Александр Трубников - Рыцарь Святого Гроба

Приор в ответ чуть кивнул головой, предлагая изложить суть дела. Жак уже заметил, что Сен-Жермен предпочитает обходиться жестами там, где они могут заменить слова.

– Молодец, Жак! – Робер пихнул приятеля локтем под бок. – Он прав, мессир, у меня действительно имеется хартия от тамошних тамплиеров. Только вот как к делу подойти, понятия не имею.

– Что у вас есть, кроме слов? – спросил приор.

– Вот грамота, – протянул Робер злополучную бумагу, которая и стала первопричиной всех его нынешних злоключений. – Речь идет о рыцарских фьефах в Афинском мегаскирстве.

– Там у нас есть владения, – быстро прочитав грамоту, кивнул головой Сен-Жермен, – думаю, что мы сможем уладить это дело с приором Греции. До отъезда я переговорю с архидьяконом – именно он ведает всеми имущественными делами и владениями ордена. Скорее всего, он согласится, чтобы Святой Гроб позаботился о ваших правах, и если желаете, то мы возьмем эти земли в управление.

– И вы не отберете мои фьефы насовсем, как храмовники? – недоверчиво переспросил Робер.

– Рыцари Святого Гроба – светские рыцари, не связанные обетом бедности, – отчеканил Сен-Жермен, – и мы не даем монашеских обетов, как госпитальеры и тамплиеры. Но данные нам привилегии, самая главная из которых – право использовать в качестве эмблемы ордена герб Иерусалимского королевства, накладывают на братьев тяжкий груз. Мы обязаны быть лучшими во всем, при этом нигде и ни в чем мы не можем нарушить закон и запятнать рыцарскую честь. После посвящения и ты, рыцарь, и ты, сержант, будете связаны с орденом до конца своих дней…

На следующий день приор покинул Акру, и в резиденции из всех рыцарей снова остался один лишь брат Серпен.

Из всех событий, произошедших за это время, самое яркое воспоминание у Жака оставили их первые воинские занятия. Несмотря на то, что его прозвище переводилось с франкского как «Змей», на самом деле этот широкоплечий светловолосый нормандец ничем не напоминал холодную рептилию. На следующее утро, не успели каноники отслужить заутреню, он без стука вошел в комнату.

– Не обижайся, сир рыцарь, и ты, сержант, – обратился он к приятелям, вскочившим при его появлении, – но мне поручено проверить вас в деле. Так что надевайте доспехи и следуйте за мной.

– Да какие уж тут обиды, – ухмыльнулся де Мерлан, вытаскивая из-под кровати кольчугу и шлем. – Еще поглядим, кто кого проверит. Ну, где тут у вас место для тренировок?

Следуя за Серпеном, они вышли во двор, завернули за угол, миновали арку, соединяющую капитул с домом рыцарей, вошли в неприметное каменное строение, спустились вниз по длинной лестнице и оказались в огромном сводчатом помещении. По периметру потолка были проделаны многочисленные щели, из которых на каменные плиты падали солнечные лучи.

– Ну и дела, – оглядываясь по сторонам, подивился Робер, – да это подземелье, похоже, размерами с полквартала.

– Зал построен еще греками, в те времена, когда Акра именовалась Птолемаидой, – объяснил им брат Серпен. – Здесь размещалась большая городская цистерна, целое озеро пресной воды. Но во время исламского завоевания греки засыпали все входы, вода высохла, а зал пребывал в безвестности до тех пор, пока каноники, разбирая захваченную в Константинополе библиотеку греческих басилевсов, не наткнулись на его описание. Здесь мы можем в любое время упражняться, не привлекая к себе внимания. Ну что, начнем, сир рыцарь? – с этими словами Серпен бросил Роберу учебный деревянный меч.

– Защищайтесь, монсир! – крикнул Робер, встал в стойку и немедленно нанес верхний удар. Жак уже не раз наблюдал приятеля в бою и знал, что подобный замах меча, с обманным движением, уходом корпуса и неожиданным резким рывком, не отбивал еще никто.

И тут случилось невероятное. Брат Серпен, казалось, просто небрежно отмахнулся от рыцаря, но вслед за этим движением меч де Мерлана вдруг взлетел почти к потолку, упал на пол и застучал по плитам.

– Не понял… – сказал Робер. – Давай-ка еще раз!

Он поднял меч и снова встал в стойку…

Меч еще три раза совершил воздушное путешествие в дальние углы зала. Несмотря на прохладу, царившую в подземелье, лоб Робера покрылся капельками пота. Рыцари взяли щиты, но бой при этом завершился с тем же результатом – после каждой сшибки меч Робера неизменно отлетал в сторону, а оружие Серпена при этом оказывалось упертым в его грудь или шею.

Глядя, как брат Серпен управляется с де Мерланом, словно это не рыцарь с двадцатилетним боевым опытом, а младенец, беспомощно размахивающий хворостиной, пытающийся отогнать атакующего его гуся, Жак повесил нос. Если все здешние братья обладают подобной выучкой, то уж ему-то, с его подготовкой, в ордене делать нечего.

Избиение младенцев продолжалось. Щиты и мечи сменили копья, затем фальшоны и в конце концов – кинжалы.

– Как ты это делаешь? – прохрипел вконец измотанный Робер. – Техники особой не вижу, но двигаешься раза в два быстрее. Глаз видит, а руки-ноги за твоими не успевают.

– Вот это вам с приятелем и предстоит узнать в ближайшее время. – Серпен, не проявляя ни малейших признаков усталости, складывал оружие в специальные короба. – Тренировки начинаем прямо с сегодняшнего дня. У меня, к сожалению, есть еще и другие обязанности, и я не смогу быть с вами все время, но к вам будут приставлены два самых опытных сержанта, которые обучат, как в бою замедлять время.

Вспоминая о неделях бесконечных занятий, Жак улыбнулся. Боевое искусство братьев Святого Гроба имело и обратную сторону медали. Ускорять свои движения при использовании специальных упражнений оказалось не так уж и трудно, но двойное ускорение также требовало двойных усилий, и порой у приятелей в конце занятий едва хватало сил для того, чтобы подняться наверх и добраться до своих кроватей.

Четыре месяца, проведенные в Акре, пролетели как один день. Их приняли в орден, как и обещал Сен-Жермен, на Пасху. Приор до сих пор не возвратился из Мореи, и церемонию проводил глава капитула каноников церкви Святого Гроба, второе лицо после патриарха, архидьякон Дагоберт. Перед посвящением они исповедались, причастились и остались в притворе часовни, дабы всю ночь молиться, а с первыми лучами солнца пройти инициацию. Брат Дагоберт, перед тем как оставить их одних, наконец-то открыл завесу тайны происхождения ордена.

– Родоначальником этого крестоносного братства мы считаем первого архидьякона церкви Святого Гроба Арнульфа де Роола.

«Вот те раз! – подумал про себя Жак. – А в хрониках Гийома Тирского сей прелат выведен хуже нечистого. Разве что в содомии не обвинен. Он и самозванец, и прелюбодей, и человек, незаконно претендовавший на кафедру иерусалимской патриархии».