Array Array - Последнее предупреждение

«Я знал, откуда-то знал, что девочки обычно в отца. Из тебя бы никогда не получилось джедая, Лея».

«Я ненавижу джедаев! Вы отняли у меня мать. Отца. Брата».

Лее кажется, что она кричит, хотя на самом деле она задыхается от слез. От возмущения. Стены всколыхнулись и потемнели, прежде чем поплыть. Хан, кубарем сорвавшийся по лестнице вниз, подхватил ее. Обнял и стал успокаивать, укачивая, словно маленького ребенка. Но все внимание принцессы сконцентрировалось на отце, нет, не отце, а отчиме, застывшем у стены. Бледном и неживом. Жалость пришла на смену гнева. Лея готова была уже подойти к нему и обнять, даже просить прощения, но:

Пришла мысль, что он тоже ее обманывал. Во имя любви и добра. Во имя блага. Худший вид насилия - под маской заботы. И что он виновен не меньше этого джедая.

Мысль не дает ей потерять сознание. Не дает окончательно раскиснуть.

Лея выпрямляется.

- Поехали отсюда, Хан. Я сделала что хотела. Посмотрела им в глаза. Довольно.

Лучше уехать сейчас - еще несколько минут и она не сможет не простить отца, нет, не отца, Бейла Органу.

Ей никогда не привыкнуть к тому, что он ей не отец.

Люк отошел от стены, где простоял все это время и занял место Леи. Должно быть, со стороны это выглядело очень эффектно: трое мужчин, словно стоящие в вершинах равностороннего треугольника. Бен Кеноби. Рыцарь джедай, переживший крушение своего Ордена и нашедший силы выжить. Учитель, некогда остановивший смертельный удар - чтобы теперь из-за этого потерять второго ученика. Бейл Органа. Сенатор. Вице-король. Человек, безнадежно влюбленный в призрак прошлого, без права на взаимность. Желавший добра - но запутавшийся в приоритетах. И - Люк, которому эти двое хотели отказать в сознательном выборе. Он стоял перед ними, как укор - позволяя каждому видеть собственных демонов.

«Так похож на него... Сила, неужели Мон права? Мог ли я подсознательно желать зла лишь потому, что он - ЕГО сын? Я ведь любил ее. Запомни это, мальчик. Все, что я сделал - было сделано ради любви и во имя долга. Помни меня, выбирая себе цель, во имя которой живешь. Я смотрю в твои голубые глаза, на твое мальчишеское лицо и светлую челку - и по-прежнему вижу совсем иное отражение. Но теперь... после Леи... после Мон... после «Экзекъютора» я могу сказать этому призраку: «У меня нет к тебе ненависти, Энекин».

И - повторить это вслух:

- У меня нет к тебе ненависти, Люк. Ты похож на Энекина, но ты - не Энекин. Сегодня я это понял. Иди своим путем, мальчик. Но помни: я люблю твою сестру и мне очень больно... больно от мысли, что я мог причинить ей зло. Скажи ей это как-нибудь... на досуге. Нельзя жить ради прошлого, Люк. Нельзя жить ради другого.

- Вы это поняли?

- Я этим переболел.

Люк кивнул и перевел взгляд на второго мужчину. В глазах Бена была печаль - но не было раскаяния:

- Ты, наверное, хотел спросить почему, но теперь просто знаешь, верно?

- Я не пойду вашим путем.

- Обида?

- Неприятие. Организация не стоит подобных жертв. И, я боюсь, что у вас слишком абстрактные ценности.

Кеноби вздрогнул. Фраза прозвучала эхом его собственных размышлений об Иблисе: «Слишком абстрактные, для достижимости».

- Предложишь свой меч Императору?

- Я САМ это решу, рыцарь джедай. И все же... спасибо, что нянчились со мной все эти годы.

- Я был просто обязан...

- Нет. Я был ребенком врага.

- Он - мне не враг.

