Уилбур Смит - Крик дьявола

Медленно, с опаской одинокое каноэ поползло вверх по реке в направлении акации с висевшими на ее ветвях причудливыми плодами.

Лодка скользнула по илистому дну, и Себастьян шагнул на берег.

— Вон! — приказал он гребцам, подкрепив свою команду красноречивым жестом. Он хотел, чтобы они убрались подальше от каноэ, поскольку не сомневался, что стоит ему повернуться к ним спиной, они с оживленным энтузиазмом вновь устремятся вниз по течению. — Вон! — И он направил их вверх по крутому берегу к лагерю Флинна О’Флинна.

Двое носильщиков, погибших от огнестрельных ранений, лежали возле тлеющего костра. Однако тем четверым, что оказались на акации, повезло еще меньше. Веревки глубоко врезались им в шеи, лица опухли, а рты были раскрыты в тщетном ожидании последнего глотка воздуха. Мухи цвета зеленого металлика облепили вывалившиеся языки.

— Спустите их! — велел Себастьян, немного придя в себя от бурлившей в животе тошноты. Гребцы застыли в оцепенении, и на фоне отвращения Себастьян вдруг почувствовал ярость. Он грубо подтолкнул одного из туземцев к дереву. — Перережьте веревки и спустите их! — повторил он и сунул африканцу в руки свой охотничий нож. Стиснув нож зубами, туземец полез на дерево.

Отвернувшись, Себастьян услышал позади себя глухой стук падавших с дерева мертвецов. Он вновь почувствовал дурноту и решил сосредоточиться на осмотре мятой травы вокруг лагеря.

— Флинн! — тихо звал он. — Флинн, да Флинн же! Где ты? — Повсюду на мягкой земле виднелись следы подбитых военных ботинок, а в одном месте он, наклонившись, подобрал блестящий цилиндр латунной гильзы. На металле вокруг детонатора были выбиты слова: «Mauser Fabriken. 7 mm».

— Флинн! — от осознанного страха уже более настойчиво стал звать Себастьян. — Флинн!

Тут до него донесся шорох травы. Он бросился туда, чуть приподняв ружье.

— Господин!

Себастьян почувствовал горькое разочарование.

— Мохаммед, ты, что ли? — И он увидел знакомую сморщенную тщедушную фигурку с извечной феской, словно пришпиленной к густой, как коврик, шевелюре, — старший охотник Флинна, единственный, кто чуть-чуть говорил по-английски. — Мохаммед, — с облегчением выдохнул Себастьян и тут же: — Фини? Где Фини?

— Его убили, господин. Аскари пришли рано утром, еще до солнца. Фини мылся. Они выстрелили, и он упал в воду.

— Где? Покажи где.

Ниже лагеря, в нескольких метрах от того места, где стояло каноэ, они обнаружили трогательный узелок с одеждой Флинна. Рядом с ним лежал наполовину измыленный кусок мыла и небольшое зеркальце с металлической ручкой. На илистом берегу виднелись глубокие следы босых ног; Мохаммед, наклонившись, сорвал торчавший возле воды тростник и молча протянул его Себастьяну. На листке чернела засохшая капелька крови, она тут же осыпалась, едва Себастьян коснулся ее ногтем.

— Мы должны разыскать его. Может, он еще жив. Позови остальных. Осмотрим берега вниз по течению.

Скорбя о горестной потере, Себастьян поднял грязную рубашку Флинна и сжал ее в кулаке.

Флинн скинул штаны и замызганную охотничью рубаху. Слегка поежившись от утренней прохлады, он обхватил себя руками и, потирая плечи, стал вглядываться в мелководье в поисках характерного сетчатого рисунка на дне, который свидетельствовал бы о том, что где-то, зарывшись в ил, его поджидает крокодил.

Под одеждой его тело оставалось фаянсово-бледным, за исключением шоколадно-коричневых рук и такого же цвета идущего от горла клина на груди. Его красная помятая физиономия была морщинистой и опухшей от сна, длинные седеющие волосы взлохматились и спутались. Зычно рыгнув, он скривился от джино-табачного перегара и затем, убедившись, что рептилии не устроили ему засады, зашел в воду, по пояс погрузив в нее свои мощные чресла. Отфыркиваясь, он пригоршнями полил себе на голову воду и вновь вылез на берег. Сидеть больше одной минуты в такой реке, как Руфиджи, было опасно: крокодилы быстро реагировали на всплески.

Г олый, мокрый, с прилипшими к лицу волосами, Флинн стал намыливаться, уделяя особое внимание своим внушительным гениталиям, и смытые остатки сна уступили место просыпавшемуся аппетиту.

— Мохаммед! — крикнул он в сторону лагеря. — Любимый аллахом сын его пророка, шевели своим черным задом и свари кофе. — И, словно спохватившись, добавил: — И плесни туда немного джина.

Флинн стоял с намыленными подмышками и грустно отвисшим животом, когда на берегу появился Мохаммед. Он осторожно нес большую эмалированную кружку, из которой завитками пара поднимался аромат. Расплывшись в улыбке, Флинн заговорил на суахили:

— Ты добр и великодушен. И твое милосердие зачтется тебе в райской книге.

Он потянулся за кружкой, но не успел до нее дотронуться, как поднялась стрельба и одна из пуль угодила ему в бедро. Отлетев в сторону, он плюхнулся в ил на мелководье.

Застыв от неожиданной боли, он слышал, как в лагерь ворвались аскари и с торжествующими воплями принялись дубасить прикладами тех, кто уцелел от оружейного залпа. Флинн попытался сесть.

Мохаммед испуганно поспешил к нему.

— Беги, — хрипло выговорил Флинн, — беги, черт побери.

— Господин…

— Мотай отсюда. — Флинн угрожающе дернулся в его сторону, и Мохаммед отскочил. — У них же веревки, болван. Они повесят тебя на веревке, как мешок.

Секундой позже Мохаммед уже исчез в тростнике.

— Отыщите Фини, — громогласно раздавалось по-немецки. — Найдите белого человека.

Флинн догадался, что в него попала шальная пуля, возможно — рикошет. Нога от бедра вниз онемела, но он дотащился до воды. Поскольку бежать он не мог, надо было плыть.

— Где он? Найдите его! — бесновался все тот же голос. Внезапно прибрежная трава раздвинулась, и Флинн поднял глаза.

Они впервые встретились лицом к лицу — противники, затеявшие смертельную игру в прятки в буше площадью около десяти тысяч квадратных миль, длившуюся вот уже три долгих года.

— Ja! — торжествующе заорал Фляйшер, взмахнув пистолетом и направляя его на человека в воде. — Наконец-то! — Он стал тщательно целиться, держа «люгер» [12] Пистолет, разработанный Георгом Люгером в 1900 г. для вооружения германской армии. Известен также как «парабеллум». обеими руками.

Раздались сухой хлопок выстрела, шлепок ушедшей под воду пули, всего лишь в футе миновавшей голову Флинна, и ругань раздосадованного Фляйшера.

Набрав полные легкие воздуха, Флинн ушел под воду и с обездвиженной раненой ногой, болтая по-лягушачьи лишь здоровой, поплыл по течению. Он плыл, до последнего сдерживая дыхание, — его легкие были готовы разорваться, а за веками крепко зажмуренных глаз начали вспыхивать и мерцать разноцветные огоньки. Флинн отчаянно устремился к поверхности. Фляйшер с дюжиной своих аскари по-прежнему поджидал его на берегу.