Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Ну, мелкота, вспомнил себя, или еще попотчевать? - Никифор не выглядел обозленным, скорее, раздосадованным. - Ишь, железом он в меня тыкать будет!

"Облом, сэр, много на себя взяли. Но с Лукой-то, в аналогичных обстоятельствах получилось? Иллюзии, сэр Майкл, лейтенант Лука вполне профессионально разорвал дистанцию, чтобы выйти из зоны досягаемости Вашего оружия, а потом, если бы не Чиф, навтыкал бы Вам - мама не горюй. Никифору же деваться в этой клетушке было некуда, поэтому он действовал сразу и весьма эффективно - бой в корабельной тесноте ему привычен. Просто-напросто, две разные школы: у Луки - полевая, у Никифора - абордажная. А Вы, досточтимый сэр, позволили себе лишнее, опять из роли вышли. Моветон-с, позвольте Вам заметить".

- Чего молчишь? Не очухался еще? - Никифор поймал мишкин взгляд и привычно оценил состояние противника. - Хватит придуриваться, не так уж сильно я тебе врезал. Мне этой посудиной и убивать доводилось.

- Прости, дядя Никифор, забылся.

- То-то же!

- Мужиков бы пожалел, они же не слышали ничего, разве что, кормщик…

- Не твоя забота! Я тебе вопрос задал, изволь отвечать.

- Зачем, если ты ответ и сам знаешь?

- Михайла!

- Хорошо, хорошо.

Мишка попытался сделать успокаивающий жест и только тут обнаружил, что все еще держит в руках кинжалы. Чувство неловкости или стыда обезоруживает, как известно, надежнее болевого приема. Правда, не всех, некоторых приводит в ярость, но здесь был явно не тот случай. Чувствуя, что катастрофически краснеет, Мишка торопливо убрал оружие, одновременно отвечая Никифору:

- С чьих слов я "пою"? А кто в Ратном такие слова знать может? Или мы с тобой не в глухом селе, а в Киеве или, даже, в Царьграде? Некому здесь меня такому учить и, тем более, некому под тебя копать, да и незачем. Думаю, что ты и сам это все прекрасно понимаешь.

Теперь ответ на второй вопрос: "Чего я хочу?". Знаешь, дядя Никифор, древние римляне говорили: "Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть". И опять ты знал ответ - я не могу ничего, только рассказывать кое-что, да торговаться. Значит, все, что я хочу - пятина от прибытков. А теперь твоя очередь. Ты так и не ответил, хочешь ли ты, чтобы я продолжал? Только пугал, да дрался. Напугать у тебя не вышло, а дерутся только тогда, когда слова бесполезны. Тебе что, нечего мне сказать?

- Ты, племяш, тоже ответ знаешь, иначе не просил бы за мужиков. Что, скажешь: не так?

- Так.

- Ну и будет дурака валять. Рассказывай.

- Ты послал Петра учиться у нас, чтобы он мог потом командовать охраной твоих караванов. Не просто так, а потому, что дороги трудны и опасны, и в пути караван предоставлен сам себе - надеяться, кроме себя, не на кого. Так?

- Так.

- Представь себе, что на расстоянии дня пути по всем дорогам расставлены постоялые дворы. За крепкими стенами, с полной обслугой и с отрядом стражи, который отвечает не только за охрану самого постоялого двора, но и за безопасность на порученном ее попечению куске дороги. Понимаю, что дело это ни на один год, и для тебя одного неподъемное. Создай купеческую общину, товарищество, братство - дело не в названии. Дело не только в том, что на равном расстоянии друг от друга будут находиться места, где можно будет укрыться на ночь, получить горячую еду, удобный ночлег, помощь лекаря, кузнеца и других нужных путешественникам мастеров. Гораздо важнее другое - сведения. Можно сделать так, что на каждом постоялом дворе возможно будет получать новости: где какие цены, в каких местах нужда в тех или иных товарах, куда ехать небезопасно… Понимаешь?

- Ну, ну, дальше.

- Нет, погоди, дядя Никифор. Для купцов эта информация… эти сведения важны или не очень?

- Важны. Бывает, едешь и не знаешь: что впереди ждет, удачно ли расторгуешься, сколько княжьи мытники с тебя сдерут, безопасны ли дороги, проходимы ли переправы?

- Значит, за эти сведения купцы будут готовы подчиняться определенным правилам?

- Правилам? Я думал их за плату давать надо. Каким правилам?

- Я начал с того, что ты организуешь купеческую общину. Поначалу, она будет нужна для строительства постоялых дворов, и создавать такие общины надо будет в разных городах, чтобы строители шли навстречу друг другу. Но потом удержать купцов в общине можно будет возможностью получения свежих новостей, потому, что тем, кто в общину не входит, их давать не будут.

- Понятно, а правила-то тут причем?

- Скажи, дядюшка, а часто ли купцы с торговыми спорами на княжий суд ходят?

- Да ты что? Без штанов оставят! Поборы такие, что и вспоминать тошно. Ежели убийство или грабеж, тогда приходится, никуда не денешься, а с чисто торговыми делами, нет - себе дороже.

- А в Русской Правде много ли о торговых делах сказано?

- Почти ничего. Мономах, правда добавил туда про лихоимство, да про сроки держания закупов, а больше ничего и нет.

- Как же вы свои купеческие споры разрешаете?

- По здравому смыслу, да и обычаи уже сложились, как же без них?

- А если все эти обычаи и примеры разрешения самых частых споров записать? Создать Купеческую Правду! И торговый суд учредить! А тех, кто решениям этого суда не подчиняется делать изгоями: не пускать на постоялые дворы, не давать им в долг, не покупать их товар. В иной раз и силу применить, воины-то и в Гостиных дворах и на постоялых дворах будут. Вот, смотри: делим все земли на разные куски. То, что под своим присмотром держит стража постоялого двора, назовем уездом. Там уездный суд - для мелких дел. Судьей, кстати, может быть и тиун постоялого двора, а за исполнением приговора будет следить командир стражников. Землю, на которой держит власть удельный князь, назовем волостью. Там волостной суд. Судей купцы, входящие в общину избирают из своей среды, на определенный срок. В больших городах - городские суды. А верховный суд у тебя - в Турове. С самыми важными делами - туда. А уж как силой Верховного торгового суда распорядиться, ты и без меня придумаешь. Ведь придумаешь же?

- Гм, это что же, ты меня купеческим… э-э митрополитом, что ли, сделать надумал?

- А Туров купеческой столицей Руси!

Никифор помолчал, раздумывая, потом налил себе вина, поднял кубок и движением головы велел племяннику сделать то же самое, тот послушно отхлебнул и тут же принялся закусывать. Никифор продолжал молча размышлять, барабаня пальцами по крышке сундука. Мишка осторожно ощупал лоб, шишка от "дядюшкиного вразумления" намечалась изрядная.

"Обязательно было кубком лупить? Мог бы и кулаком приложиться, при такой разнице в весовых категориях эффект был бы не меньшим, много ли пацану надо? Вот именно, пацану, сэр! Кулачный мордобой еще заслужить надо, он - для разборок промеж равных взрослых мужей, а Вас, милейший, по молодости и легкомыслию, попотчевали посудой, как мать бьет ложкой по лбу расшалившегося за столом ребенка. Так-то, вот!".