Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

Закончив с этим делом, Николай стал запаивать карты памяти в короткие отрезки тонких пластиковых трубок. Приложить поперёк металлическую линейку, отчеркнуть, прижимая разогретый паяльник – вот и вся технология. Подобную судьбу разделили две ручки, кроме письменных функций, выполняющие роль скрытой пишущей видеокамеры с вполне приличным, для их размера, VGA-разрешением. Камеры и плеер он заранее, через сервисные программы, переключил на американский ТВ-стандарт. «Вроде всё, – Николай осмотрел плоды своих трудов. – Надо паковать»

Он принёс из спальни внешне неказистый ремень. Несмотря на свою потёртую внешность, внутри он был мечтой контрабандиста. Отстегнул пряжку, аккуратно поддевая ножом, стал вскрывать его, как какую-то рыбу. Ремень разворачивался, показывая множество скрытых карманчиков, куда, равномерно и оставляя пустые отсеки, он стал укладывать запаянные карты памяти. Закончив, сложил ремень в прежнее состояние. Заклеивать его он не стал – завтра надо было дополнить укладку.

Провозившись, Меркушев с некоторым удивлением обнаружил, что до сеанса связи осталось ещё полчаса. Спать не хотелось, поэтому он прошёл на кухню и стал заваривать кофе, привезённое из последней поездки. Засыпая арабику в турку, заливая её водой и ставя всё это на огонь, он меланхолически размышлял о принятом решении. В принципе, уехать он мог давно. В Штаты или на тот же Тайвань, где толковые радиоинженеры советской школы ценились весьма высоко. В «силиконовых долинах» Америки платили больше, но та страна начала 21 века ему не нравилась. Не был он, как писали в Интернете, «поцреотом» и в «либерасты» его записать было трудно. Не держал его здесь никто, кроме дочери. Но она уже вполне взрослая, в университете учится, даже недавно на права сдала. Папин подарок обязывал, если, конечно, по совету отца, не завести личного шофёра. Этот тонкий намёк дочь с возмущением отвергла, заявив, что для дедушки он ещё слишком молод и вообще, надо сначала на ноги встать.

Кофе вскипел, шипя и заползая на стенки. Выключив газ, Николай перелил горячий напиток в заранее подогретую кружку, сыпанул пару ложек сахара. Начать размешивать не успел. Сквозь эфирные шумы пробивался голос из нечаемого ещё вчера далёка. Захватив кружку, он вернулся за рабочий стол.

Это был Роберт. После обмена радиолюбительскими репликами он спросил своего визави

– Как тебя записать? Они, – он не стал уточнять кто, но Меркушев его понял, – спрашивают.

Николай задумался. Ответ всплыл в сознании как бы сам по себе.

– Николас Нимер. Возраст тот же оставьте.

– Хорошо, – голос утонул в шумах, плавно вернулся, – …шесть часов.

– Буду на двадцать один плюс двадцать пять, – перед прощанием сказал ему Николай.

– О`кей, – донеслось сквозь помехи.

Подождав полчаса вызова Джона, Николай выключил аппаратуру и отправился спать. Надо было отдохнуть хотя бы пять часов. Так и не отпитый кофе остался стоять на столе.

Маша утром не стала с ним разговаривать. Вообще не проронила ни за завтраком, ни у двери ни одного слова. Отведя сына в садик, Алексей поехал к одному старому, ещё с института, знакомому. Начав с перепродажи мелких партий канцтоваров, Сергей постепенно дорос до вагонных норм закупки бумаги, карандашей и прочих офисных аксессуаров. Также его фирма могла изготовить рекламные буклеты, визитные карточки, служебные удостоверения самых разных видов и форматов в собственной типографии. На прошлый Новый Год Алексей, измученный проблемой, что бы такого заказать эксклюзивного и в то же время недорогого на корпоратив, поделился этой головной болью с Русаковым. На что получил уверение, что если прямо и сейчас он, Алексей, внесёт в кассу «ПолиГрафа» совсем небольшую сумму и в течении часа-двух сбросит по электронной почте фотографии и даты рождения одариваемых сотрудников, то получит через два дня такой эксклюзив, что все конкуренты от таких понтов просто поседеют.

Заинтригованный, Алексей легко оплатил счёт в сумме двух тысяч гривен и через два дня курьер доставил ему в офис большой запечатанный пакет. Внутри него был обещанный эксклюзив. Удостоверения УНКВД и Совнаркома, загранпаспорта Аргентины и прочих экзотических стран, пропуска в Кремль и пресс-карточки для Белого Дома, что в Вашингтоне, на Потомак-реке. Все документы с фотографиями и данными работников фирмы выглядели, на первый взгляд, как настоящее. Алексей позвонил Русакову и после благодарности за полученный пакет с подарками спросил его, как же он с таким счастьем и на свободе. На что босс канцтоваров, уже слегка подшофе, сообщил Мишину, что беспокоится не о чем – все документы довоенного образца и стилизованны – слово он выговаривал около минуты – под оригинал. Так что всё путём. Сотрудники были в восторге.

Теперь удачная шутка должна была стать ключом к свободе. Алексей миновал пустой торговый зал и, поздоровавшись с продавцами-консультантами, группой у кассы обсуждавших последние новости, узким коридором прошёл в небольшой кабинет директора. Только-только вмещавший стандартный офисный набор мебели для руководителей.

Русаков был весь в мыле. Видимо, только что он поговорил с кем-то по телефону и результат этого разговора был не в его пользу. Стук бросаемой трубки был слышен ещё в торговом зале.

– Привет, – поздоровавшись, Сергей схватил со стола радиотрубку другого телефона, – сейчас позвоню, подожди, – он набрал номер.

– Сергей Иванович, здравствуйте, это Русаков… По поводу последнего инвойса… Какие нарушения?… Точно так же, как предыдущая поставка… Что? Как вывоз запрещён?… Обращусь… К Максиму Витальевичу… Как? А кто решать будет?… Да что вы говорите?… Конечно, подъеду… До свидания.

Он медленно положил трубку на стол.

– Хреново? – сочувственно спросил его Алексей, расположившись на узком диванчике напротив директорского стола. Несмотря на работающий кондиционер, кожа дивана была неприятно тёплой. Дверь в кабинет он предусмотрительно прикрыл.

– Ещё как, – Сергей вскочил, достал из стола пачку дорогих сигарет. Встав прямо под льющимся из настенного блока кондиционера холодным воздухопадом, торопливо закурил.

– Контейнер на таможне застрял. Вытащить не могу второй день. Всё ещё на той неделе было проплачено, вчера надо было декларацию забирать. Всё как обычно. А тут, – он затянулся, – непонятки начались. То не так, это не эдак. Декларант у меня со вчерашнего дня на таможне сидит, всех обошёл. Толку – ноль! Уволю нахрен.

Немного остыв, Русаков вернулся за свой стол. Раздавил сигарету в гранитной пепельнице.

– Сейчас с замом говорил. Начальник таможни пропал, а он боится сам что-то решить. Договорились в «Трёх медведях» встретится. Что ты улыбаешься?