Валерий Белоусов - Попаданец в пенснэ

16 Июля 1953 года, Садово-Каретная , дом 47.

Человек был болен. Дада шени, какой чёрт, болен.

Человек просто- умирал... и хорошо знал об этом.

Сказались поездки на Полигон, где испытывались Изделия ('Россия Делает Сама') - и радостное подпрыгивание на спекшемся в стекло песке...

Сказалось многосуточное бдение вместе с Бородой у аварийного, шипящего паром и плюющегося чёрным от графита кипятком Прибора номер 501 , на Объекте номер ноль-ноль -один...

Сказалось любовное и нежное тетешкание никелированного плутониевого шарика - горячего, точно из печи...остававшийся таким много дней спустя.

Ванников и Завенягин уже ушли... скоро и его очередь.

Совсем скоро... врачи дали ему три месяца! Причём было это полтора года тому назад...

Поэтому надо было успеть...

Человек поднял усталые, больные глаза... на стене, в простой деревянной рамочке- портрет. Он и Ильич... молодые, весёлые.

У человека задрожали губы.

Каким смертельным ужасом его тогда овеяло, когда человек прочитал результаты вскрытия , где Збарский неопровержимо доказал- отравление.

Да, вот так просто...

И тот, и другой...

Но в первом случае было понятно - простое милосердие...

А здесь.

Гады, гады...

Ничего. Сегодня, на Пленуме- всё решится. Наконец возьмём за жабры Игнатьева- ставленника 'партийцев', ленинской гвардии... сволочи ...всё выясним! Кто, когда, зачем.

Сволочи! Не хотят они заниматься только лишь идеологией- как решил незадолго до смерти, на Девятнадцатом , ОН...

Хотят 'рулить'- ни за что не отвечая.. не выйдет! Вся власть- Советам!

Эх, рук не хватает...только вот вернулся из Германии, где 'партийцы' чуть не заварили кровавую кашу... еле-еле разрулил!

Ничего... сегодня всё решится! А потом- пожить бы ещё чуть-чуть, поднатаскать Маленкова... хороший парень. Опыта маловато- но это дело наживное...пожить бы ещё чуть-чуть...

Но времени у человека не было. Уже не было. Совсем.

С грохотом вылетели ворота , и в тихий маленький дворик влетел бронетранспортёр... от него, стреляя очередями из АПС, спиной вперед бежал Гоглидзе... споткнулся. Рухнул, перерезанный автоматной очередью...так живые не падают!

Человек кинулся в окну- и тут же немыслимая сила обрушилась ему на грудь...смяла, отбросила. Темнота.

Где-то и когда-то.

Человек шёл по цветущему весеннему саду...шёл долго и радостно, не уставая... шёл день, два... а может, год, два? поднимал с чёрной, жирной земли яблоки ('Яблоки? Весной?'), нюхал их, гладил нежно, клал на землю... ни есть, ни пить отчего-то совсем не хотелось.

Трогал пышные розы ('Синие розы?')...

Человек шёл и шёл... пока не вышел к маленькому домику, где у стоящего под яблоней ('Цветы и яблоки одновременно?') за деревянным столом , с трубочкой в крепких, молодых зубах, сидел ОН...

Рядом со столом стояла крепкозадая молодка, и что-то Ему радостно щебетала... а Он только грустно улыбался, слушая её впол-уха...

'Здравствуй, Лаврентий... как добрался?'

'Это что, я умер, что ли?'

'Все умрём, да...Но я тебя нэ ждал'

'Почему?'

'Ты большевик? А ми, болшевики, нэ можем умерэть раньше, чем исполним свой долг...так что давай, возвращайся...'

'А потом...'

'А потом приходы...вина выпьем...'

'Можно вопрос?'

'Хоть два.'

'Слушай, мы ведь... а почему мы не в аду?'

Он пососал трубочку ('Хорошо, что я Ему в гроб догадался положить'):'Вот, Лаврэнтий, сижу я... яблоки чищу... куру... Мэрилин Монро поёбиывю... ЭТО ЧТО, ПО-ТВОЕМУ, РАЙ?!'

И Он крепко выразился , так, как обычно любил выражаться Его отец, сапожник Виссарион, в очередной раз проклявши Верховного Судию ...

Где-то. Когда-то.

Человек открыл глаза...

Шёл дождь.

Мимо маленькой, подмосковной ('Откуда знаю?') платформы Коренёво пролетела , не останавливаясь, последняя электричка...какая-то странная, с округлой, обтекаемой оконечностью первого вагона.

Рядом, на мокрой лавочке, лежала мокрая газета...

Человек достал из кармана мокрого пиджака пенсэ, надел- и , близоруко щурясь, прочитал :'Правда. Орган Центрального Комитета КПСС. 18 августа 1991 года'.

19 августа 1991 года. Ноль часов восемнадцать минут. Посёлок Коренёво, Люберецкого района Московской области.

'Вот сволочи, а? До чего обнаглели!'

Товарищ Берия прекрасно , в один момент просчитал ситуацию...

Это делается так. Берётся подлинный номер газеты- например, той же 'Правды', электрографически копируется, и часть статей- заменяется отпечатанным тем же шрифтом и тем же кеглем вражеским материалом... видал он в Отечественную подобные издания!

Тогда этим занимался 'Абвер-аусланд'... Но сейчас - кто? 'Интеллидженс'? 'Управление Специальных Операций'?

Но какие наглецы! Прямо вот взяли, и на лавочке оставили... а утром какой-нибудь работяга, не проснувшийся ещё, возьмёт, в электричке прочитает. Да ещё и в цех с собой принесёт!

Хорошо, если там профорг или парторг хорошие... а ведь так и проскочит вражья пропаганда!

Потому что ничем, кроме вражеской агитации - этот номер быть не мог...

Две КПСС, а? Вторая причём - на какой-то 'Демократической Платформе'...

Да для России-матушки и одной-то, честно говоря, многовато...

Шлёпая в темноте по лужам ('Холодно, а? Чёрт возьми! Холодно, а! Да ведь я и впрямь живой! Холодно, холодно!! Какая радость...и жрать хочется, будто полвека не шамал...') Берия спустился с засыпающей платформы... впереди и справа вроде-бы тянулось шоссе.

Аккуратно свернув вражескую газетёнку ('Эх, жалко, помну ... улика ведь! Ничего, Володарский расправит!') и сунув её в карман, Лаврентий Павлович , скользя в темноте по суглинку , пробирался меж высоких деревянных заборов, за которыми упоительно лаяли ('Живые!') дворняги.

По деревянным мокрым ступенькам короткой лестнички спустился к мокро блестевшему асфальту .

У бетонной коробки - судя по-всему, автобусной остановки ('Богато живут! Это хорошо... в наше время павильоны деревянные были') стояла легковушка неизвестной ему марки ('Не Победа... не ЗиС... не МЗМА... трофейная?'), из открытой дверцы которой что-то бумкало и блекотало - неужели мелодия? Ну и вкусы...