Андрей Буровский - «Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!

— Я потому и зашел, что юноша думающий попался. Вальтер, кажется, не хуже… Интересный.

Докучаев непринужденно присел в кресло.

— А знаете, чего я больше всего не понимаю? — обратился Петя к этим двум. Лица повернулись в его сторону, и Петя продолжал, словно прыгая в холодную воду: — Я вот чего не понимаю… Я не понимаю, чего вы все время со мной возитесь? Спасли? Спасибо… Но вы как будто на мой счет имеете какие-то планы… Мне намекают, что я — возможный Посвященный, вот вы предлагаете невероятно развить интуицию… А зачем? Неужели я вам нужен, чтобы помогать выращивать помидоры в залах для гидропоники?

— Отношение к вам как к спасенному может определяться и простым гуманизмом… Разве нет?

— Может. Но мне все время делают намеки, выходящие за пределы гуманизма. Скажите честно: что от меня требуется?

Менделеев опять оглушительно захохотал. Докучаев, наоборот, сделался несколько задумчив.

— А что? Востер! — отнесся Менделеев к коллеге. — Мы б на его месте оробели… И уже Пете: — А что? Очень хочется в Посвященные?

— Нет, — Петя заулыбался, даже затряс головой для убедительности. — Скорее страшно… Но вы же сами говорили — надо расти.

— Я ж говорю — востер! Но разговор все равно у нас состоится не из легких… Готовы?

— Готов… Я так понимаю, меня к такому разговору давно готовят…

— Хорошо бы еще, чтоб приготовили… — задумчиво обронил Докучаев. — А то, знаете, множество людей жаждет получить свои знаки отличия от большинства… А того совершенно не ожидают, что им от этого выпадут новые обязанности, трудности, а то и всяческие неприятности.

— Например, как если кончил человек курс обучения, сдал трудный экзамен, а его за это цап! — и в экспедицию, Шамбалу искать? Так? — с невинным видом вставил Петя.

На этот раз смеялись оба его собеседника.

— Ну вот, главное вы уловили. Давайте последовательно, Петя… Петр Исаакович. Итак, первое: людей, которые обладают некоторыми необычными способностями, не так много. Вы — один из этих немногих, и сделать из вас Посвященного — дело хорошее, независимо ни от чего другого. Это понятно? Принимается?

— Принимается. Большое спасибо.

— Пока не за что. Раз вы попали в нашу Крепость, хода назад вам уже нет… Тоже понятно?

— Не совсем… Крепость же ищут и все равно рано или поздно найдут. Сколько можно прятаться от всего человечества?

— Можно долго… На Востоке, кстати, это легче. Но самое главное — именно вам и в вашем положении вернуться почти невозможно. Если и возможно — то под чужим именем, тайно и в другую страну… Это понятно?

— К сожалению…

— Вот поэтому мы вас и стараемся приютить и обогреть. Думаю, это тоже вполне понятно: люди должны отвечать за жизнь тех, в чью судьбу вмешались. А кроме того, мы и правда рады видеть здесь вас и Вальтера. Судя по всему, нашего полку прибыло, и мы просто радуемся — как Провидение указало на вас… Что указало — это-то вы понимаете?

— Нет… Что еще за Провидение? Боженька, что ли?!

— Не стоит говорить о Нем так фамильярно… — очень серьезно проговорил Докучаев. — Я понимаю, вы получили советское воспитание, но не стоит так развязно демонстрировать свое неуважение к Высшим Силам.

— Вы же ученые? — удивился Петя.

— Да… И что?

— Вы же не можете всерьез верить в Бога!

Ученые переглянулись. Менделеев даже вперед подался, в упор глядя на Петю.

— Почему это мы не можем всерьез верить?

— Наука доказала, что Бога нет! Религия — опиум для народа!

Ученые опять переглянулись.

— И религия всегда воевала с наукой! Джордано Бруно и других великих ученых сжигали за то, что они утверждали научные факты.

Молчание. Выражение лиц ученых сделалось не передаваемым словами: серьезным и грустным, но еще много чего было на них…

— Давайте внесем ясность в вопрос… Как вы справедливо заметили, мы с Василием Васильевичем — ученые. Именно благодаря этому мы — люди верующие (при этих словах Докучаев энергично закивал). Доказывать вам ничего не буду, а только расскажу одну уже довольно старую историю… времени у нас много, отвлечемся?

— Конечно… — растерянно согласился Петя.

— Непременно! — энергично высказался Докучаев.

— И это будет… — назидательно поднял Менделеев указательный палец, — это будет история про Вольтера, про Академию наук и про избрание кардиналов в папы римские. Вы знаете, как избирают в папы римские, Петя?

— Не очень…

— А избирают их так: в комнату садится ровно двенадцать кардиналов. Почему именно двенадцать, а, Петя?!

— Наверное, по числу Апостолов…

— Именно! По числу Святых Апостолов. Каждому кардиналу дается свеча… А чаще всего дается по огрызку свечи, больше не надо. Творят молитву, и вспыхивает одна из свечек. Иногда бывает, что не вспыхивает ни одна свеча, но никогда не бывает, чтобы вспыхнуло сразу две и больше свечей. И когда это происходит, всем ясно — Господь избрал папу. Что вы говорите, Петр Исаакович?

— Я ничего не говорю…

— Но собирались?

— И не собирался… но ведь ясно же, что попам… то есть кардиналам… в общем, кто избирает — что им известно действие фосфора…

— Вот-вот! Именно! Именно так и думали люди, выпускавшие в Париже большую такую книгу — «Энциклопедию»… О них вы наверняка слышали, Петя…

— Конечно, слышал! Это были великие ученые: Вольтер, Дидро, Гольбах, Мирабо!

— Великие ученые?

Менделеев склонил набок голову, выражение куда как ироничное.

— А скажите, Петя, какие именно теории выдвинули эти великие ученые? Что именно они открыли, создали, изучили?

Петя даже засопел от напряжения, но назвать великие теории Вольтера или гениальные гипотезы Дидро он как-то затруднился.

— Ну что? Никак не можете припомнить?

— Не такой я великий ученый…

— Не в вас дело, Петр Исаакович. Никто из нас не в состоянии рассказать о великих делах этой публики просто потому, что их нет, великих дел. Нет никаких научных достижений. Нет теорий, нет открытий, нет идей… Совершенно ничего! Пустота.

— Так почему же все говорят…

Петя не закончил, что же именно «все говорят». Ведь и правда — «все говорят», его учили… Но никаких серьезных свершений энциклопедистов не называли… Ничего определенного, исключительно такие общие фразы.

— Так что же «все говорят», юноша?

Докучаев даже голову склонил на плечо, ангельски улыбался. А ведь придется отвечать…

— Меня учили люди поумнее меня, что энциклопедисты проповедовали науку…

Громкий хлопок заставил Петю подпрыгнуть: в который раз Менделеев хлопнул ладонью по крышке стола.

— Вот это точно! Именно — проповедовали. А когда умные люди, когда твои учителя на сто рядов повторяют, что Вольтер гений, приходится верить… Верно ведь?