Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени

— Не уверен.

— В чем, простите? В том, что он специалист, или в том, что руки у него хорошие?

— Да, за доктора — спасибо, он действительно врач неплохой. Только я не его руки имел в виду.

— Да? А чьи же тогда? Вы, случайно, не товарища старшего лейтенанта имеете в виду? Чем же он вам не понравился?

— Простите, но я и вас не знаю совсем, отчего ж мне с вами откровенничать?

— А придется, товарищ лейтенант. Посмотрите-ка сюда…

И я протянул ему свой «проездной» — пенсионное удостоверение, выписанное в свое время по линии МВД. Некоторые не соответствующие времени особенности текста были прикрыты (как бы случайно) карточкой-заместителем на получение табельного оружия. Это тоже имело свой смысл — на печати были слова — «Комитет государственной безопасности по г. Москве и Московской области», причем слово «Комитет» было мною предварительно слегка смазано и практически не читалось.

Все это в свое время производило хорошее впечатление на сотрудников ДПС и ППС. Были основания думать, что и здесь это может пригодиться. В пенсионном удостоверении пришлось аккуратно обрезать «лишние» детали на фото так, что там осталось только лицо и воротник форменной рубашки. Понятно, что никакой проверки спецами (да и просто внимательными людьми) этот документ не выдержит (да и не было в то время ТАКИХ документов), но на неподготовленного человека, да еще и не при очень хорошем освещении впечатление должно произвести.

— Главное управление внутренних дел города Москвы. Майор… — лейтенант бледнел на глазах. — Товарищ майор…

— ЗДЕСЬ у меня другое звание. Капитан госбезопасности. Я думаю, вы понимаете, почему я не предъявил вам другое удостоверение личности? Номер личного оружия видели?

— Да, товарищ ма… капитан госбезопасности.

— Полюбуйтесь. — Из подмышечной кобуры вынырнул «стечкин». — Номер соответствует?

— Да.

— Лицо на фото — на оригинал похоже?

— Похоже.

— Можно считать, что мое представление вам состоялось. Теперь позвольте ваши документы.

— У меня их нет, товарищ капитан госбезопасности. Полицаи отобрали…

— Тогда на каком основании вы представляетесь лейтенантом? И откуда я могу знать, что вы действительно Федор Скороспелый? Мне теперь что — в немецкую полицию обратиться, дабы они удостоверили вашу личность?

— Так вот же форма, товарищ капитан госбезопасности! Вот и петлицы…

— У нас на половине отряда — форма, похожая на немецкую, — так мы что ж теперь — немцы?

Вопрос поставил лейтенанта в тупик. Он явно запутался.

«Погоди, то ли еще будет!» — злорадно подумал я.

— Хорошо. Примем ваши слова на веру. Возможно, вы — действительно тот, кем называетесь. Тогда — вопрос по существу. Каким образом вы оставили противнику военную технику? Да еще в практически исправном состоянии?

— Нам накатник пробило! И стрелять мы не могли…

— Из пушки — возможно. А пулеметы? Там-то что пробило? Да и передвигаться танк мог вполне. Почему вы не использовали эти возможности?

— Не знаю, товарищ капитан госбезопасности! Я сознание потерял!

— И так, без сознания, в деревню пришли? В десяти километрах от места боя?

Лейтенант аж взмок. Аргументов в свою защиту у него явно не было.

— Так меня же полицаи били!

— И при этом ничего серьезного не повредили? Внешне — согласен, выглядит впечатляюще. А вот наш врач говорит, что для жизни ничего опасного нет. Как же так?

— Так не успели они…

— А может — не захотели? Мало ли какие цели могут быть у врагов советской власти? Мы тут давно работаем, немцы про нас знают, вот и решили в отряд своего агента заслать. Может такое быть?

— Может, конечно…

— Вот я и спрашиваю вас, гражданин Скороспелый, что вы хотите добровольно сообщить органам госбезопасности?

Все… Лейтенант готов. Рот открывает, а слов нету. Не думал, милок, что его подозрения ТАК легко на него же и обернуть можно.

— Я так вижу, гражданин Скороспелый, что говорить вам сейчас затруднительно? Голова болит или еще что мешает?

— Я… мне…

— Подумать надо?

— Да…

— Хорошо, подумайте. Мне спешить некуда. А чтобы вам легче думалось, эта штучка (я поднял с земли обрез) пусть пока у меня полежит. Заодно и у старшего лейтенанта поинтересуюсь, что это он оружие непроверенным людям дает? Бдительность утратил или еще что тут есть? Товарищ Несвидов!

— Я, товарищ капитан госбезопасности!

— Тут вот товарищу лейтенанту нездоровится. Вы уж побудьте с ним рядышком. Проследите, чтоб хуже не стало, чтобы не ходил куда-нибудь в одиночку. А то ведь голова — предмет темный, науке непонятный. Вдруг да поведет товарища лейтенанта куда-нибудь не в ту сторону ? Так и до беды недалеко…

Несмотря на то что поспал всего ничего, проснулся я бодрым, видимо, сказалась привычка к ночным сменам и скользящему графику. Включив немецкий «квадратный» фонарик и повесив его на пуговицы полевой куртки, я пошел к ручью умыться. Лагерь был уже на ногах, то тут то там мелькали силуэты бойцов, скупо подсвеченные «налобниками» или такими же, как и у меня, трофейными немецкими фонарями.

— Товарищ старший лейтенант… — окликнул меня кто-то.

— Да? — ответил я, вглядываясь в темноту.

— Это Несвидов, товарищ старший лейтенант. Здесь мы.

— А, сержант… Что у вас?

— Вот товарищ капитан приказал танкиста вашего стеречь, а он, как сурок, спит, а мне собирать имущество надо.

— Не дрейфь, сержант, поможем твоему горю. Дед Никто! — громко позвал я.

— Здесь я! — Кудряшов откликнулся метрах в десяти.

— Ко мне!

— Да, товарищ старший лейтенант, слушаю, — сказал боец, подходя к нам.

— Дед, ты вещи собрал?

— Да. Если честно, то у меня и вещей-то нет.

— Это не важно сейчас. Смени сержанта на посту, ему имущество командное паковать надо.

Решив административную проблему, я похромал дальше. Пять минут на личную гигиену — и я уже «лечу» к Люку, готовить заряды.

Пока мы возились со взрывчаткой, Саня успел мне рассказать про приключения наших у тайника.

— Да, а могли ведь и серьезно напороться, вечно Бродяга обостряет, — закончил Люк свой рассказ.

Я согласился с ним, поскольку еще по нашим игрушечным войнам знал, что Шура-Два — натура увлекающаяся и может превратить простую разведывательную вылазку в операцию по тотальному уничтожению противника.

«Изъятие ценного свидетеля», как обозвал операцию Бродяга, прошло, что называется, без сучка без задоринки. Колонна остановилась за деревней, а мы с Зельцем прошлись по крайним домам. Дом Марьяны оказался третьим с краю. Минут пять ушло на уговоры хозяйки и еще пять — на то, чтобы объяснить Лиде, что задание отменяется и мы забираем ее с собой.