Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Если коряги остаются, то это хорошо. Значит, течения сильного здесь не бывает, землю не смоет, а ил осядет. Хорошее место для огородов. Завтра же сюда баб пришлю.

Мишке ее тон не понравился. Сказано было так, словно у Листвяны были собственные холопки.

- У матери сначала спросись, если позволит, пришлешь. - Наставительно изрек Мишка.

- Как бы скоро у Спиридона спрашиваться не пришлось…

- А вот это - не твоего ума дело!

Мишка нарочно ответил грубо, понимая, что умная баба намеренно заводит его, чтобы он совсем позабыл о рискованном для нее разговоре о стрельбе из лука. Листвяна ни словом не ответила на мишкину грубость и перевела разговор на то, что хорошо бы на денек прислать сюда учеников воинской школы, чтобы помогли очистить луговину от коряг и обнести плетнем от лесного зверья.

"Как же ты так прокололась, бабонька? Захотелось покрасоваться, показать, что не простая баба по хозяйству, да ненароком увлеклась? Случается. Особенно в тех случаях, когда очень долго приходится себя сдерживать, вынужденно играть роль, не очень совпадающую с истинным характером. Неужели дед ничего не замечает? Впрочем, то, что даже умнейших мужиков бабы запросто водят, как козлов на веревочке - настолько обычная вещь, что об этом даже смешно говорить.

Тем более, что Листвяна для деда, скорее всего, лебединая песня. Он столько лет вдовствовал, что, если с умом, то из него веревки вить можно. А Листвяна не дура, и если она ему еще и сына родит… Нет, с дедом на эту тему говорить бесполезно. Правильнее, наверно, будет поговорить с матерью - бабы в таких делах секут лучше, и друг друга не жалеют.

А еще лучше будет расспросить о Листвяне пацанов из Куньего городища, не может быть, чтобы из нескольких десятков ребят не нашлось кого-нибудь, кто знает ее хорошо - соседа или дальнего родственника. Вот ведь еще одна головная боль, мало мне других забот…".

Едва въехав в ворота воеводского подворья Мишка понял, что возглавляемая дедом экспедиция по поимке "диверсантов" возвратилась домой - под навесом топталось полтора десятка коней, а с той стороны, где располагалась баня, доносился гвалт мальчишеских голосов. Голоса были веселыми, из чего Мишка заключил, что экспедиция закончилась удачно, или, по крайней мере обошлась без потерь в личном составе. Соскочив с телеги, он небрежно бросил вожжи Листвяне и отправился в дедову горницу, расположенную на третьем этаже нового здания. Дед выполнил обещание и перебрался жить на самую верхотуру, хотя ему и нелегко было на протезе вышагивать по лестницам вверх-вниз.

В горнице, распаренные и благодушные, сидели в одних рубахах, потягивая пивко, дед и Лавр, видимо, как раз вернувшийся с выселок. Дед расслабленно оперся спиной о стену и слегка покачивал культей, торчавшей из-под полы рубахи, а Лавр что-то неспешно ему объяснял, время от времени прихлебывая из ковша с пивом.

- А-а, Михайла! - Дед расправил мокрые от пива усы и изобразил на лице строгость - тебя где носит?

- Ездил с Листвяной место под новые огороды смотреть. Здравствуй, деда, здравствуй, дядя Лавр.

Лавр кивнул в ответ на мишкино приветствие, а дед дурашливо изумился:

- А я-то все думаю: куда ключница подевалась? Ну, и как съездили?

- Хорошо съездили, деда, место удачное. А ты как съездил?

- Кхе…

Дед потянулся к копченому лещу, но сидя, откинувшись назад, до блюда с рыбой было не достать. Сесть прямо дед, видимо, поленился и зашевелил пальцами над столом, выбирая другую закуску.

"Кресло ему сделать, что ли? Все-таки граф. Вот посевная кончится, озадачу плотников".

Лавр, заметив отцовское затруднение, подвинул блюдо с рыбой на край стола. Дед удовлетворенно хмыкнув, ухватил рыбину.

- Как съездил, спрашиваешь? - Дед указал рыбиной на кучу каких-то вещей, сваленных на лавке. - А вот сам посмотри.

На лавке лежали заплечные мешки, скомканные маскхалаты, оружейные пояса, еще какая-то мелочь… И посреди всего этого развала красовался Мишкин самострел.

"Значит, догнали! Замечательно! А сейчас, похоже, будет то самое, что обещала мать - клизма за утерю оружия. Ну что ж, служба есть служба, никуда не денешься".

