Александр Калмыков - На пути Тайфуна - 2

-- Вы в школе учились? - Утвердительный кивок, говорить они не могли. - Тогда вы знаете, что слово состоит из слогов, верно? Подумайте что получиться, если мы возьмем сказку про репку, но из каждого слова будем произносить только первый слог. Вместо "посадил дед репку" говорим "по де ре". Понятно? Итак, по де ре. Вы ре бо пре бо. Тя де ре, тя по тя, тя по тя, а вы не мо.

Детишки окончательно оттаяли, проглотил все что у них было припрятано за щеками, и стали хором повторять - Тя по тя, тя по тя, а вы не мо.

Эта шутка им понравилась, и они стали требовать еще что-нибудь сократить по такой же системе. Но я уже вспомнил рассказ моей мамы, о том что у нее в детстве любимой книжкой была "Сказки дядюшки Римуса". Значит, эту книжку советская цензура разрешила, и истории про кролика можно рассказывать детям, не опасаясь последствий. И вот, сделав необходимое вступление о том, что это сказку рассказывал негр Римус, я начал повествование о хитром и храбром Кролике, находившим выход из любых безвыходных ситуаций.

Когда последний из слушателей заснул, сжимая в руке рисунок зайчика, сделанный мной на блокнотном листочке, я задумался, почему так получилось, что своих детей у меня еще нет. Вроде бы я никогда не был против того, чтобы завести семью, и детей в общем-то люблю, но что-то не складывалось.

Наверно дело в том, что у меня слишком высокие требования к будущей избраннице. Мне всегда хотелось, чтобы она разделяла все мои увлечения: лазила по горам, фехтовала, любила историю и фантастику, фильмы с гоблински переводом, и конечно, разбиралась в компьютерах. Ах да, и еще не курила.

Таким сверхразборчивым можно быть в двадцать лет, ну в тридцать. Однако в моем возрасте уже пора понять, что если я свой идеал до сих пор не нашел, то значит, неправильно сформулировал граничные условия для его поиска.

В эту ночь я твердо пообещал себе, что если встречу умную, добрую и честную девушку, с которой мы будем испытывать взаимную симпатию, то обязательно на ней женюсь. Пускай далеко не во всем наши интересы будут совпадать. У мужчин есть свои увлечения, а у женщин свои, и ничего страшного в этом нет. Пусть девушка любит смотреть сериалы, сидеть в "Однокласниках" и читать журналы мод, это наверно неотъемлемое свойство женской природы. Впрочем, сейчас этих напастей кажется, еще нет, что не может не радовать.

Приняв решение и достигнув полной гармонии с самим собой, я достал свои медали и с довольной улыбкой принялся их начищать, чтобы если что, предстать перед будущей избраннице во всей красе. Спеша поделиться своей радостью, я тихонько растолкал Авдеева, и шепотом рассказал ему анекдот про нас ним.

-- Приходим мы с тобой к комбату, и просим дать нам отпуск, чтобы устроить свадьбу. Ты говоришь, что тебе нужен один день, а я прошу себе два дня.

-- А почему тебе два?

-- Вот и комбат спрашивает, почему два дня. А я ему отвечаю: "Так у него невеста уже есть, а мне ее еще надо найти".

-- Ну, ну. Значит, любовное состояние бывает заразным. Ладно, давай свои медали сюда, я же как-никак твой ординарец, а ты отдыхай.

Несмотря на забитые дороги, мчали нас сравнительно быстро, и еще до полуночи мы прибыли в Бологое. Дальше отсюда было два основных направления. Налево, в сторону Ленинграда, и направо, к Москве. Так как никаких достоверных сведений о нашем маршруте не было даже у комбата, то все принялись обсуждать, куда теперь повернет эшелон.

Прежде чем остановиться, мы долго плутали по запасным разъездам. На станции было много путей, на которых стояли десятки эшелонов, но после сложного маневрирования по какой-то хитроумной схеме, мы остановились в тупичке за оборотным депо.

Здесь нам пришлось расстаться с маленькими пассажирами, которым на прощанье напихали в руки кучу съедобных подарков.

Несмотря на темноту, было ясно, что движение здесь очень интенсивное. В Бологое пересекались основные магистрали, и она была крупной узловой станцией. То, что творилось на железной дороге, напоминало мне центр города в час пик. Эшелоны двигались через станцию непрерывной чередой. За четыре часа, пока наш поезд здесь стоял, мы насчитали пятьдесят составов, идущих к Ленинграду. Со всех сторон неслись перестуки колес и лязг буферов, а их, в свою очередь, заглушали гудки паровозов и команды диспетчера, который умудрялся без компьютера управлять этим сложным хозяйством. Впрочем, комбат мимоходом заметил, что по сравнению с августом на железной дороге успели навести строгий порядок.

По словам Иванова, здесь еще должна быть огромная роскошная столовая, в которой могут накормить сразу целый батальон, но нас туда не повели. По утрам немцы обычно устраивали налет на станцию, и несмотря довольно мощное ПВО им иногда удавалась сбросить бомбы на цель. Поэтому большую часть составов старались отправить затемно.

Дальше нам опять повезло. Везли нас быстро и под бомбежку мы ни разу не попали. Когда рассвело, стало ясно, что мы направляемся не к Ленинграду, а прямо на запад, в сторону Старой Руссы. На первой же остановке я вызвал политрука, который обязан был следить за новостями, и он разъяснил нам текущую ситуацию на фронте.

Наши войска еще три дня назад смогли быстро окружить Старую Руссу, и не захватывая город, продвинуться дальше. Судя по названиям освобожденных населенных пунктов, армия, номер которой мы так и не знаем, вела наступление сразу по трем направлениям: Первое направление на запад, в стороны Сольцы. Второе на север, в обход Ильменя. И третье, скорее всего основное, на юг, чтобы отрезать большой демянский выступ. Вполне возможно, что наша родная дивизия тоже примет участие в предстоящем окружении немцев, и нанесет удар с юга. Тогда мы вполне можем с ней встретиться где-нибудь у Холма.

Как оказалось, в Старой Руссе все еще шли бои, поэтому нас довезли только до поселка Парфино, километрах в пятнадцать от города. Здесь дежурный по составу отдал последнюю команду. - Срочная полная выгрузка. Всем собраться справа по ходу эшелона.

Как только мы закончили с выгрузкой имущества, в наши освободившиеся вагоны стали сажать изможденных людей, которые как будто побывали в концлагере.

Оказалось, что это действительно так. Для ремонта дорог, заготовки дров, и прочих повинностей, фашисты периодически сгоняли население в так называемые трудовые лагеря, являвшиеся настоящей каторгой. Там от тяжелой работы, ужасной кормежки и постоянных избиений люди быстро умирали. На замену погибшим немцы постоянно мобилизовали новых рабов из тех сел, жители которых не ушли в леса. Те двести человек, которые сейчас грузились в эшелон, были узниками в лагерях Большое Орехово и Алексино. После освобождения большая часть из них разошлась по домам, а те, кому идти было некуда, согласились на эвакуацию. После увиденного все бойцы еще сильнее рвались в бой, но как вскоре оказалось, нас ожидало совсем другое предназначение.