Антон Федотов - Закон Хильми

Оказавшись на улице, Юра первым делом потянулся за сигаретами. После нескольких затяжек он отрешенно произнес:

— Ловко. Чувствуется опыт.

Александр лишь пожал плечами.

— Что ты ему включил? — поинтересовался Штакет.

— Все, что у нас есть. Видео со встречи с Бекетовым. Записи телефонных разговоров. Ну и так, по мелочи. — Ответил он.

— Интересная мысль, — с сомнением произнес Юра. — Ты думаешь, что он нюни распустит и во всем сознается?! Да как бы не так…

— Подожди, — спокойно прервал Котов словоизлияние Штакета. — Ты действительно полагаешь выбить из него признание?

— Ну а как еще?!..

— А зачем? — так же спокойно спросил он. — Насколько я помню, наша цель убедить Барракуду в его предательстве, а вовсе не заставить его во всем сознаться, верно?

Несколько секунд длилась тишина.

— Да как ты можешь быть таким спокойным, — наконец, не выдержав, взорвался Штакет. — Ты что, не понимаешь, что на кону стоят наши жизни?!

Александр невесело усмехнулся:

— Мне тоже страшно, а такое, как ты выразился, "спокойствие", всего лишь индивидуальная реакция на стресс.

— Как и любовь к заумным фразам! — подколол Юра.

Теперь Кротов усмехнулся чуть веселее:

— Именно так! А теперь перестань трястись и дай мне свой телефон.

— Держи, — удивленно ответил Штакет, протягивая потертую трубку. — А твой где?

— Деньги кончились. Положить забыл, — чуть смущенно ответил он, набирая только что полученный номер.

Барракуда не зря возглавлял одну из самых крупных криминальных структур города. Несмотря на все свое недовольство, вызванное неожиданным звонком, услышав голос Александра, он моментально понял, что дело серьезное.

— Ну, здравствуй, — немного угрюмо поздоровался он. — Надеюсь, ты не хочешь сказать, что ты Юрку моего грохнул и теперь звонишь с его телефона?

Кротов против воли хохотнул:

— Да нет, с ним все в порядке. Рядом стоит.

— Ну, а что тогда?

— Да даже не знаю, как начать… — почему-то именно в этот миг Александра пробило на смех, видимо нашло выход напряжение, скопившееся за ночь. — В общем, мы тут вместе с Юркой Камолова пытаем.

Кротову все-таки не удалось совладать с голосом, безудержный хохот рвался наружу.

— Ты там чего, обкурился что ли? — подозрительно спросил Раков.

— Ни в коей мере, — серьезно ответил почти успокоившийся Кротов. — У тебя рядом есть компьютер?

— Ну да, есть тут какой-то…

— Я тебе выслал кое-что на почту. Ты посмотри. Потом перезвонишь.

— …! — высказал свое мнение о происходящем Барракуда и дал отбой.

— Что ты ему выслал? — спросил отправивший в полет очередной окурок Юра.

— Все то же самое, что сейчас смотрит Эдуард, плюс логично изложенные наши с тобой соображения.

— И?… — поинтересовался Штакет.

Александр лишь пожал плечами. Сейчас оставалось только ждать.

Звонок раздался минут через тридцать.

— Он еще жив? — устало спросил Барракуда.

— Да, конечно, — ответил уже полностью пришедший в себя Кротов. — Сейчас дам трубку.

Развернувшись, он прошел в комнату, где Эдуард досматривал очередной файл.

— Это Раков, — вкрадчиво произнес Александр, поднося трубку к его уху. — И он только что просмотрел все это.

— Ваня, это не то, что думаешь, — истерично закричал Камолов в трубку. — Он меня заставил!

На секунду повисла тишина, после Эдуард продолжил упавшим голосом:

— Они сказали, что убьют меня, если я не помогу им. Да… Документы… Ментам и…

Похоже, все-таки сказалась сильная потеря крови. Иначе бы он еще долго сопротивлялся. А может быть, все просто произошло слишком быстро: вплывший невесть откуда убойный компромат, звонок Ракова, осведомленность противников. Возможно, он просто не успел оценить ситуацию. Как бы там ни было, сейчас Камолов кололся как сухое дерево, объясняя своему уже бывшему другу, почему именно он его продал. Александр не слушал, ему было все равно. Он все еще держал трубку около уха Эдуарда, но в суть не вникал. Гораздо интереснее было наблюдать за восходом солнца.

Через два часа Кротов ехал в ставшей уже привычной "девятке", но в этот раз за рулем он сидел сам. Восстановленный во всех правах Штакет вызвал людей Ракова, а Славик, как верный телохранитель, остался с ним. Попасться гаишникам Александр не боялся. Не так-то и много их по раннему времени, ну а если все-таки остановят, то в подавляющем большинстве случаев хватит одного звонка того же Юры. Нарушение секретности, конечно, но он слишком устал, чтобы ждать, пока за ним приедет вызванная из города машина.

Сейчас он просто наслаждался прекрасным утром, ровным гулом двигателя и ветром, врывающимся в приоткрытое окно.

" Кажется, если потороплюсь, — мысленно прикинул Кротов, нажимая на педаль газа. — То еще вполне успею заехать в пекарню за горячим хлебом".

Повинуясь желанию водителя, "девятка" начала стремительно набирать скорость. Казалось, даже она рада включиться в погоню за свежим хлебом.

Ремонт этого междугороднего шоссе закончили только в этом году. Вот уже несколько месяцев местные чиновники клялись и божились, что теперь оно соответствует всем мыслимым и немыслимым европейским, штатовским, еврейским и даже уругвайским стандартам. Неизвестно, насколько это заявление соответствовало истине, но на взгляд Кротова, второй час обкатывающего полученную от Ракова "Субару", получилось неплохо. Не Европа, конечно, но… Сто восемьдесят километров приличной дороги, советский рок и два с половиной литра под капотом. Александру, всегда умевшему ценить мгновения покоя, казалось, что большего для счастья в данный момент и не надо.

Наконец-то все было готово, и через три дня он собирался отправиться в Пермь. Кротов перевел взгляд на часы. 11:11 утра 28 августа. По его лицу пробежала легкая усмешка. Когда-то в детстве он считал, что увидеть одинаковые цифры на часах к удаче. Пусть так, сейчас даже такая поддержка не помешает.

Нельзя сказать, что Александр особо волновался перед часом "Х". Скорее, ему хотелось приблизить момент, когда можно будет начать действовать. Девять месяцев ожидания – с ума сойти можно! Что, кстати говоря, совсем не пустые слова. Похоже, что тело все-таки начало отвергать сознание. Уже начались первые приступы, когда тело переставало слушаться на несколько мгновений. Это случалось уже несколько раз, но, тем не менее, Кротов не стал волноваться по этому поводу, как и делиться своими проблемами с Наташкой или с кем бы то ни было еще. Он даже не думал об этом. Зачем? Похоже, что он уже просто привык к мысли, что это рано или поздно случится. Так что когда случился первый "приступ", он даже не удивился, а просто как-то механически отметил – "началось", и забыл об этом. Стоит ли тратить время на то, что не в силах изменить?