Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

«Ну, невестушка, спасибо. Вот вернусь, отблагодарю тебя, золотце!» подумал Олег, вспомнив выражение лица Вероники. Сдержанно-сосредоточенное, как будто не в постель к жениху ей предстояло ложиться, а на экзамене отвечать. Правда, для высказывания благодарности надо было решить одну маленькую проблему. Вернуться обратно, как минимум на Землю, а как максимум на лапинский сеновал. Он закрутил головой, выглядывая среди звёзд родную планету. Кажущуюся абсурдность этой идеи он понял, как только разглядел под босыми ногами быстро растущий голубовато-белый шарик. Выбрать район посадки он не успел, слишком стремительно приближалась к нему Земля.

Без всяких эффектов, сопровождающих посадку «Союзов» и «Шаттлов» он пробил облака и, наконец-то, затормозив, выскочил из белокипенных туч над серым и даже на взгляд холодным морем. Мысль о мягкой посадке в приполярные воды радости ему не доставила, но внизу Олег разглядел пару кораблей, чертящих водную гладь на небольшом отдалении друг от друга. Один серый, весь какой-то утыканный непонятными причиндалами и второй – белый, больше всего напомнивший Олегу круизный лайнер последнего поколения, виденный им только по телевизору. У белого корабля практически не было открытой для посадки палубы, поэтому Олег повернул в сторону военного, как он решил про себя, корабля.

Уже снизившись до примерно километровой высоты, Олег понял, что ничего подобного ни в одном флоте мира существовать просто не может. Больше всего этот гигант напоминал двух слившихся в бортовом объятии авианосцев. Катамаран длиной не меньше пятисот метров и максимальной шириной общей палубы не менее семидесяти метров, был самым большим военным кораблём из всех, когда-либо построенным человеком. Впрочем, а человеком ли? Даже при быстром снижении Олег успел заметить, что пропорции надстроек довольно сильно отличаются от знакомых ему вживую и по изображениям. Словно творцы этого корабля руководствовались иными нормами, чем кораблестроители на современных верфях. Мачты и трубы, например, вообще отсутствовали, как и у бороздящего по соседству холодные воды белого лайнера…

Мягко приземлившись недалеко от смещённой к корме центральной надстройки на шероховатую броню палубы, Олег впервые ощутил явный дискомфорт. На корабле было холодно. Мороз прожигал ступни так, что стоять на месте можно было только пританцовывая. Слабый ветерок начал быстро выдувать тепло из покрывшегося гусиной кожей тела. Надо было срочно где-то укрыться от пронизывающего насквозь холода.

Олег побежал в сторону надстроек, высматривая открытый внутрь надпалубных помещений люк. Те, что попадались ему навстречу, были наглухо задраены и явно превосходили по размерам те, сквозь которые Олегу пришлось проходить во время воинской службы. Словно матросы этого корабля были не ниже двух метров. Бросив бесполезные попытки, он по первому попавшемуся трапу буквально взлетел на следующий уровень и, не сдержав восторженного вопля, нырнул в настежь распахнутую справа от трапа бронированную дверь.

Прикрыв дверь, он ощутил, что внутри гораздо теплее, чем на палубе, но всё же недостаточно для разогрева окоченевшего организма. Повинуясь непонятному инстинкту, Олег бросился дальше, с каждым разом поднимаясь всё выше и выше.

Его путь закончился на мостике. Отдышавшись, он оглядел эту святая святых каждого корабля, но и здесь не было ни одной живой души. Зато было тепло. Олег медленно пошёл вдоль стены, осматривая помещение, куда далеко не каждый из экипажа мог свободно попасть. Сравнивать ему было не с чем, поэтому он просто рассматривал собранные в несколько групп посты управления кораблём, с незнакомыми приборами и с надписями на непонятном языке, сплошь состоящими из комбинаций коротких прямых линий. У вполне обыденного штурвала он задержался. Вертикально выступающее из отдельного блока колесо, диаметром около полуметра, нервно подрагивало, компенсируя искажающие заданный курс внешние воздействия. Олег смотрел на контрольный экран, разбирая угловатые символы, и неожиданно понял, что может их прочитать!

Вот эта, например, самая большая по размеру букв надпись означает всего-навсего – «Внимание! Включено самовождение!», а вот эта, ниже, заданный автоматике курс.

Сзади хлопнула дверь, Олег резко повернулся. На мостике, кроме него, так никто и не появился. Он подошёл к закрывшейся двери, повернул кремальеру и рывком распахнул. За ней был всё тот же пустой, освещённый редкими светильниками, коридор, Олег шагнул через комингс и…

… открыл глаза, так никуда не улетев с сеновала. Рядом сидела на коленях Вероника, обеими руками нервно сжимая его правую ладонь.

– Наконец-то! – выдохнула она, когда Олег моргнул в первый раз.

Несмотря на сгустившуюся темноту, видел он почему-то не хуже, чем днём. Только вместо цвета всё кругом было представлено одним серым светом разных по насыщенности оттенков. Олег попробовал пошевелиться и понял, что сделать это ему мешает так никуда не исчезнувший холод, пробравший вовнутрь во время приснившегося путешествия. С этим надо было бороться. Превозмогая навалившуюся слабость, он медленно встал, отвергнув помощь Вероники и начал осторожно спускаться по приставленной лестнице.

Выбравшись во двор, залитый всё тем же серым светом, он двинулся в сторону бани. Вероника, нервно дыша, не отставала от него ни на шаг. Войдя в предбанник, он стянул с себя последнюю часть одежды и зашел в парную, прикрыв за собой дверь. Камни ещё сохранили немного жара и освещали парную красивым сероватым сиянием. Олег вылил на них два ковшика из котла, уселся, как днём, на верхнюю полку. Вероника приоткрыла дверь и, пискнув, быстро выскочила обратно. Пар окутал Олега, медленно выплавляя остатки чужого льда. Когда внутри почти всё растаяло, он вытянулся на полке и стал рассматривать игру волн серого света на потолке. Ещё раз скрипнула дверь, Олег повернул направо голову. Рядом с ним стояла обнажённая Ника, держа в руках распаренный веник.

– Тебе надо согреться, – сказала она, – перевернись на живот.

Олег равнодушно выполнил её просьбу. Прижавшись лбом к сложенным вместе рукам, он чувствовал, как с каждым взмахом вместе сложенных берёзовых веток к нему возвращается прежнее состояние. Одновременно с этим медленно гас заполняющий пространство парной серый свет, освобождая место более обычной этому времени суток темноте.

Вероника остановилась, тяжело дыша. Она прохлопала Олега от макушки до пяток не по одному разу. То, что он продолжал лежать ничком, вытянувшись и спокойно дыша, испугало её не на шутку. Положив веник в ближайшую шайку, она провела ладонями по позвоночнику жениха, от самого основания черепа до крестца. Ещё и ещё раз, постепенно расширяя площадь оглаживаемого тела. Вот уже её руки гладят сильные плечи, а теперь нежно проходят по упругим ягодицам, затем через расслабленные ноги к сомкнутым большим пальцам.