Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

Олег обернулся назад, но машиниста с Фёдором там уже не было – они уже заходили в станционное здание.

– Можно поподробнее? – спросил Сергиенко Олега, – каков характер разрушений?

Олег повторил всё, что узнал от Сергея, добавив от себя, что в этом месте наблюдалось полярное сияние.

– Да, мы видели, – подтвердил Дмитрий Потапович, – из Белгорода. Зарево от горизонта до горизонта. Как стена. Что с вами?

Олег почувствовал лёгкий приступ дурноты, – «от горизонта до горизонта! Значит, не только здесь дороги порезало. Верно, граница по полю уходила к горизонту. Значит…». Истинных масштабов случившегося события он себе представить не смог, но то, что дело не ограничится парой дорог и деревень, он уже понял.

– Необходимо осмотреть место происшествия и произвести первоначальные следственные действия, – чекист явно хотел свести всё к диверсии и саботажу.

– Да, надо всё зафиксировать в акте, – частично согласился с ним начальник поезда.

– Пошли, – сказал Олег, – до разрыва отсюда два километра.

Топать пешком по шпалам предкам явно не улыбалось, поэтому Сергиенко, дождавшись машиниста, отдал ему какое-то распоряжение и в течение пяти минут от состава был отцеплен первый вагон с паровозом.

– Прошу, – начальник поезда сделал Олегу пригласительный жест в сторону вагона. Чекист уже зашёл вовнутрь.

Забравшись в тамбур, Олег с удивлением закрутил головой. По фильмам он представлял себе довоенные вагоны чем-то вроде ухудшенных предтеч советского подвижного состава. В детстве Олег с мамой пару раз ездил в Крым, в санаторий, и впечатления об этих поездах у него остались не самые лучшие. Что уж было ожидать от их довоенных предков. Даже внешне вагон по сравнению с привычными Олегу был меньше, окна уже, дверь утоплена вовнутрь и вообще, выглядел как после долгого голодания – везде торчали какие-то угловатые элементы и выступающие наружу соединители деталей конструкции. Но здесь, внутри!

Везде сияла до блеска начищенная латунь и бронза, полированные деревянные панели закрывали стены, на полу лежал красный ковёр! «Вот это да!» – думал Олег, разглядывая витиевато украшенный бронзовый плафон – «если здесь такая лепота, то, что в купе делается!» Он заглянул в коридор, полюбовался идеально вычищенным ковром и со вздохом закрыл дверь.

– Не доводилось первым классом ездить? – понимающе спросил его Сергиенко, оставшийся в узком тамбуре покурить.

– Да, я пару раз в плацкарте ездил, купе слишком дорого было, – ответил Олег.

Сергиенко кивнул и сделал первую затяжку.

– Не курите? – спросил он Олега.

– Нет. В детстве пробовал пару раз, не понравилось.

– А я всё бросить не могу, – пожаловался Дмитрий Потапович, – врачи в нашей больнице мне постоянно об этом напоминают. Гублю, мол, здоровье.

Проехали они за этим разговором минуты четыре, как паровоз неожиданно протяжно загудел.

– Что такое? – Сергиенко открыл дверь вагона и выглянул наружу по ходу движения. – Что это там? – растерянно сказал видевший многое железнодорожник, узрев что-то совсем ему неизвестное.

– Где? – Олег посмотрел вперёд поверх его головы, – а, путейцы руками машут.

Действительно, навстречу паровозу прямо по рельсам бежал человек в оранжевом жилете поверх спецовки, отчаянно размахивая над головой руками. Паровоз начал медленно тормозить, с шипением выбрасывая пар.

Олег спустился на насыпь, пошёл навстречу к перешедшему на быстрый шаг железнодорожнику. Они встретились метрах в десяти от паровоза.

– Пути разрушены, дальше не проедете, а паровоз откуда? – единым порывом выдохнул молодой парень

– Из Белгорода, – не став пока объяснять случившееся, ответил Олег, – сами не восстановите?

– Нет, – путеец мотнул головой, – нужен путеукладчик и надо насыпь отсюда поднять. Сейчас профиль промеряем. А это кто такие? – спросил он, указывая на подошедших к ним начальника поезда и чекиста.

– Кино про войну, что ли, снимаете? – он попытался разумно объяснить присутствие на месте аварии людей в довоенной форме и пыхтящего за ними краснозвёздного паровоза.

– Какую войну? – вскинулся чекист

– Великую Отечественную, какую же ещё! – ответил парень. Чекист удивлённо замолчал, Сергиенко смотрел куда-то дальше, в сторону стоящей метрах в тридцати на путях небольшой дрезины с выдвинутым вбок краном.

– Как у вас всё здорово выглядит. Форма, паровоз настоящий, не симуляция компьютерная. Бондарчук, наверное, снимает? – заинтересовался путеец, поднимая лежащую поперёк пути линейку нивелира.

– Ага, «Железнодорожный штрафбат», – ответил Олег, внимательно наблюдая за предками. «Как бы их футурошок не хватил, – забеспокоился он, – аж замолчали, болезные. А этот куда рванул?» Олег пошел вслед за двинувшим к дрезине чекистом.

Они дошли до места разрыва и остановились. Чекист, как давеча Сергей, присел на корточки и задумчиво провёл ладонью по блестящему срезу. Пути со стороны Октябрьского были выше сантиметров на пятнадцать и немного сдвинуты в сторону. Срез рельса блестел как полированный. «Действительно, как ножницами разрезано» – подумал Олег, осмотрев место разрыва – «пути практически стык в стык идут, без зазора».

– Откуда там контактная сеть? – прозвучал сзади Олега вопрос Сергиенко, – с этой стороны её нет.

Действительно, перед ними на рельсах лежало полпролёта контактной сети, обрезанной прямо на весу. «Коротнуло здесь знатно» – подумал Олег, увидев оплавленный конец контактного провода. «Может, поэтому связь и выбило» – пришёл он к такому выводу, увидев валяющиеся на земле телефонные провода с линии, идущей параллельно рельсам метрах в семи слева от насыпи. С одной стороны столбы этой линии были деревянные, с другой бетонные. Точно так же, как на автодороге, от горизонта до горизонта шла, слегка загибаясь, разделительная черта, пересекая насыпь, телеграфную линию, лениво текущую в поодаль речку. Далее черта по склону поднималась на поле и исчезала из виду. На самой границе, со стороны Октябрьского, между рельсами был закреплён лазерный нивелир.

Чекист поднялся и ошеломлённо молчал, обводя взглядом окрестности.

– Что здесь случилось? – спросил начальник поезда, доставая пачку папирос. Вопрос был явно адресован Олегу.

– Вот там, – Олег махнул рукой в сторону дрезины, – две тысячи восьмой год. А вот там, – взмах в сторону Долбино, – тысяча девятьсот сороковой. Здесь, – он указал на разделительную черту, – граница времён.

Чекист вдруг подобрался и начал внимательно наблюдать за кем-то, скрытым от взгляда Олега дрезиной. Через минуту из-за неё показался и быстрым шагом направился в сторону линии раздела самый обычный российский милиционер лет тридцати, правда с накинутым на плечо ремнём автомата. Подойдя к стоявшим тесной группой предкам и Олегу, окинул их цепким взглядом, задержавшись на Шубине, и представился.