Мишка встал по стойке смирно, сделал военно-тупое выражение лица и гаркнул по-строевому:

- Виноват, господин сотник!

- Кхе? - Почему-то, это "Кхе" прозвучало удивленно. - Что виноват, это ты верно говоришь… - Дед задумчиво почесал рыбьей мордой кончик носа и уставился в глаза лещу, словно неожиданно встретил на улице старого знакомого. - А в чем виноват-то? А?

- В потере оружия и оставлении его в руках врага! Готов понести заслуженное наказание, господин сотник! - Мишка аж сам умилился армейскому изяществу формулировки собственной вины и покаяния.

- Кхе! - Деду мишкино выступление тоже понравилось. - Готов, значит… Это хорошо, что готов. А кто ж тебя овиноватил-то?

- Э-э… - Мишка слегка растерялся и сбился с настроя. - Матушка сказывала, что раньше за потерю оружия ратников казнили или изгоняли…

Трах! Дед от души треснул копченым лещом по столешнице.

- Слыхал, Лавруха? Стоит бабу к воинским делам хоть чуть-чуть подпустить, так она уже и воеводой себя воображает! Один против пятерых в засаду попал, троих уложил, сам ушел, своих упредил, след беглых указал, так еще и виноватый с ног до головы! Нет, ты слыхал, Лавруха?

- Так баба же. - Философски пожал плечами Лавр.

- И этому голову задурила! - Продолжал кипятиться дед. - Наказание он готов понести! А, Лавруха?

- Так пацан же. - Продолжил Лавр в том же тоне.

- Во-во! Войско, ядрена Матрена - бабы, да пацаны. Повоюй с такими…

- Что, деда, мои ребята в походе негодными оказались?

- А? Ребята? Нет, ничего, ребята у тебя хорошие. - Дед принялся чистить леща. - Особенно Митька - прямо как будто родился в седле…Учить их, конечно, еще и учить… Но так - ничего, справились.

- Батюшка. - Прервал деда Лавр. - Пусть посмотрит-то.

- Ага! - Дед словно вспомнив о чем-то, снова ткнул копченым лещом в сторону сваленных на лавке вещей. - Михайла, глянь-ка, ничего интересного там не видишь?

