Антон Федотов - Закон Хильми

Где-то на нашей планете. Вроде бы 2004 год

— Кротов!

Голос доносился как будто бы издалека, хотя Александр своим тренированным слухом уже определил, что говорящий находится где-то рядом. Возможно, даже наклонился над ним и ждет ответа. Впрочем, ему пока было не до таких мелочей. Гораздо больше его волновал тот факт, что к нему возвращались чувства. Если вы когда-нибудь отходили от наркоза, то вполне можете представить себе его ощущения. Тяжелыми волнами накатывала тошнота, а головокружение никак не давало сориентироваться в пространстве.

— Кротов! У тебя что, родители в школе давно не были?

Школа. Простое слово, несмотря на ужасное самочувствие, сыграло свою роль, запустив цепочку ассоциаций: Кристина, профессор Логан, перемещение в себя самого и, конечно, цель: группа Штопора. Именно ее предстояло опередить, а, по возможности, уничтожить…

— Кротов, если ты сейчас же не ответишь на мой…

— Вопрос? — перебил он надоедливого собеседника.

Это могло прозвучать очень грубо, если бы голос Александра был чуть громче писка котенка. Но что прикажете делать, если тело едва живо после перезаписи психо-мотивационной-чего-то-там индивидуальной матрицы (сознания, проще выражаясь). Хорошо, что вообще выжил. Если быть откровенным, то шансы на такой исход дела были крайне невелики. Однако его это не особенно волновало. Привычка долго воевавшего человека: не беспокойся о том, что уже в прошлом. Несмотря на годы мира, такие установки не исчезают бесследно. Дышу, и славненько!

— Раз ты считаешь, что можешь спать на моих уроках, то ты наверняка скажешь, что обозначает только что упомянутый мной термин "диатеза".

Через туман в сознании начало пробиваться любопытство: не припомню, что бы этот термин проходили в рамках школьной программы, впрочем…

— Термин "диатеза" происходит от греческого слова diathesis, расположение. Это синтаксическая категория предиката, обозначающая соответствие между участниками ситуации, которую обозначает предикат – семантическими актантами, и именными членами предложения, заполняющими валентности данного предиката – синтаксическими актантами, синтаксические роли которых выражены морфологическими или синтаксическими средствами…

С каждым словом голос Александра становился все крепче, а мысли яснее и логичнее. Он давно подозревал, что произнесение вслух всякой фигни помогает сосредоточиться. Может быть, он что-то и напутал, но уверенный тон сделал свое дело.

— Если не вдаваться в подробности, то диатеза, это лингвистическая категория залога.

Стало очень тихо. Оказывается, до этого в классе раздавались шепотки и даже смешки. Все правильно, в глазах окружающих Александр просто уронил голову на парту. Возможно, все решили, что он просто задремал. Да и "неблагозвучность" термина, делающая его похожим на название детской болезни, в пятнадцать лет еще может кого-то рассмешить. Теперь же заумный ответ заставил всех задуматься. И очень глубоко, судя по всему. В глазах учительницы было такое выражение, будто весь мир в одночасье рухнул. На лице читалась напряженная работа мысли.

"Она никогда меня не любила, — внезапно развеселился Александр. — Откуда ей знать, что я закончу филфак, и в моем дипломе будет гордо красоваться слово "лингвист", а тренированная в "семинарии" память способна воспроизводить почти любой прочитанный текст. Да я и так вряд ли забыл бы этот термин, так как именно на нем я чуть не завалился на одном из экзаменов моей студенческой молодости".

— Я прав?

— Прав, — нехотя произносит Анна Сергеевна (вспомнил-таки имечко…). — Но один правильный ответ не закроет все твои двойки.

"Ну и ну! За что же она меня так ненавидит? — попытался припомнить Кротов, но быстро бросил это дело. — А, ладно, не так оно все и важно. Меня должно беспокоить другое. Кажется, способность связно мыслить медленно возвращается".

Перед глазами вихрем пронеслись события последнего дня.

1 сентября 2030 года

Сторонний наблюдатель, если бы он смог миновать два поста вооруженной охраны и сложную систему автоматической защиты, увидел бы в этом кабинете немало интересного. По стенам были развешаны самые разнообразные предметы, большинство из которых сложно было назвать обычными. Череп, когда-то принадлежавший быку, соседствовал с флагом одной из африканских стран-однодневок и развешанными повсюду необычными образцами холодного оружия. Тут же висело множество военных фотографий. На некоторых из них присутствовал коротко стриженый мужчина в военной форме. Иногда в руках у него можно было наблюдать ту или иную смертоносную игрушку из арсенала, что человечество веками создавало и совершенствовало с единственной целью – уничтожение себе подобных.

В тяжелом кожаном кресле за т-образным столом сидел тот же человек, что и на фотографиях, только лет на пять старше, что, впрочем, на нем мало отразилось, разве что взгляд стал чуть мягче, но все равно, казалось, просвечивал рентгеном все, что попадалось на его пути. Сам он выглядел спортсменом, но не "качком", а скорее хорошо тренированным. Кожа на лице выдавала бы в нем человека, который привык к любым климатическим условиям от жара пустыни до северных морозов, если бы не была покрыта столь нелюбимой авторами женских любовных романов щетиной. Звали его Александр Кротов.

В данный момент Александр занимался ничегонеделанием, или, как он сам это называл, свободными размышлениями. Мысли крутились вокруг двух тем: новенькой "Мазерати" и жены Кристины. Первую хотелось как можно скорее обкатать, а вторую задушить. Именно в таком порядке.

Машину доставили сегодня днем, и Александру хотелось поскорее сесть в мягкое кресло из светлой кожи, ощутить в руках рычаги управления этим чудом, способным легко взять планку в триста километров в час. Выехать из города, а там только ночная трасса и любимый советский рок. Однако этим планам мешала жена, которая почему-то считала, что видеться необходимо чаще, чем раз в трое суток.

"Зачем? — думал он. — Ведь, когда я служил, мы виделись два дня в неделю и были счастливы целых десять лет. Стоило мне выйти на гражданку, как все пошло наперекосяк. Кажется, именно это и называется "сломаться на бытовухе", или как-то так".

Он коротко усмехнулся, вспомнив о своем "увольнении". Тот полковник долго еще не мог улыбаться, пока дантист не вставил ему протезы, вместо выбитых капитаном Кротовым зубов. Пришлось уходить. Хорошо, друзья в командовании помогли, и обошлось без трибунала. За пять прошедших с того дня лет Александр поднял свое информационно-аналитическое агентство, что позволяло не думать о деньгах. Однако с тех пор его семейная жизнь превратилась в ад. Наверное, никто и никогда не даст четкий ответ на вопрос о том, чего же не хватает этим женщинам.