Уилбур Смит - Крик дьявола

— О, упитанный красавец слон-самец, — поспешил изменить свою реакцию вождь. — Если бы ты только немного подождал, я бы принес тебе деньги. У меня есть новая хижина, где нет ни блох, ни вшей, где твое прекрасное тело могло бы отдохнуть, а для утоления твоей жажды я бы прислал к тебе юную девушку с пивом.

— Вот и хорошо, — отозвался Герман. — Пока я буду отдыхать, с тобой побудут мои аскари. — Он кивнул сержанту, чтобы тот связал вождя, а сам поковылял в сторону хижины.

Вождь отправил двух из своих сыновей копать в лесу под деревом, и часом позже те вернулись из леса со скорбными лицами и тяжеленным мешком.

Удовлетворенный Герман Фляйшер выписал вождю официальный чек на получение с него девяноста процентов содержимого мешка — десять процентов Фляйшер позволял оставить себе «за хлопоты», — и тот, не зная ни слова по-немецки, с облегчением его принял.

— Я останусь в твоей деревне на ночь, — заявил Фляйшер. — Пришли мне ту же девушку готовить еду.

Появившийся среди ночи «посыльный» с юга потревожил Германа Фляйшера в самый неподходящий момент. А принесенные им новости растревожили его еще сильнее. Из слов туземца о том, что новый германский комиссар выполняет за Фляйшера его же работу в южной провинции, а заодно и охотится в тех же местах, Герман сразу понял, что речь шла о молодом англичанине, которого он видел на палубе дау в дельте Руфиджи.

Оставив большую часть «эскорта» — включая носильщиков сундука — поспешать за ним в посильном для них темпе, Герман Фляйшер, взгромоздившись среди ночи на белого осла и взяв с собой десяток аскари, рванул на юг атаковать противника врасплох.

Пять ночей спустя, остановившись на ночлег неподалеку от Рувумы, Герман был разбужен сержантом в темный предрассветный час.

— Что такое? — хриплым сонным голосом спросил Фляйшер, приподняв край москитной сетки.

— Мы слышали стрельбу. Один выстрел.

— Где? — Моментально проснувшись, он потянулся за ботинками.

— На юге, в направлении деревни Мтопо, на берегу Рувумы.

Уже полностью одетый, Герман с нетерпением вслушивался в тихие звуки африканской ночи.

— Вы не ошиблись… — начал было он, повернувшись к сержанту, но так и не закончил. Слабо, но определенно четко из далекой темноты донеслись хлопки ружейных выстрелов, потом наступила пауза, и затем — очередной выстрел. — Сворачивайте лагерь! — завопил Фляйшер. — Rasch! Черное отродье. Rasch!

К тому времени, когда они добрались до деревни Мтопо, солнце было уже высоко. Они появились неожиданно из скрывавших их приближение зарослей проса. Развернув своих аскари цепью, словно застрельщиков, Герман Фляйшер намеревался окружить хижины, но, выйдя из полевых зарослей, остановился, опешив от представшего его взору необычного действа, происходившего прямо посреди деревни.

Дружная команда полуголых черных туземцев, облепивших останки слона, даже не замечала его присутствия, пока он, набрав в легкие воздуха, не выдохнул его вместе с воплем, перекрывшим общий гомон криков и смеха. Тут же воцарилась всеобъемлющая тишина. Повернув головы в сторону Германа, все в испуганном недоумении вытаращили глаза.

— Буана Интамбу, — еле слышно произнес кто-то среди общего оцепенения. — Повелитель веревки. — Они знали его не понаслышке.

— Что… — начал было Герман и чуть не задохнулся от ярости, заметив в толпе незнакомого чернокожего, одетого в форму германского аскари. — Эй, ты! — крикнул он, тыча указующим перстом, но человек, извернувшись, исчез за вымазанными кровью черными телами. — Остановить его! — Герман схватился за кобуру.

Краем глаза он заметил, как что-то мелькнуло, и, повернувшись, увидел еще одного псевдоаскари, бросившегося наутек между хижин.

— Вон — еще один! Остановить! Сержант, давай своих людей!

Первый шок, державший всех в оцепенении, прошел, и толпа бросилась врассыпную. И вновь Герман Фляйшер задохнулся от негодования, впервые увидев сидевшую поодаль на резном почетном стуле фигуру в заморском, несколько по-походному запыленном, но впечатляюще синем мундире с золотой оторочкой, в высоких сапогах и парадном шлеме вояки доблестного прусского полка.

— Англичанин! — Несмотря на маскарад, Герман узнал его. Ему наконец удалось расстегнуть кобуру, и он выдернул свой «люгер». — Англичанин! — Повторив это, словно оскорбление, он поднял пистолет.

Быстротой ума, как известно, Себастьян похвастать не мог. Он продолжал сидеть, ошарашенный неожиданным поворотом событий, пока Фляйшер не продемонстрировал ему рабочую часть револьверного ствола. Сообразив, что настало время откланяться, он проворно вскочил на ноги, но, в очередной раз запутавшись в шпорах, повалился через стул назад. Пуля беспрепятственно просвистела в пустоту там, где он только что стоял.

— Проклятие! — Фляйшер выстрелил вновь, и от тяжелого деревянного стула, за которым лежал Себастьян, полетели щепки. Второй промах вызвал у Германа Фляйшера бешеную ярость, ослепившую его на два очередных выстрела, и Себастьяну удалось на четвереньках переместиться за угол ближайшей хижины.

Уже в укрытии, вскочив на ноги, он бросился бежать. Его задачей было побыстрее убраться из деревни в буш. В ушах вновь прозвучал совет Флинна О’Флинна: «К реке! Беги к реке!»

Стремительно перемещаясь за следующую хижину, он был так занят этой мыслью, что, не успев вовремя остановиться, налетел на одного из аскари Германа Фляйшера, двигавшегося в противоположном направлении. Оба клубком покатились на землю, и металлический шлем нахлобучился Себастьяну на глаза. Умудрившись кое-как сесть, он снял шлем и увидел черную голову с густой, как щетка, шевелюрой. Голова оказалась прямо перед ним, а шлем в руках Себастьяна оказался прямо над ней. Обеими руками он изо всех сил опустил шлем на эту голову, и тот громко брякнул о череп аскари. Хрипло застонав, аскари повалился назад и затих в пыли. Положив шлем на его умиротворенную физиономию, Себастьян схватил валявшуюся рядом винтовку и вновь вскочил на ноги.

Прячась за хижиной, он попытался разобраться в творившемся вокруг него хаосе. Среди общего шума, производимого охваченными паникой жителями деревни, напоминавшими стадо овец, на которое напали волки, Себастьян четко различал вопли команд Германа Фляйшера и ответные вопли германских аскари. Хлопки выстрелов и завывание пуль порождали новые крики.

Первым желанием Себастьяна было спрятаться в одной из хижин, но он тут же осознал всю бессмысленность такого поступка. В лучшем случае это лишь оттянет момент его захвата.

Нет, нужно было сматываться из деревни. Однако перспектива преодоления около ста ярдов открытого пространства до ближайших деревьев при том, что дюжина аскари будут стрелять ему вслед, вовсе не привлекала его.