Мишка подошел к лавке и поворошил неопрятную груду, все было каким-то заскорузлым, словно намоченным в грязной воде, а потом так и высохшим. Мешки, маскхалаты, оружие, моток веревки, кожаная сумка, сапоги… Что-то зацепило сознание, Мишка вновь зашарил глазами по вещам и вздрогнул от неожиданности - на лавке лежал кожаный тубус! Внутри оказался свернутый в трубку лист пергамента. Замирая от какого-то невнятного предчувствия, Мишка развернул пергаментный лист и впился глазами в изображение. 'Ну, вот. К тому все и шло, дожил до светлого денечка' На листе была изображена карта. С координатной сеткой, знакомыми еще со школы условными знаками, стрелкой, между буквами 'С' и 'Ю' и масштабом - в одном сантиметре два километра. На карте были изображены: Ратное, Нинеина весь, дорога на княжий погост. Северо-восточнее Ратного, явно от руки, чем-то, вроде угольного карандаша, были добавлены Выселки и дорога к ним. На обратной стороне карты, довольно коряво, но понятно, был изображен план Ратного, каким село виделось бы с высоты стоящего неподалеку дерева. План был не закончен, видимо, что-то помешало, а возобновить работу не дало неожиданное мишкино появление. - Не туда смотришь. - Прервал мишкины размышления дед. - Вон там, сбоку. Мишка глянул в указанное место и увидел круглую медную коробочку величиной с ладонь. Взял ее в руки и совершенно машинально нажал пальцем на выступающий металлический язычок. Коробочка открылась, Мишка откинул крышку и увидел под стеклом до боли знакомую с курсантских времен картушку магнитного компаса, плавающую в какой-то жидкости. Окружность картушки была разделена на 360 градусов, правда без мелких делений в один градус - вручную такое сделать, с нужной точностью, достаточно трудно. Стекло тоже было мутновато-зеленоватым, но пользоваться компасом в светлое время суток можно было вполне свободно. Даже сейчас, в свете свечей, основные деления на картушке различались отчетливо. Подсознательно Мишка уже был к чему-то подобному готов, но все же потрясение оказалось слишком сильным. Чуть не выронив коробочку и враз вспотевших пальцев, он дрогнувшим голосом сказал: - Компас… - О! Даже название знает! Проспорил ты, Лавруха! Подставляй лоб. 'Ну что ж, здравствуйте товарищ предшественник… Или господин? Значит, все-таки, Вы здесь, где-то рядом. Надо же, как будто весточку из дому получил… Как же нам с Вами встретиться, коллега? Вы обо мне даже и не знаете, а Ваши люди меня уже дважды чуть не убили…'. - Михайла! Михайла! Уснул, что ли? Поди сюда, объясни-ка нам, что это за штука такая? Мишка подошел к деду и сунул ему под нос компас. Лавр приподнялся со своего места и любопытно вытянул шею. - Ты, деда, наверно слышал, что бывают такие кусочки железа или фигурки железные, которые, если их на ниточку подвесить, поворачиваются всегда одним и тем же концом к северу. - Кхе… Даже видел один раз! У купца из этого… Забыл, как называется. Рыбка у него такая была, на ниточке подвешенная. А! Вспомнил: из Хорезма. Так это что, такая же… такое же… - Дед явно затруднялся с определением. - А железка где? - Она снизу к этому кругляшу приклеена, одна или несколько, а кругляш в жидкости плавает, чтобы ничего вращаться не мешало - то же самое, что на ниточке подвесить, но так сохраннее и пользоваться удобней. - Ага… Кхе. А написано здесь что? - Вот это - буква 'С', означает 'север', по-нашему полночь, напротив буква 'Ю', значит 'юг', по-нашему полдень. Ну, а две другие: 'В' и 'З' - восход и закат. Мишка повернул компас, картушка слегка качнулась, но вновь приняла прежнее положение. - Лавруха, гляди, вот диво-то! - Это, деда, не такое уж и диво, тем более, что ты такое уже видел, только попроще сделанное. А настоящее диво - вот эта карта. - Мишка вернулся к лавке с вещами и принес к столу пергамент. - Ты такое когда-нибудь видел? - Кхе, так, так. - Дед дальнозорко отвел от себя пергаментный лист на всю длину руки и прищурился. - Чего-то непонятно, ну-ка, объясняй. - Вот это, синее, река Пивень. - Начал Мишка. - Вот Ратное, вот Нинеина весь, а вот тут, видишь, недавно добавлено - Выселки. Чертеж наших земель, но сделан давно, когда Выселок еще не было, теперь поправки вносят. - Ага! Глянь-ка, Лавруха, как будто с неба смотришь! Ну, чудеса! Михайла, а почему все зеленое, а здесь желтые пятна и написано что-то. - На таких чертежах зеленым обозначаются низменные места, а желтым возвышенности, а надписи - высота этих возвышенностей над уровнем… э-э воды. - А это? Вроде бы, деревья? - Да, этот знак говорит, что лес смешанный - есть и лиственные деревья, и хвойные. - А это зачем? - Дед увлекся картой, как ребенок новой игрушкой. - Вроде бы, как сеть… Как объяснить деду смысл понятий 'меридианы' и 'параллели', Мишка себе не представлял совершенно, поэтому пожал плечами и перевел разговор на другое: - Деда! Помнишь, я тебе говорил, что нам надо будет чертеж земель Погорынского воеводства составить? Кто-то раньше нас этим делом озаботился, намного раньше. И, вот еще что. - Мишка перевернул лист и показал деду и Лавру незаконченный план Ратного. - Кому-то очень интересно стало, как Ратное изнутри устроено. По-моему, это не к добру. - Так… - Дед сразу сделался серьезным. - Соглядатаев к нам, значит, подослали. Верно говоришь, внучек, не к добру это. Понимаешь, Лавруха? - Еще бы, батюшка, но только… Как-то это все… Чересчур, что ли. - Как это чересчур? - Ну… Как мы Кунье городище брали? Нашелся человек, который там бывал… - Ты же и нашелся. - Подколол дед. - Долго искали, умаялись. - Ну, я. - Не стал спорить Лавр. - Я тебе все обсказал и этого хватило. А тут: чертежи, люди в особые одежды одетые, хитростям всяким обученные… - Кхе, одежды особые… А сам к Татьяне полотном укрывшись лазал! - Но чертежей-то я не рисовал. - Ага, у тебя тогда только чертежи в голове и были! Кхе! О другом и не думал! Лавр смущенно засопел и умолк, а зря, замечание его показалось Мишке весьма дельным. Такая постановка разведывательного дела, такое качественное изготовление карты, компас, сильно напоминавший своим устройством такой, каким пользуются водолазы, означали, что Ратным заинтересовалась серьезная организация, имеющая немалые возможности. - Деда! - Мишка попытался придать своему голосу как можно больше убедительности. - Надо найти место, где такие вещи делают. Обязательно! Это где-то у нас - в Погорынье. Вы хоть одного живым взяли?