Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

Мирошниченко развернулся и внимательно посмотрел на Олега с Мелентьевым. Оба «силовика» растерянно молчали. В углу негромко шуршала система вентиляции, прогоняя кубы ещё чистого московского воздуха.

– Оч-ч-чень интересно, – зло протянул Щербинин, повернулся к столу, снял трубку внутреннего телефона, набрал короткий номер из висящего на стене списка.

– Щербинин… Где Сергей Михайлович? Уже едет? Хорошо.

– Михаил Анатольевич, – обратился к вице-премьеру Мелентьев, – необходимо задействовать режим «крепость». Разрешите выполнять?

– Действуйте, – согласился Щербинин и бывший хозяин и начальник одного из харьковских ЧОПов отправился переводить представительство в особый режим работы.

– Андрей, – обратился Михаил к настороженно прислушивавшемуся к начальственным словам оператору. Имя и фамилия значилась на запаянном в пластик бейджике с цветной фотографией, висящем на разноцветном шейном шнурке, – мне нужна закрытая линия с Харьковым. Что хочешь, делай с этими ящиками, – он кивнул на выстроившиеся у стены аппаратные стойки, – но дай мне связь с руководством.

Андрей Логинов кивнул и принялся за работу. Щербинин встал с кресла, кивнул Олегу.

– Отойдём, поговорим.

Они устроились за коротким металлическим столом справа от закрытой входной двери.

– Думаете, нас штурмом брать будут? – вполголоса высказал своё самое главное опасение Мирошниченко.

– Здесь или там? – уточнил Щербинин, – ты военный, тебе лучше знать, сколько мы продержаться можем.

– В Москве нас надолго не хватит, – начал высказывать свою точку зрения Олег, – тяжёлого вооружения в представительстве нет, на каждый ствол не более пяти БК. Подтянут артиллерию и адью – за несколько часов всё по кирпичику развалят.

– Я на больше чем сутки не рассчитываю, – ответил Щербинин, – но вряд ли они снарядами всё здесь долбать будут. Товарищам все наши ништяки целые нужны. Скорее всего блокируют район и предложат почётно сдаться.

– Наверное, – согласился Олег и продолжил, – с Харьковым этот номер не пройдёт. Две мотострелковых дивизии полного штата с корпусным усилением плюс две танковых бригады плюс авиация плюс ополченцы на самый крайний случай. Зубы обломают.

Щербинина подобная уверенность не вдохновила.

– Технически да, мы сильнее. Но ты не учитываешь один важный фактор.

– Какой? – удивился Олег.

– Психологический. Далеко не все готовы стрелять в красноармейцев. Это не немцы ведь, а практически собственные отцы и деды. У нас ведь не Западная Украина, не забывай.

– Ничего, – Олег не стал снижать градус своего оптимизма, – после первых боестолкновений и потерь народ быстро сообразит, что к чему. Обратно в совок на самом деле никто не хочет.

– Не хочет, да, – согласился Михаил, – а вот на деле это желание или только на словах, это мы очень скоро узнаем.

Дверь распахнулась, в комнату вернулся начальник охраны.

– Режим «крепость» задействован, оружие и боеприпасы выданы всем сотрудникам. Ближайшая округа взята в плотное наблюдение. Пока никаких тревожных сообщений не поступало, – отрапортовал он высокому для себя начальству.

– Хорошо, Вячеслав Александрович, – не по-военному ответил Щербинин.

– Если дополнительных распоряжений не будет, разрешите отбыть наверх?

– Идите, – отпустил его Михаил, – да, где наш полпред?

– Будет буквально через пять минут, только что с ним разговаривал, – ответил начальник охраны и убыл куда просил.

– Хорошо, что всех наших сегодня в представительстве собрали, – оглядывая аскетичное помещение, словно прикидывая, сколько он здесь пробудет, сказал Щербинин, – никого по гостиницам и рабочим местам взять не смогут.

В коридоре послышались тяжёлые шаги, сквозь незакрытый проход в кризисный центр степенно вошёл полпред, утирая большим платком весьма приличную для его возраста лысину.

– Присаживайтесь, Сергей Михайлович, – Михаил указал Криницкому на оставшийся свободный стул, – какие новости, там, наверху?

– Шутить изволите? – даже судя по голосу, можно было определить степень раздражения полпреда. Ещё бы, в его епархии уже полчаса распоряжался не совсем непосредственный начальник.

Представительства согласно принятому закону, подчинялись напрямую Червоненко, а оперативное руководство ими осуществлялось из референтуры премьера. В переводе с бюрократического на русский, без предварительного уведомления Харькова даже вице-премьер не мог напрямую командовать даже начальником охраны, не говоря уже о самом полномочном представителе. В обычном порядке, разумеется, сейчас Михаил запустил особую, также упомянутую в законе процедуру, на время отсутствия Криницкого став самым главным в стенах постпредства. Теперь власть возвращалась к Сергею Михайловичу, но карьерный киевский дипломат, столь неудачно отправившийся в день переноса к любимой родне, очень щепетильно относился к подобным юридическим казусам.

Михаил сдержанно обрисовал сложившуюся ситуацию. Криницкий дёрнулся было взгреть дежурного связиста, но, посмотрев на его суету у стоек с аппаратурой, передумал и развернулся к Щербинину.

– В комитете всё спокойно, – кратко рассказал о своём визите в ведомство Берии постпред, – меня никто не пытался задержать, никаких претензий нам предъявлено не было. Пришлось отменить пару встреч. Достаточно важных, смею заметить.

– Всю ответственность я беру на себя, – сухо заметил Щербинин, – сколько командированных, кроме сотрудников постпредства и частных лиц на данный момент находится в Советском Союзе?

– Сто шестьдесят пять командированных, из них тридцать сейчас у нас на территории и четыреста десять частных лиц. Все данные на восемь утра.

На память Криницкий никогда не жаловался и консульскую сводку мог воспроизвести в полном объёме – в разрезе по городам и предприятиям, но Щербинина удовлетворили общие цифры.

– Предлагаю подняться ко мне в кабинет, – предложил Криницкий, ещё раз оглянувшись на оператора, – непосредственной угрозы сейчас нет, а связь можно держать и оттуда.

Михаил согласился, и они отправились в резиденцию постпреда. Криницкий пропустил их вперёд, дал соответствующие распоряжения Логинову и поспешил следом.

В функционально обставленном кабинете они расположились гораздо комфортнее, чем в практически необорудованном подвале. Секретарь подала им чай с «юбилейным» печеньем и расположившись за рабочим столом полпреда, харьковские начальники вернулись к осуждению сложившейся ситуации.

Криницкий мягко, но настойчиво внушал Щербинину, что никаких оснований для беспокойства не существует, все проблемы решаемы в рабочем порядке, без бряцанья автоматами и прочих решительных действий. Несмотря на подобное благодушие, режим «крепость» и прочие распоряжения Щербинина охране полпред всё-таки не отменил.