- Вы хотели его убить. Вы ждали смерти от его руки. Если это дружба, то у меня что-то с бейсиком.

- Ты просто не понимаешь.

- Понимаю. А вы просто отказались объяснить. Кто из взрослых сказал, что дети глупые, Бен? Боюсь, что вы - слишком далеки от семьи, чтобы понять истину. Дети просто живут более честно. Я ведь гораздо крепче, чем вы думаете. И разве я заслужил эту ложь?

- Я боялся тебя потерять, - слова, идущие из самого сердца.

- Неужели это - причина для того, чтобы построить свою жизнь на фундаменте изо лжи? Если бы я все узнал - и захотел к нему: вы бы меня остановили? Запрятали бы в клетку - ради моего блага, - и считали, что, завладев телом - выдрессируете душу. Может, у вас бы и получилось. Но кому нужен тот Люк. Люк, изменивший себе? - он покачал головой. - У нас разные дороги, Бен. И... простите меня, если сможете.

- Мне нечего тебе прощать... - эти слова были уже сказаны в пустоту.

Палпатин взглянул вниз на «семейную сцену» и молча, без особого веселья, усмехнулся. Он просто стоял и смотрел, как уходят Хан и Лея, как уходит Люк. А потом - повернувшись, оказался лицом к лицу с Беном Кеноби. Два форсъюзера долго смотрели друг другу в глаза...

- Ну что, ты доволен? - спросил Оби-Ван, признавая поражение. Надежда утекала как песок. Он ждал это уже давно, еще до того, как увидел желтые глаза Императора на галерее... до обвинения Леи. Наверное, и до Мустафара. Горечь - все что осталось ему?

- Конечно, - невозмутимо откликнулся Палпатин. - А ты что ждал извинений и благодарностей? За все надо платить. Ты только сейчас начал это понимать, мой недальновидный враг.

- Разве я мало заплатил?

- Мало, - жестко ответил Император. - Ты просто не понимал, за что тебя наказали. Вот теперь - пожалуй, да. Или - нет? Пояснить?

- Уж будьте так любезны!

- Ты решал за других. Сломал чужую жизнь, - нет! - жизни, в угоду своим идеалам. Нет, четкая структура ценностей - вещь довольно полезная. Признаю - даже если оные ценности мне глубоко чужды. Я ведь понимаю тебя куда лучше этой девочки, - ситх качнул головой в сторону двери, закрывшейся за Леей. - Я тоже не воспитывался в семье - хотя у ситхов все немного иначе, чем в Ордене. Я тоже решал за других. Но - мне хватило ума не злоупотреблять манипулированием.

- С ума сойти, какой положительный дедушка! Послушать тебя, так вся Империя выстроена исключительно на альтруизме и доброй воле!

- Ну что ты, - тон в тон отозвался Палпатин, - альтруизм - это по части джедаев. Но - вот, мне интересно - как же ты светлый рыцарь втиснешь то, что сделал в альтруистические рамки? Только не повторяй, что «сделал это для их блага». Столь старому и эгоистичному ситху, как я, кажется, что, говоря «их», ты имеешь в виду Орден, Галактику, человечество, словом кого угодно, но не конкретных людей. Глобализм - это хорошо. Но - как же с постулатом «жить сейчас»? В мусорный контейнер?

Кеноби не успел придумать ответ: Органа, внезапно очнувшись от невеселых раздумий, обнаружил, что остался в одиночестве. Оглядевшись, он заметил Кеноби увлеченного дискуссией на галереи, и не думая, решил присоединиться к нему.

- Кеноби, - задыхаясь от быстрого подъема, взволнованно проговорил вице-король, - что же нам теперь делать?

Оби-Ван и Палпатин обернулись. Узнав собеседника джедая, изумленный Бейл отступил на шаг назад. Не ожидал. Уж кого-кого, а самого...

- Хороший вопрос, мне тоже интересно, - промурлыкал Император и обернулся к Кеноби, - и что там у нас с дальнейшими планами?