боящихся, отчаянно трусящих вооружённых людей, ждущих самого страшного… А пламя уже прогорает. И лучники давно прекратили стрельбу. Не достать врагов из самого мощного оружия. И враги начинают приходить в себя, успокаиваться, осознав, что они пока в безопасности… Снова сбиваются в отряды, строят линию…