Алексей Рюриков - В БЕЗДНЕ ВРЕМЕН. ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ

Сдержанный вид давался непросто, а сбиться, показать надменному островитянину хоть малую толику слабости не хотелось.

- Одну минуту, - внезапно услышал за спиной Григулявичус.

«Что еще»? - раздраженно подумал он, оборачиваясь.

- Видите ли, старина, - безмятежно, делая вид, что совершенно не догадывается о бушующих внутри человека напротив эмоциях, протянул резидент. - Я, похоже, не напомнил вам одну вещь. Мы не можем предоставить защиту чужеземному подданному, это верно. Но я уверен, мы всегда готовы позаботиться о человеке, имеющем вид на жительство в Соединенном королевстве.

- Сожалею, но у меня нет… - грустно улыбнувшись, начал Юзик.

- Конечно, - перебил его майор. - Но вы можете его получить. Прямо сейчас, у меня есть такие полномочия.

Как он смог сдержаться, не измениться в лице и ответить так же выдержанно, как и раньше, Юозас не знал. Скорее всего, сыграла роль именно неожиданность предложения, простившийся со всеми надеждами, он в первые минуты просто не вполне осознал сказанное, а потом… ну, потом он уже снова взял себя в руки.

Уже после заполнения бумаг и получения свежего, пахнущего еще типографской краской удостоверения он все же позволил себе вопрос:

- Это был знаменитый английский юмор, мистер Далтон?

- Разумеется, друг мой, - улыбнулся британец. - Добро пожаловать в клуб.

- А если бы я все же повел себя… несколько иначе, услышав шутку? У меня имелись некоторые основания, не так ли?

- Боюсь, старина, это означало бы, что вы не вполне годитесь для нашего клуба, - ответил резидент. Проверку на крепость нервов парень выдержал, уж какие выводы сделает из этого Мензис - дело его, но кадр явно ценный, и нашел его именно Далтон, напомнить об этом при случае не помешает.

Следующего вопроса он ждал напрасно. Подпольщик смог удивить его еще раз, ответив:

- В таком случае, думаю, мне понравится членство в клубе.

«Нет, мальчишка точно далеко пойдет, - в очередной раз подумал Далтон. - Стюарт, не знаю, зачем он тебе понадобился, но в этой скачке ты поставил на фаворита».

Григулявичуса Николай Степанович не дождался. Через четыре часа консул, которому надоело сидеть в кафе, засобирался уходить, но перед тем спросил:

- Ваше превосходительство, а ну как не выйдет вовсе?

- Будем ждать, - уныло ответил полковник. - А что, есть другие предложения?

- Ну, он же убийца? Я бы мог, к примеру, зайти в консульство, сказать, как бы неофициально, что, мол, предупреждаю о…

- Да они знают наверняка, - не дал договорить Гумилев.

- А вдруг нет? Да и ничем не рискуем, у меня с консулом хорошие отношения, я вроде как его по-дружески предупрежу. Ведь если мы запрос о выдаче голландцам пошлем, неудобно для англичан выйти может.

«Авантюра, - подумал жандарм. - Но…»

- Попробуйте, Георгий Максимилианович, - решился он. - Только…

- Да не тревожьтесь, - покровительственно улыбнулся дипломат. - Если бомбист ваш пропадет потом, так я и вправду в Гааге запрос сделаю, получим отписку, что полиция сведениями о местонахождении не располагает, не будут голландцы для нас напрягаться. На том и кончится, а мы все отрицать станем.

Он поднялся и спокойно пошел к выходу.

Когда вернувшийся от англичан консул вошел в кафе, раздраженно стряхивая капли дождя, уже по его лицу контрразведчик понял - сорвалось.

- Почему? - без предисловий спросил он дипломата, как только тот уселся напротив.

- Даже разговаривать не стали. «В консульстве нет и не было российских подданных», - процитировал Маленков, снова присаживаясь к столу и подзывая жестом официанта. - Теперь только если через местный суд. Нам есть, что предъявить ему официально?

- Кто с вами разговаривал? - быстро спросил Гумилев.

- Начальник паспортной службы посольства, из Амстердама.

Полковник нахмурился. Паспортная служба служила прикрытием сотрудникам Intelligence Service с момента ее передачи из министерства обороны в Foreign Office. Он на секунду задумался, потом резко встал и, снимая с вешалки плащ, огорчил собеседника, уже заказавшего портер:

- Мне нужна связь с Петербургом, срочно. Вы ведь имеете право на дипломатическую почту? Телеграмму я зашифрую сам, передохнуть не получится, Георгий Максимилианович. Поехали.

Утром следующего дня Гумилев не спеша пил кофе в таком же, может, чуть менее чистом кафе. В порту Роттердама, где из окна прекрасно просматривались пирс и борт парохода, отправляющегося на Альбион. Неподалеку от трапа, чуть отстраненно от реденькой цепочки пассажиров, вырисовывалась высокая сухая фигура английского консула, рядом с которым прохаживался человек «среднего роста, плотного телосложения, представительный» - тут же всплыла в памяти фраза из формуляра. Человек, за которым полковник охотился последний месяц. Убийца и террорист. Угроза для спецслужб Российской империи. Со вчерашнего дня имеющий вид на жительство в империи его величества Георга V.

Григулявичус под присмотром двух флегматичных голландских пограничников, куривших в нескольких шагах от британцев, ждал очереди на пароход. Брать его тут, на глазах всего порта, было, разумеется, невозможно, а на пароходе боевик переходил под охрану флота Великобритании.

Вчера, вернувшись в российское представительство, Николай Степанович нашел шифровку от фон Коттена, запрещавшую любые действия, кроме наблюдения. С Фогелем вопрос решился просто, голландец, как всегда невозмутимо, пожал плечами, взял деньги, снял своих агентов, кроме двоих, в пару к каждому филеру из России и исчез. В ответ на новости о контактах боевика с британцами Петербург новой телеграммой подтвердил запрет на деятельные меры, приказав, однако, продолжать слежку и в случае намерения покинуть страну удостовериться в том лично полковнику.

«Помаячить», - перевел для себя Гумилев, с самого начала подозревавший в операции второе дно. Этот приказ он сейчас и выполнял. Отчетливо понимая - в этом спектакле его роль отыграна. И какой была роль, первого плана или «кушать подано», хорошо он сыграл или был освистан невидимым зрителем, он не узнает, наверное, никогда. Такое уж ремесло, пьеса на подмостках с задернутыми кулисами, по непрочитанному сценарию.

Он глотнул кофе и вновь взглянул на фигуры у трапа.

«А у Юзика ведь тоже есть роль, - подумал жандарм. - Своя, неведомая. Может, и самому ему неизвестная. Бросающая по всей Европе, обрекая бежать, бежать от преследующих ищеек, и ищеек натасканных, опытных».

На секунду полковник пожалел поднимающегося на корабль паренька с окраины Российской империи, старающегося, это было заметно даже издали, держаться надменно и уверенно, в английском стиле. Сладка ему сейчас свобода, а еще вчера наверняка дрожал загнанный, - подумал Гумилев. - Тоже бы сбежать куда, из Европы этой… да ведь кому ж на мое место-то? Нет таких у генерала, приметных…»