Валерий Белоусов - Спасти СССР! «Попаданец в пенсне»

Вся жизнь вот так и прошла… Нелепо и бесцельно.

Мимо лаборанта прошли целина, великие стройки, любовь… Люди летали в космос, ездили в Сочи. А он всё катал в виварии свою тачку за шестьдесят рублей своей нищенской зарплаты.

Кончена жизнь.

На секунду остановившись, дряхлый старик передохнул, отдышался…

Потом поднял слезящиеся от старости голубые глаза… И тихо охнул:

— А я ведь это всегда знал. Я в это верил.

Бросив тачку, путаясь в длинных полах когда-то белого халата, старый Сержант Государственной Безопасности подбежал к своему Маршалу и, уткнувшись лицом в чуть влажный шевиот на его груди, тихо, совсем беззвучно, по-детски горько заплакал.

— А это что, неужели действительно Клодт? — Берия безуспешно пытался отвлечь разговором на посторонние темы взволнованного до глубины души старика, нежно поглаживающего его по руке. «Слушайте, ведь так нельзя! Что я ему, барышня, что ли?!»

— И не сомневайтесь, товарищ Павлов? Так точно.

Самый настоящий, товарищ Павлов! Повторение фигур с Аничкового моста… — теперь БЫВШИЙ лаборант уже никоим образом не походил на худенького, изможденного, ветхого старичка с красными, как у кролика, глазами тихого хронического пьяницы…

Многолетняя маска, за долгие-долгие годы, казалось, навечно вросшая в лицо, — прямо на глазах сползала клочьями…

Худоба старого лаборанта обернулась юношеской стройностью, откуда-то вдруг проглянула строгая офицерская осанка, в водянистых голубых глазах неожиданно появился тяжелый лёд стального, невыносимого для человеческого взора холодного блеска.

Когдатошний пенсионер, из милости, как шелудивая дворняжка, прижившийся у институтской столовой, — прямо на глазах, почти мгновенно, каким-то чудовищно страшным колдовством, стал вдруг походить на поджарого, невысокого добермана, обученного убивать врагов трудового народа не задумываясь, весело, легко и просто.

— Эй, Заспанов, старый хрен! Ты куда это заковылял? — неряшливый, с нависающим толстым пузом над засаленным брючным ремнём, которое выпирало из-под накрахмаленного халата, — короче, «майонез» [9] МНС, младший научный сотрудник. самого демократического вида, того самого типа НИИЧАВО, который воспевали Стругацкие, по-начальнически хамски ухватил было старичка за его узкое плечо и вдруг испуганно осёкся…

Сержант ГБ Заспанов, [10] Впрочем, на армейские деньги — это всё-таки лейтенант. полуобернувшись к толстячку, молча чуть приподнял тугие уголки рта, на самую малость приоткрыв стальной проблеск острых волчьих клыков.

— Э-эээ… из-з-звинит-те… товарищ… обознался… Вы так на нашего лаборанта похожи…

— Мало ли кто на кого похож. Вот мне, например, некоторые говорили, что я похож на самого товарища Берию. — Ха. Ха. Ха, весело пошутил Ларентий Павлович.

На синих брюках «майонеза» стало стремительно расширяться влажное пятно!

После взаимного обмена (в общем, никому не нужными, но порядок есть порядок) паролями Заспанов приступил к делу:

— Докладываю. Имею боевую задачу — осуществлять контроль за сохранностью трёх объектов хранения на подведомственном мне Пункте хранения.

Закладка один. Оснащение Первого лица, пол мужской.

Закладка два. Оснащение оперчекистской группы в составе одиннадцати бойцов.

Закладка три. Специальные средства.

Все единицы хранения находятся в штатном составе, согласно описи, за вычетом естественного износа.

Запасы с ограниченным сроком хранения восстанавливались по мере списания… Собачек я кормил старыми консервами, никто не подох! — смущенно хихикнул старый чекист. Потом, посерьезнев, продолжил:

— Вот, товарищ Павлов… Паспорт гражданина СССР, с пропиской, с московской — да здесь же, у нас, рядышком, в Капотне… фотокарточку мы сейчас вам сделаем! Улыбнитесь… Будет готово где-то через часик — надо проявить, закрепить, промыть, просушить, печать поставить…

Военный и профсоюзный билеты.

Удостоверения личности — МВД и КГБ. Подлинные. У нас тут станция метро «Ждановская» — конечная. Я туда частенько вечерками в пятницу захаживал.

А не надо было напиваться до скотского состояния и утраты служебных документов…

Сберегательная книжка на предъявителя.

Аккредитивы.

Наличные деньги — советские рубли, полмиллиона, эх, обесцениваются они прямо на глазах, так я тут долларов северо-американских наменял, ничего?

Драгметаллы — слитки по пятьдесят, двести и пятьсот граммов, «шоколадки»…

Монеты царской чеканки.

Теперь одежда… Я тут для вас гардеробчик обновлял раз в пять лет, согласно указанию… Ничего? Всё тут по заказанному в Инструкции размерчику, и ботиночки, и рубашечка… м-да, исхудали вы… Ничего, у меня тут машинка швейная — враз всё подгоню.

Тут — запасы продуктов, а тут всякое разное — HP, компас, бинокль Б-8, МСЛ, рюкзак, фляга, «вальтер» ППК, ещё «вальтер», АПС, ещё АПС… А как же? Имеется. Но это в другой закладке… там у меня и СВД есть, и АК-47… Слушаюсь.

Спецхранение? В полном порядке. Можно хернуть гадов ипритом… Есть, отставить. А можно мне тогда хернуть гадов люизитом? Эх… Есть, отставить…

А вот — папочка… я сюда вырезки клеил, каждый год, по месяцам… Потому как Инструкция!

Требует добуквенного исполнения.

— Спецкомитет?

— Ликвидирован.

— Управление Советской собственностью за границей?

— Ликвидировано.

— Госконтроль?

— Ликвидирован.

— Спецрезерв?

— Ликвидирован.

— Особстрой?

— Ликвидирован.

Берия мучительно потёр занывшие виски… «Я задаю неправильные вопросы. Поэтому получаю неправильные ответы…»

— Кто… кто-нибудь вообще остался? — спросил он Заспанова с тихой тоской.

— Никого из наших не осталось. Никого… разве что? — и старый оперативник с детской надеждой на чудо посмотрел на Лаврентия Павловича своими голубыми глазами…

— Разве что?!..

— Ах гады, ах гады… подлецы, что делают, что делают!.. Ведь это же явная провокация! Что, Мишка, сучёнок, доигрался? Да небось, он сам всё и затеял, выхухоль пятнистая… — и пенсионер в полосатой пижаме с грохотом ударил по столу костяшкой домино. — Рыба!

— Дядь Боря, ты смотри… — опасливо подмигнул ему второй игрок, чуть помоложе.

— Всю жизнь смотрел! И сейчас я ещё не ослеп. Такси, что ли? Так я его сразу срисовал… Небось! Это не оперативная, вряд ли они приехали за мной… Да и кому теперь я, старый пень, нужен?!