Варвара Болондаева - Тамплиеры-2. След варана

Вместо Эктора у Гуго теперь был новый сквайр. Эктор удачно женился и переехал в небольшой замок, доставшийся с приданым жены. Теперь он и сам готовился принять рыцарский титул. Гуго же взял себе в оруженосцы тихого юношу Ролана родом из Труа. Ролан сразу привлек его тягой к вере. Льняные локоны, веснушки на юном лице и совершенно белые ресницы делали его непохожим на бойца. Зато как пылало его сердце!

Привычно покачивались жесткие травы в гроздьях каких-то желтых цветов, шустрые ящерицы шарахались от ступней и копыт, а в пронзительно голубом небе покрикивал коршун.

В трех верстах от портовой крепости их догнал отряд из строящегося на Яффской дороге форта — рыцарь и несколько вооруженных слуг. Оказалось, что монахи — те самые, что приплыли на одной с Гуго торговой галере и вышедшие еще вчера, ограблены и убиты, а тела их так и лежат брошенными на дороге.

Рыцарь со своими людьми за несколько монет согласился охранять всю группу до Иерусалима. Даже с такой защитой чувствовались беспокойство и страх. Итальянское семейство, когда разобралось, что произошло, заохало и запричитало. Торговцы даже не изменились в лице — настолько им все было привычно. Граф Гуго держался молодцом, постоянно вертел головой, вглядываясь в кусты и — Гуго де Пейен прекрасно понимал, наверняка мечтал встретить и убить своего первого сарацина.

Сам же шевалье де Пейен, не давая себе отчета, перестроился на Мистрале вперед и ехал чуть сбоку, цепким взглядом спокойно разглядывая путь впереди. Несмотря на кажущуюся раскованность, он был начеку. Накопленный опыт хорошо подсказывал рыцарю, где может таиться засада.

Поняв, что шевалье прикрыл собой людей, граф Шампанский тут же последовал его примеру. Он перестроился влево, как конвоир, и изо всех сил сдерживал беспокойство. Гуго де Пейен не раз замечал, что сюзерен ему подражает. Это немного смущало, и крестоносец изо всех сил старался не замечать восторженных ноток сюзерена. Субординация должна быть во всем, особенно в отношениях вассала и господина.

Но невидимая планка разделяла дворянский мир на тех, кто хоть немного вкусил пыли Крестового похода и тех, кто отсиделся дома. Первые были овеяны ореолом чести и славы, вторым приходилось мечтать.

До Иерусалима доехали спокойно. Впереди показалась знакомая стена, как несколько лет назад, но Яффские ворота были гостеприимно открыты. От воспоминаний слезились глаза.

— Ангела Хранителя в дорогу! — торговец на рыжем муле поравнялся с Гуго. — Простите, господин, но по всему видно, Вы не первый раз в этих местах.

Гуго кивнул:

— Я крестоносец. От Константинополя до Иерусалима — прошел весь поход.

— Боевую выправку видно, — улыбнулся торговец. — У меня глаз-алмаз. Нет, просто вижу впервые, а всех уже знаю в лицо. Я Шарль с Провансаля, бывший маркитант. Прошел с Раймундом до Антиохии, там я отстал. Потом перебрался в Яффу. Все изменилось, торговля теперь идет. У меня три своих лавки… буду рад, господин.

Гуго улыбнулся. Подковы цокали под гулким сводом Яффских ворот. Вот оно! Почти не изменилось!

Рыцарь остановил Мистраля, закрыл глаза и вдохнул воздух, пытаясь уловить забытые запахи. Где-то стучали топоры, лаяли собаки и блеяли козы. Слышалась французская и сирийская речь. Ветер трепал полотнище флага на башне над головой.

Гуго Шампанский подъехал вплотную. Думая, что вассал молится, тоже достал из кармана четки и прикрыл глаза.

Улица Яффских ворот пролегала стрелой через весь город и утыкалась в ворота Храмовой горы. Слева был особняк Этьена де Блуа.

— Не заблудитесь, монсеньор.

Гуго Шампанский продолжал удивляться на каждом шагу. Просторный и чистый Иерусалим, весь в садах и виноградных лозах, был куда эффектнее грязных улочек шампанской столицы.

Слуги открыли дверь, и граф вбежал в особняк. Лицо его по-детски сияло. Дом, который отдавал в пользование ему младший брат, привел Гуго Шампанского в полный восторг. Хотя, думается, окажись он лачугой бедняка, радость от встречи с Иерусалимом была бы не меньшей. Все вокруг было овеяно романтикой Крестового похода.

— Гуго, мой друг, сегодня жду на ужин. Ты ведь живешь рядом? — подняв руки вверх и радостно кружась, Гуго Шампанский стал похож на своего брата.

Слуги занесли вещи. Гуго де Пейен кивнул:

— Да, совсем рядом.

Махнув рукой оруженосцу и слуге, сгибавшимися под тяжестью вещей, он поехал вдоль Стены Плача отыскивать свой дом. Многое, действительно, изменилось.

Дом с крестом и кипарисом у входа по-прежнему ждал его. Ставни были открыты — Роже должен быть рядом. Спешившись, Гуго постучал в знакомую дверь. Она открылась не сразу. Кто-то пошаркал и долго возился с засовом. В щель просунулось пожилое лицо — видать, оруженосец все-таки обзавелся служанкой. Женщина смерила их взглядом и отступила в сторону, освобождая вход.

Шевалье шагнул внутрь. Все та же комната, тот же запах и приглушенный свет. Все та фреска напротив — Соломон и его Суламифь. Дай волю, Гуго закружился бы сейчас не хуже своего сюзерена.

Чьи-то ножки зашлепали из-за стола, и на середину комнаты выбежал кудрявый малыш в смешной короткой рубашке. Увидев незнакомых мужчин, он остановился посредине комнаты и тут же заплакал. Скрипнула дверь подсобки, и оттуда вынырнула невысокая миловидная женщина со вторым ребенком на руках. Она не смутилась, бойко оглядела гостей и что-то прокричала во внутренний дворик.

Признаться, Гуго был удивлен. Слышно было, как заскрипели доски лестницы и террасы, протопали глухие шаги и, возмужавший и загорелый, в комнату вбежал Роже.

— Сеньор Гуго! Вы вернулись!

Роже был уже не тем меланхоличным молодым человеком, что провожал Гуго на корабль четыре года назад. С бородкой, но полысевший, добродушный и прибавивший в весе, он обнял Гуго и принялся заносить вещи.

— Мариам! Господин!

Миловидная женщина вошла в зал, уже без детей, все так же без стеснения разглядывая вошедших, и принялась накрывать на стол. А поесть было бы весьма кстати.

— Господин Гуго, а я ведь теперь тоже дворянин и сеньор рыцарь! — Роже, слегка опьяневший от сладковатого палестинского вина, сидел за накрытым столом в полотняном просторном хитоне, как древнеримский патриций. — А это сеньор Максимильен, так звали моего сюзерена. А девочка — дочка София. Как видишь, я обзавелся семьей!

Мальчонка, который уже перестал бояться, взобрался на колени к Роже, грыз ноготь и застенчиво разглядывал гостя.

— Рад за тебя, сеньор рыцарь. Когда посвятили?

— После взятия Кесарии. Я на службе у нового короля.

— Упокой Господь доблестную душу Готфрида, нашего государя.

— Его похоронили на Голгофе, близ Гроба Господня.

— Завтра же поклонюсь его праху.