Алексей Рюриков - В БЕЗДНЕ ВРЕМЕН. ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ

- А мы? - выждав, спросил Дмитрий.

- А мы строго придерживаемся Версальской системы. И коли немцы нарушат договор, имеем право на вмешательство. Вплоть до оккупации! Что еще по «Академии»?

- Нашей «организацией» получено в общей сложности около трехсот тысяч фунтов, - похвастался князь. - Огромная сумма, операция в этом отношении вообще просто доходное предприятие.

- Я, кстати, так и не понял, откуда деньги? Ну британцы - понятно, но ведь капиталы проходили куда большие?

- А это наша фирменная задумка. Я, когда начинали, прикинул: если гнать в Лондон ничем не подтверждающуюся дезу, они быстро перестанут верить. И мы пошли другим путем, смешанная группа из сотрудников жандармской Разведчасти и офицеров разведки Генштаба готовила для нас высококачественную дезинформацию, а мы ее затем продавали за неплохие деньги. То есть британцам-то в рамках операции, а вот французам, итальянцам, югославам, японцам… Я, откровенно говоря, удивился, какой большой спрос на российские секреты. Даже чехи покупали, представляешь? За их счет мы не только финансировали свою работу, но и передали часть денег в Генштаб и Корпус, в секретные фонды. А Альбион, соответственно, получал подтверждение нашей полуправды из других мест. И верил!

- Это все замечательно. Но я считаю, что операция свои задачи выполнила. И хватит. Надо сворачивать.

- В принципе, да, - согласился Дмитрий Павлович. - В Лондоне уже подозревают провокацию. А после пропажи Локкарта и отсутствия даже попытки переворота просто перестанут нам доверять. Мы уже работаем по сворачиванию разработки, главное, сейчас поэффектней закончить. Чтобы и финал в нашу пользу вышел.

- Подумайте. Но тебе в этом участвовать уже не стоит.

Николай прошелся по кабинету, потом, дойдя до угла, резко обернулся и вернулся к прошлой теме:

- А банки? Через которые идут грязные деньги?

- А что тут сделаешь? Банки будут работать дальше.

- И дальше отмывать деньги бандитов. Хранить в своих сейфах капиталы убийц, шпионов, наркоторговцев, фальшивомонетчиков…

- Да. У нас нет возможности на них повлиять. Вот с наркоторговцами по-другому. Есть небольшой шанс испортить им жизнь. В деле участвовал подполковник Охранного Департамента Корпуса жандармов Гумилев, он…

- А что там, кстати, с Охранным? - снова перебил император. - Фон Коттен был у меня на приеме, его я лично посвятил в суть дела. А его люди?

- Обо мне, Локкарте и подозрениях в отношении Михаила там никто не знает. Про Брасову, фальшивомонетчиков и Рейли в курсе, но это нормально. А доступ к секретам как раз только Гумилев имел.

- Николай Степанович? - припомнил, наконец, царь. В последнее время он, чувствуя, как сдает память, часто пользовался подобной уловкой. Перевести разговор на другую тему, получить время на размышление… вот и сейчас, вспомнив, он вернулся к беседе: - Да, помню. Отличный офицер и поэт великолепный. Если он и смог понять что-то… сверх положенного, так будет молчать.

- Безусловно, - согласился Великий князь. - Но мне фон Коттен сказал, что Гумилев подал прошение о длительном отпуске. В Африку собирается.

- И?

- Ну, не гоже такого хорошего офицера на свой счет отправлять. Пусть в командировку съездит. Его Абиссиния влечет, и отлично. Нам она тоже интересна, заодно попросим заехать в Ливан.

- По следам этого их дела?

- Ну да. Все-таки героином тоже не хорошо торговать. А у нас все есть, адреса, пароли, приметы.

Гумилев действительно рвался в Африку. Так уж наложилось все - и самоубийство Рейли, вызванное, как он считал, в том числе и его стихотворением, и причастность к смерти Великого князя, и чувство некоторого опустошения и разочарования, после того как он узнал, что в распространении фальшивых денег и убийстве замешана жена брата императора. Пусть не равнородная, отвергнутая Династией, но… Да и надоело ему ловить, выявлять, вербовать агентов, прокручивать хитрые… да чего уж - подлые, наедине с собой он мог называть вещи своими именами, оперативные комбинации. Да, на благо отечества. Но отечество сейчас волнуют не проблемы терактов большевиков или «Объединенных эсеров», а любовные игры жены Великого князя с английским шпионом. Хотелось в Африку. Бродить по Эфиопскому нагорью, спать в шатре, исследовать таинственные, сказочные земли… И Николай Степанович подал прошение об отпуске. Длительном, в Абиссинии он планировал пробыть около года. Но слова генерала о командировке насторожили.

- Поясните? - спросил Гумилев.

- Тут надо начинать издалека. Дело Коттоне не забыли?

- Нет, разумеется.

- Ну вот. Фальшивые деньги - это для него так, случайный приработок, по сути. Главное - наркотики.

- Я помню, Торопов из погранстражи Сиволапову рассказывал.

- Да. Так вот, вы ведь в Африку собрались?

- Точно так, в Абиссинию.

- Будет такая возможность, даже за казенный счет. Про негуса эфиопского с Разведчастью пообщаетесь, а вот у нас другая мысль есть. Вы могли бы поехать туда через Ливан?

- Химики? - мгновенно вспомнил подполковник. - Которые из опиума героин делают?

- В общем, да. Ливан - это французский мандат. У вас неплохие связи в Париже, верно? Ну, а у разведки есть люди в Ливане. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь скоординировал действия. Лаборатории желательно уничтожить, причем в строго оговоренное время.

- Почему так важно время?

- Турки привезут опиум на переработку. Отдадут его в Ливане, а деньги должны будут получить в Турции. И если в это время лабораторию и запасы наркотика уничтожат, сицилийцы потеряют деньги. И с оплатой у них возникнут проблемы. Это последняя операция в той разработке, по которой разведка Рейли брала. Прощальная, можно сказать.

29.10.1930. «The Times».

Кровавое убийство в Ливане!

Вчерашний налет неизвестных преступников на виллу гражданина Италии Чезаре Руссо, в окрестностях Бейрута, еще раз продемонстрировал, что ситуация в этой стране далека от стабильности. Нападавшие взорвали виллу, убили семерых граждан Италии, включая хозяина имения, и четырнадцать человек из числа охраны и слуг поместья. Французские власти не проявляют большого рвения в расследовании…

Подполковник Сиволапов перечитал выпавшую из конверта газетную заметку и улыбнулся.

«Молодец Степаныч, - удовлетворенно подумал он. - Лихо, двадцать один бандит! Интересно, кто там виллу-то штурмовал? Эфиопы его знакомые или арабы, Разведчастью прикормленные? Что тут у нас дальше-то в письме? Ага:

«Что еще написать? Я, ты знаешь, прозою плохо передать могу. Лучше стихами. Вот это, пожалуй, выразит все мои переживания. Опубликуют его в «Альманахе муз» только в марте, но тебе посылаю сейчас - цени!»