Влад Савин - Морской Волк, том 2

Рисунок 3. Русский отворачивается, курит трубку. Джон Буль, воровато озираясь, утаскивает убитого тигра за хвост, в кусты.

Рисунок 4. Джон Буль тащит тигра по лесу. Над ним каркая, пролетает ворона. Джон Буль в страхе бросает тигра, оторвав ему хвост – и бежит, теряя шапку и ружье.

Рисунок 5. Джон Буль, весь гордый, показывает Дяде Сэму (и собравшейся толпе), оторванный хвост – учитесь, салаги, как надо охотиться!

Дядя Сэм в ответ – А ТИГР ГДЕ???

В течение ночи на 15 сентября наши войска вели бои с противником западнее и юго-западнее Сталинграда и в районе Моздок. На других фронтах существенных изменений не произошло.

Западнее Сталинграда наши войска вели оборонительные бои. Бойцы Н-ской части отбили атаку гитлеровцев и уничтожили 2 танка и более 100 немецких солдат и офицеров. Огнём артиллерии рассеяно скопление пехоты противника и взорвано 6 автомашин с боеприпасами. На другом участке наши части отбили несколько атак противника, в ходе которых немцы потеряли до 600 солдат и офицеров.

Юго-западнее Сталинграда немецкие танки, задержанные у противотанковых препятствий, были обстреляны нашей артиллерией. Подбито 3 и сожжено 5 танков противника. Гвардейцы-миномётчики совершили огневой налёт на скопление пехоты неприятеля и истребили до двух рот румынских солдат и офицеров.

Иосиф Виссарионович Сталин читал.

В эти дни он, при всей своей загруженности, неизменно выделял два, три часа ежедневно. Считая это – тоже, частью своей работы, руководителя страны. Работой, которая состоит – в принятии решений, на основе поступившей информации. А информация, пришедшая от потомков – бесспорно, относилась к разряду важнейших.

Он оценил – удобство ее предоставления. Эти «компьютеры», установленные пока здесь, в особо выделенном помещении, куда имел доступ (кроме охраны и техников) он один, оказались очень просты в пользовании. Включить, и ничего не трогать, пока на экране появится картинка – море до горизонта, и на ее фоне, подписанные значки. Управляя манипулятором, подвести стрелку к выбранному, щелкнуть клавишей. Иерархическая система – папки (или каталоги), в них еще, вложенные – каждая по выбранной теме, или по более узкому вопросу, в рамках ее. И в каждой папке был значок с именем Содержание – по которому на экране развертывался текст, кратко описывающий, что здесь, в общем, и что соответствует каждому из значков. Причем при выборе – можно было видеть, подобие страницы книги, рисунок, или даже короткий фильм. Если же информация присутствовала еще и в бумажном виде, это также было указано; если только в бумажном – на экране было название книги, или даже рисунок обложки. В таком случае он шел к стеллажу, где книги были расставлены, в алфавитном порядке – и находил нужную. Не то чтобы он не доверял хитроумной машине – просто, напечатанное казалось ему чуть более надежным, не могущим никуда исчезнуть – а значит хотелось убедиться, в наличии этих сведений на бумаге. Да и двигать по столу эту «мышь», ему было все ж труднее, чем листать страницы.

Военно-техническую информацию – описанную в каталоге наиболее подробно – он бегло просматривал, чтобы составить представление и запомнить, что есть в наличии – чтобы после озадачить специалистов. Но намного более важным казалось ему сейчас – понять, что представляют из себя товарищи потомки. Мы материалисты – но также бесспорно, что кадры решают все: самая лучшая техника без людей, ничто – а вот верные, умные, хорошо мотивированные люди всегда могли что-то придумать, сделать, найти выход, в самом плохом положении.

А потому, заглянув в «Историю Великой Отечественной войны 1941-1945» – чтобы убедиться, что на фронте в ближайшие дни не случится никакой катастрофы, и с чувством удовлетворения просмотрев кадры девятого мая сорок пятого, День Победы и знамя над рейхстагом, он погрузился в изучение политической истории второй половины двадцатого века, и духовного мира потомков, отраженного в их художественной литературе и фильмах.

Несколько книг прочел вдумчиво и внимательно, даже делая по привычке пометки карандашом (если книга на бумаге). Несколько – отложил в сторону, или запомнил названия, про себя отметив – обязательно вернуться позже, когда будет время. Большинство – просто, просмотрел, для общего впечатления. Прослушал музыку и песни – найдя что некоторые можно, и пожалуй даже нужно, выпустить в эфир. Хотя – даже нот записанных нет, ну это поправимо. Узнать, кто из светил музыкальных сейчас в Москве, и отдать ему для обработки магнитофонную запись, как творчество офицеров Северного флота, для дальнейшей передачи на радио – Поскребышева озадачить, и чтоб взял на контроль.

Свой некролог – пятого марта пятьдесят третьего, умер Вождь и Учитель – он прочел спокойно: все мы смертны! Зато приступ бешеной ярости охватил его – от речи Хрущева на Двадцатом Съезде. Вот значит как – решил меня, как иудушку Троцкого, стереть, ошельмить, отовсюду вырезать, и чтоб памяти не осталось? А после, все так под откос и покатилось, сначала чуть-чуть, затем быстрее – и кончилось, двуглавым орлом? Ты, Никитушка – не меня грязью облил, я-то уже был мертвый, мне все равно – но ты, тварь, руку поднял на то, ради чего я жизней не жалел, ни своей, ни чужих, что надеялся на века оставить! На то, что у меня, вместо «дом, дерево, сына» простого человека – построить Державу, взрастить Идею, воспитать Народ – все испохабил, мразь, и ведь трех лет не прошло!

Ему захотелось – сжечь к чертям эти проклятые книги. И приказать немедленно найти Никитку, и чтоб его в подвале сапогами забили насмерть – пуля в затылок, это будет слишком гуманно! Я, ради Дела, не находил времени для своих детей – Якова, Василия, Светланы. Ты же все это в расход, ради собственного авторитета и власти – ну так не обижайся, когда и тебя, сейчас!

Но он сдержался – это было бы глупо! Книги – всего лишь зеркало, показавшее болезнь. Никак не мог ведь, один Хрущев, сбить с пути и Партию, и страну. Значит, было что-то еще – заговор, уклон, тайная оппозиция, недобитые троцкисты. Ну а Хрущев – верхушка, опирающаяся на кого-то – если его слова были приняты без возражеинй, БОЛЬШИНСТВОМ. И куда же корни тянутся – если вытянуть на свет?

Ярость сменилась холодным вниманием, мобилизующим ум. Было явление, которое следовало изучить – как натуралист, наколотого на булавку жука – исследовать, найти меры воздействия. Ну, Никитка – власть покоя не дает! Сначала втроем, с Молотовым и Маленковым, съели Лаврентия. Затем решил, что на троих делить много – проще на одного. И ради этого – устроил разоблачение с развенчанием. Я значит, тиран и палач – а как ты в тридцать седьмом директивы рассылал, больше врагов народа, без пощады, резолюции твои на бумажках сохранились, да ведь и свидетели в пятьдесят шестом должны еще быть, что в Москве и области ни одного репрессированого без подписи твоей не было, по нашему советскому закону? Власть, Никитка, это совсем не сумма почестей, от нижестоящих – это прежде всего, возможность строить! Переустраивать мир – поскольку он плох, сделать его лучше, в меру своих сил, ну как в песне потомков: