Александр Калмыков - На пути Тайфуна - 2

В ответ посыпались отчеты отделенных.

-- У меня пять

-- Девять

-- Четыре.

Моему ординарцу не надо было объяснять, о чем идет речь, и он с гордостью выкрикнул цифру восемь.

Эти сведения Свиридову пришлись по душе, и он начал что-то подсчитывать, рассуждая вслух - Так, это в НЗ, четверо у нас непьющих, спирт пока не трогаем. Ого, да мы богачи. Если выдавать как на фронте, по сто грамм, то там хватит надолго.

Так как бойцы вполне заслужили отдых, и срочных дел у них не было, то я дал добро на употребление драгоценных запасов по их прямому назначению. Сразу расслабившись, бойцы принялись напевать песни, или же захрапели, пользуясь представленной возможностью. Во всем батальоне сейчас только недавно сформированное отделение противотанкистов было занято делом, изучая свои новенькие ружья, сразу прозванные удочками. Но нашей роты это не касалось, и бойцы просто наслаждались жизнью. Конечно, мы ехали не в мягком вагоне, но все равно, это намного лучше, чем ползать по-пластунски по снегу и бегать на лыжах с полной выкладкой. Еда есть, в вагоне тепло, что еще надо для счастья. После того, как печку растопили, а щели в стенах забили ватой, надерганной из запасного ватника, здесь стало так жарко, что даже пришлось приоткрыть дверь.

Правда, на первой же остановке Михеев, который мысленно уже видел себя политруком роты, пытался помешать нашему законному отдыху, и провести очередное политзанятие. Но Свиридов, как старший по званию, сразу же отшил его, нагло заявив, что сейчас у них по плану вокал, и красноармейцы занимаются спевкой голосов.

Бойцы действительно в этот момент пели песню, которой их научил ротный, но она была отнюдь не из тех, что я надиктовывал Ландышевой для последующего исполнения на всесоюзном радио.

А поезд чух, чух, чух, огни мерцали,

Огни мерцали, когда поезд уходил.

Поморщившись от такой несознательности, помощник политрук все же осознал свою ошибку, и отправился искать себе добычу по зубам, благо что остальными взводами командовали всего лишь сержанты.

В начале пути вид из окна был удручающим. Вдоль дороги то и дело попадались сброшенные под откос разбитые вагоны, оставшиеся здесь после бомбежек. Села, мимо которых мы проезжали, были пустыми. В прифронтовой полосе большинство жителей эвакуировали, и поэтому дома выглядели заброшенными. Но, по крайней мере, все они были целыми, а не сожженными немцами, как в нашей истории. Так что жителям будет куда вернуться.

Станции мы обычно объезжаем по обходным путям. Их специально построили, чтобы не допускать излишних простоев, а главное, чтобы избегать скопления эшелонов, которые будут подвергаться налетам авиации противника.

Но объехать Осташково было нельзя, так как здесь находился мост через узкую протоку Селигера. Прикрывая такую важную станцию, в воздухе постоянно висела дежурная пара истребителей, а на окраинах поселка виднелись стволы зениток.

Судя по большому количеству дымных столбов, здесь было тесно от многочисленных эшелонов, заполнивших все запасные пути, и ждавших своей очереди на проезд через мост. Порядок проезда регулирует диспетчер, руководящийся приоритетами важность военных составов. В первую очередь пропускают поезда с ранеными, а на эту строну эшелоны с боеприпасами, которые не только очень важны для фронта, но и опасны для станции. Без задержек прогромыхал через Осташково тяжелый бронепоезд. Увидев его, я поспешил записать очередное гениальное озарение. Если боевые действия идут недалеко от железной дороги, то можно установить на прочные четырехосные платформы тяжелые морские орудия. Дальность выстрела у них большая, снаряды тяжелые, но вот перевозить их иначе, как на поезде, довольно затруднительно.

Пользуясь случаем, машинисты подвели поезд к дровяному пункту, чтобы заправиться горючим. Везла наш эшелон знаменитая "Овечка", как в народе прозвали паровоз серии "Ов". Она была очень древняя, возможно сделанная еще в прошлом веке, и работала на дровах. Воспользовавшись тем поводом, что мне приказали выделить людей для погрузки дров, я подошел поближе к раритету и стал с восхищением его рассматривать. Чудо техники фыркало паром, пускало из трубы дым, и от него нестерпимо несло зловонным техническим салом, применяемым для смазки механизмов. В общем, это было восхитительно. Впрочем, мои восторги сразу поубавились, когда мимо величественно проехал паровоз, как будто сошедший с экрана фильма о Диком Западе.

- Что, нравиться, командир? - весело спросил чумазый машинист, руководивший погрузкой дров. - Это "Прери", первая красавица на наших линиях, не чета нашей древней старушке.

Работали бойцы быстро, спеша поскорее уехать со станции, которую могли атаковать немецкие самолеты. Воздушного нападения к счастью не случилось, но зато поезд был атакован сотнями беженцев, спешившими уехать подальше в тыл. Видимо, здесь обязательная эвакуация уже не была предусмотрена, и люди, решившие переехать, должны были добираться самостоятельно.

Начальник нашего эшелона был тоже живой человек, и своей властью разрешил нам подсаживать пассажиров, в разумных пределах, конечно. Ни военный комендант станции, ни хмурые энкавэдэшники, переругивающиеся с машинистами, против провоза зайцев не возражали. Они только предупредили, что на ближайшей узловой станции всем гражданским придется сойти, но там ими займется эвакуационный пункт.

Когда мы отъезжали от станции, все платформы были завалены большими тюками и узлами, на которых сидели женщины и старики. Детей мы постарались распределить по вагонам, иначе они просто могли замерзнуть. Самых маленьких посадили в пульманы, а тех, кто постарше, впустили в теплушки.

Хотя у нас в вагоне было тесновато, и всего пара мест оставалась свободной, но десяток человек мы у себя разместили. Так как самый свободный угол оставался у моего штаба, то естественным образом стайка ребятишек притиснулась ко мне. Они расселись по нарам, и тихонько стали оглядываться по сторонам.

Для начала мы разогрели на печурке все самое вкусное, что у нас было из консервов, и предложили деткам. Отказы мы не принимали, впрочем, их и не последовало. Когда дети наелись так, что сидели как хомячки с надутыми щеками, не в силах больше проглотить ни кусочка, я задумался, чем бы их еще развлечь. Сказок, которые мне приходилось читал племянникам, я знаю много, но не все из них можно здесь рассказывать. Если взять, к примеру, историю про Изумрудный город, то как бы потом хуже не стало. Детишки могут потом пересказать кому-нибудь историю про людей с нерусскими именами из американского Канзаса, и бдительные органы затаскают их по допросам. Про колобка и репку? Но они уже вышли из этого возраста. Хотя, пожалуй, с репки можно начать.