Литературный Власовец - Гитлер в Москве

— Минуточку, — когда Виктор попытался выключить магнитолу, остановил его Мюллер, — я бы хотел послушать, если вы не против.

— Только не долго, эту радиостанцию я терпеть не могу, сплошной блатняк.

— Блатняк? — не понял Гитлер.

— Песни уголовников.

— У вас есть радиостанция, передающая песни для уголовников? Мне становиться трудно удивляться. Впрочем если в газетах предлагают фальшивые документы, тут уж ничего не скажешь.

— Они сейчас себя братвой называют. Криминальный мир был всегда. Но сейчас он особенно сильно влияет на жизнь страны.

— Можете выключать, — на средине второй песни разрешил Мюллер, как ни странно никаких пометок в записной книжке он не сделал. Виктор с удовольствием нажал кнопку выключения.

Подъезжая к центру Виктор включил свой GPS-ник. Надо было посмотреть где сейчас пробки и по возможности объехать их.

— Что это? — сразу заинтересовался Мюллер, и предположил, — электронная карта? Как на компьютере?

— Нет, лучше, — усмехнулся Виктор, — это устройство позволяет определять наши координаты на дороге, предупреждает о пробках. И имеет еще много полезных функций. Работает с помощью сети спутников Земли, их около двадцати, изначально разрабатывалась как военная система, но потом перевели в гражданскую отрасль. Погрешность определения — один-два метра.

— Так по ним можно и ракеты наводить? — удивился Мюллер.

— Вполне, Дудаева говорят так и убили, или он спутниковым телефоном пользовался, уже не помню, — пожал плечами Виктор.

— Спутниковый телефон? — задал вопрос Гитлер, — это как наши?

— Нет, ваши — сотовые, вон видите на том высоком доме такие прямоугольные штуки, они называются ретрансляторы, а если выедете за город то увидите высокие вышки, — так и создается сеть мобильных телефонов. А спутниковые отправляют сигнал непосредственно на спутник связи, и уже оттуда он ретранслируется в другую точку земли.

— И они тоже есть в свободной продаже, — не спрашивая, а скорее утверждая сказал Мюллер.

— Естественно, например в океане же нет ретрансляционных вышек, — кивнул Виктор, — но стоят они дорого. Значительно дороже мобильников.

— Кстати, а куда мы сейчас едем? — спросил Алоизыч, — вы сказали, что покажете нам Москву.

— А я что делаю? Сейчас проедем садовое кольцо и вы в историческом центре. Многое правда перестроено. Но основное увидите. Давайте сначала на Лубянку в музей КГБ, потом на Красную площадь сходим. А потом и в бункер Сталина в Кузьминках.

— Но в музей КГБ, это правда не опасно? Все-таки Лубянка…, - засомневался Мюллер.

— А у вас опасно по музеям ходить? — задиристо ответил Виктор, — если не будете пытаться выкрасть экспонаты, то ничего страшного. У нас вообще ФСБ сейчас превратилось в чисто коммерческую контору. Они деньги делают. Шпионов и террористов ловить некогда.

— Погодите, а как это все расшифровывается, — уточнил Мюллер, — единственно что я знаю, это НКВД — Народный комиссариат внутренних дел. А дальше?

— Дальше это ведомство меняло названия. Сначала МГБ — Министерство государственной безопасности, потом КГБ — Комитет государственной безопасности, сейчас в подражание американцам, ФСБ — Федеральная служба безопасности, — Мюллер быстро записывал в книжку объяснения Виктора.

— А почему в подражание американцам? — задал он новый вопрос.

— У них есть ФБР — федеральное бюро расследований. Вам о нем должно быть известно. Вот наши и решили, что раз мы теперь Российская федерация, то и название надо поменять. Но название — ладно. Хоть горшком назови, только в печь не ставь. Плохо другое, эта организация не выполняет своих прямых обязанностей. Вот скажите Генрих, чем в первую очередь должна заниматься организация стоящая на страже государственной безопасности?

— Задач перед ней много, — подумав ответил Мюллер, — прежде всего это внутренняя безопасность государства. Отлов шпионов, сохранение секретов, политический сыск, то есть не дать политическим партиям, мешать работе государственных учреждений и предприятий. Все полностью перечислять долго.

— А вот скажите, зачем вы запретили все партии? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил Виктор, но Гитлер счел этот вопрос в его сторону.

— Потому что они мешали работать, — четко ответил он, — коммунисты — те просто организовывали забастовки. Но толку, наберут штрейкбрехеров — кстати термин наш, немецкий. А основных рабочих — за ворота. И кому от этого польза? Падает качество продукции, сроки поставок. Люди потеряли работу, а неквалифицированные и кое-как обученные кадры заняли их место. Польза от этого только коммунистам — оставшихся без работы рабочих легче вывести на демонстрации и стачки. А им, коммунистам, этого и надо. Что остается в итоге? Большой уровень брака в готовой продукции, озлобленные люди, потерявшие работу, и вышедшие на улицы, при этом столкновений с полицией не избежать, если пустить все на самотек — то начнутся погромы и грабежи, в революцию 1917 года это самое у вас и было, нарушенные сроки поставок и соответственно штраф по договорам. А началось все с безобидного вроде бы призыва коммунистов поднять уровень жизни рабочих. Но я сам работал на стройке. Если бы подрядчик мог платить больше, он бы платил. Просто по всей Германии тогда экономическая ситуация была ни к черту. И протест работников одного предприятия ни к чему бы не приводил. Поэтому я и запретил коммунистов. Когда надо налаживать экономику — забастовки не просто мешают, они опасны.

Рузвельт тоже подобное проводил во время великой депрессии. И ничего, никто не возражает, а здесь крик подняли.

— Хорошо, а как же остальные социал-демократы например? — задал вопрос Виктор.

— Сплошная говорильня и требование себе различных льгот, ни одного стоящего предложения, но это не главное, а главное в том, что они старались оказать поддержку отдельным банкирам и промышленникам. Тем естественно кто их финансирует. Поэтому такая партия мне тоже была не нужна.

— А разве вас крупный капитал не поддерживал? — поддел его Виктор.

— Да, — ничуть не смущаясь ответил Гитлер, — но меня поддерживали те кто реально что-то делал, а не перепродавал, выбивая себе льготы от государства. Поэтому партия социал-демократов была запрещена..

— Круто вы их, — хмыкнул Виктор, — а католики вам чем не угодили?

— При чем здесь католики? — удивился фюрер, — я не против любой веры, кроме еврейской, и то, только потому, то она связана с евреями.

— Пока отставим еврейский вопрос, — Виктор стал искать место для парковки, — но все же — католики. Как быть со словами евангелийского свяшеника-протестанта Мартина Нимеллера ставшими нарицательными: «Когда приходили за коммунистами, я молчал, потому что я не коммунист, когда приходили за евреями я тоже молчал, потому что я не еврей, а когда пришли за мной не осталось никого, кто бы смог сказать слово в мою защиту». Но самое интересное, что сначала он вас поддерживал. А потом видно что-то как у нас говорят — не срослось. Кстати арестовало его ваше ведомство Мюллер.