Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 4

– Разговоры говорить будем сейчас – припечатал британец – не далее как вчера от тебя пришел твой нукер, и сказал цену, которую ты хочешь. Эта цена выходит за грань разумного.

– Каждый товар стоит своих денег. – философски заметил Нурсултан, и в этот самый момент женщина, с головы до ног закутанная в паранджу внесла большое блюдо, на котором большой горой благоухал рис с бараниной и специями – плов. Никаких столовых приборов не было, это полагалось есть руками, а пиалы с водой, в которой плавали лепестки роз, подавались для того, чтобы омыть руки перед едой.

– Этот товар не стоит таких денег. Ты пытаешься заработать на мне втрое.

– Только барану кажется, что на соседнем склоне трава слаще, и он идет на соседний склон, не замечая, что рядом – пропасть. Мой товар стоит столько, сколько за него готовы отдать люди. Ты не единственный покупатель, уважаемый.

– Но я единственный, кто покупает у тебя столько.

– Столько… Белый бача – ходовой товар, то что ты берешь столько разом заставляет меня отказывать другим покупателям, а это плохо.

– Но мне они нужны не для этого!

Нурсултан пожал плечами, отправляя в рот целую горсть риса

– Для этого – не для этого, какая мне разница. У тебя есть деньги ты пришел и купил. У других есть деньги – они пришли и купили. Нет денег – не пришел, не купил. Согласись, уважаемый, что если у тебя есть денег только на четыре лепешки – ты же не будешь требовать пять? И тебе никто не продаст пять, если деньги есть только на четыре.

Раздраженный доктор, чтобы немного отвлечься тоже съел пару горстей риса, взяв их руками. Он был цивилизованным человеком и от необходимости есть именно таким способом его просто коробило.

– Но если я не куплю у тебя десять бачей – ты не получишь денег.

Аргумент этот стал пока единственным, к которому Нурсутан явно прислушался

– Но почему тебе нужны именно русские бачи, эфенди? Купи афганских, за свои деньги ты можешь купить их не меньше пятидесяти.

– Это мое дело. Мне нужен именно тот товар, о котором я говорю. Обязательно русские дети, не дети твоего племени или соседних – а настоящие русские дети.

Нурсултан пожал плечами.

– Моя цена реальна. Русского бачу сложно достать, я тоже плачу за них деньги, и немалые, эфенди.

Детей похищали банды людоловов – были и такие в Афганистане. В этой стране вообще – чего только не было, какого только харама не случалось.

– Каждый из нас кусает от своего куска. Мне эта цена – неприемлема.

Нурсултан отрицательно качнул головой – но все же решил объяснить ситуацию непонятливому покупателю.

– Смотри сам, уважаемый. Русский белый бача – хороший товар, его купят кто угодно. Что Амманулла-хан, что Вахид-хан, что даже сам принц Акмаль – бачабозы, они не желают лишних наследников на свое богатство, и поэтому гарем держат только для вида, а время проводят с бачами. В нашей стране много тех, кто желает проводить время с белым бачой, а британского бачу понятное дело – не раздобудешь. Остаются русские, они ближе всего. И вот придет ко мне уважаемый Вахид-хан и спрашивает, нет ли на продажу белого бачи, и кладет мне на стол сто двадцать тысяч афганей – заметьте, это больше, чем я прошу с вас. А я что должен ответить? Что у меня нет ни одного свежего бачи, всех купили?

– Я могу обратиться к Аскеру – назвал британский гость имя еще одного работорговца, специализирующегося на товаре из-за рубежа.

– К Аскеру? Этот шакал ни разу не переходил границу, он шакалит в Персии и продает свой товар за бесценок. Можешь обратиться…

– Он обещал мне помочь в моей потребности.

– И какую-же цену он назвал? – заинтересовался Нурсултан

– Он сказал, что твоя цена непомерна Нурсултан-джан.

Нурсултан улыбнулся, показав крепкие, волчьи зубы.

– Пусть назовет свою…

Взлетевшая с аэродрома Мары в Туркестане стая сразу взяла курс на цель, не совершая никаких лишних маневров уклонения с целью замаскировать свои намерения. Эти ударные самолеты неслись сквозь ущелья, переваливали через горные хребты, прознали воздух над долинами и оазисами неотвратимо стремясь к своей цели. Все в них было подчинено только одному – добраться до целей и выполнить приказ, в холодном электронном мозге машин не было ни страха, ни жалости, ни опасений – только заточенная до бритвенной остроты воля на выполнение приказа. Эту волю заложил в них человек, переведя канцелярит приказов на понятный машинам язык – и теперь стальные птицы рвались вперед изо всех сил, чтобы выполнить приказ.

Те, кто отдал приказ, ожидали какого – то противодействия, и потому включили в состав группы две машины РЭБ. Но они просчитались – британская система ПВО в который раз оказалась несостоятельной, локатор даже не смог отследить момент прорыва стаи через границу, благо место прорыва выбрали сознательно такое, чтобы луч дежурного радиолокатора в максимальной степени экранировался горами. Стая беспилотных машин была слишком быстрой и слишком низко держалась к земле, чтобы ее засечь.

Сразу после прорыва границы – стая разделилась. У нее были две разные цели – одна находилась в Кабуле, даже не одна, а две цели недалеко друг от друга, вторая – почти на самой границе Персии и Афганистана.

– Он назвал цену в семьдесят тысяч афгани за голову

Нурсултан недоверчиво уставился на доктора

– Поклянись Аллахом, англиз, что это так.

– Клянусь Аллахом.

– Клянусь, ты потерпишь большой убыток, если свяжешься с этим жуликом и негодяем. Он мог назвать эту цену только в одном случае – если он собирается взять твои семьсот тысяч афгани и сбежать с ними.

– Он не скроется от нас.

– Вы ошибаетесь, доктор. У каждой крысы есть своя потайная нора, на то они и крысы. Хорошо – девяносто тысяч афгани за голову.

– Это больше цены Аскера.

– Но это цена, за которую ты получишь товар, а не головную боль по поиску продавца, когда он ограбит тебя и сбежит.

Доктор вздохнул

– Вы никак не можете меня понять. Если эти извращенцы могут отдать за свои прихоти любые деньги, которыми располагают – то я только те, что выделены мне из бюджета. Ассигнования, понимаете, что это такое?

Нурсултан понимал, все-таки он родился в цивилизованной стране. Однако – у каждого своя головная боль.

– Но и вам, доктор – следует понять меня. Я буду последним глупцом, если отдам дефицитный товар не по той цене, какую могу получить – а намного меньше. Я думаю, доктор, у вас есть друзья, которые могут одолжить вам необходимые суммы. Вряд ли на то, что вы делаете – деньги ассигнуются официально…

– Стоит ли считать деньги в моем кармане уважаемый?

– Вы правы. Не стоит. Но и в моем – тоже не стоит, говорить, что за товар, которым я торгую я беру лихву.