Шумилин Ильич - Ванька-ротный

Мы укрылись одеялами, лежим на снегу и посматриваем из-за деревьев. Так проходит часа два или три.

Я решаю остаться здесь на день и думаю, что нужно дать отдых ребятам.

Двоих назначаю дежурить, а остальным разрешаю укрыться одеялами и спать. Смена через каждые три часа. Мы с Рязанцевым не вылезаем из-под одеял до самого рассвета. Ночью я раза два просыпался, жестами спрашивал дежурных, что, мол, и как? Они пожимали плечами и делали знак рукой, что все идет по старому. Немцев не видно.

Утром я высовываю голову из-под одеяла, осматриваюсь кругом, толкаю ногой в бок Рязанцева. Утро, как утро! Вроде мы не под самым носом у немцев лежим. Теперь ребятам полагается спать, а мы с Рнзанцеыв будем дежурить.

Я поднимаюсь, улаживаюсь по удобней, остальные ложатся и укрываются одеялами и тут же засыпают. Весь день мы с Рязанцевым сидим и ведем наблюдение. Иногда мы с головой накрываемся одеялом, разговариваем шепотом обмениваемся мнениями и делаем перекур.

Зимний день короткий. К ночи мы поднимаемся и уходим из оврага. Обратный путь под пулями проходим, так же не спеша, заходим в блиндаж, садимся на нары и, не снимая, халатов сразу закуриваем.

– Ну что? Как думаешь, Федор Федорыч? Может, завтра ночью пошлем ребят подняться в траншею? Пусть тогда до рассвета лестницу туда занесут.

– Чего ночи ждать? В сумерках нужно идти! К ночи они расставят посты и усилят наблюдение. В светлое время они нас здесь не ждут. Ночью они все будут на ногах. Сам знаешь, немцы темноты бояться и перед рассветом особенно зорко следят.

– Логика верная! Ты прав! Ничего не скажешь!

– Может, я сам в траншею пойду?

– Нет, Федор Федорыч, сейчас нам с тобой это дело не подпирает. Приказа из дивизии на захват пленного нет. Готовь группу захвата из троих и группу прикрытия. Кто старшим пойдет?

– Аникина! Он давно не ходил! Бычкова и Соленого с ним в паре.

– Ладно, согласен! Группу прикрытия сам подберешь!

Теперь план действия давай обговорим. На поиск обе группы пойдут перед рассветом. Остаток ночи и день будут лежать. Перед наступлением темноты пойдут на траншею. Напролом пусть не лезут.

– Может им с ночи лестницу приставить, осторожно подняться и в траншею взглянуть.

– Согласен! Пусть по-тихому поднимутся и заглянут в траншею. Им нужно знать, куда потом придется идти.

При выходе на захват языка, поднимутся наверх – осмотреться должны! На ту сторону пусть сразу переберутся. Группу немцев из трех, четырех, если те по траншее пойдут, нужно будет пропустить мимо. Брать только одного или двух. Главное не обнаружить себя, вот в чем задача!

Здесь Федя отличное место. Лучше с захватом языка подождать, если ситуация сомнительная будет. На этом месте можно будет в другой раз взять. Главное немцев не спугнуть. В общем, нужно действовать, как можно тише. Только в этом наше преимущество и реальный успех. Выдержит Аникин? В драку не полезет?

– Нет! Ребята спокойные! Особенно Бычков.

На исходе ночи обе группы разведчиков вышли в овраг. Мы с Рязанцевым вместе с ними дошли до переднего края стрелковой роты, спрыгнули в крайний окоп и стали смотреть им вслед. Вот они растворились в снежной пелене.

Часа через два на снегу с той стороны я заметил движение. Слышу при подходе к окопу наши ребята пыхтят. Первая мысль – ранило наверно двоих или троих.

Выглянул в проход, поднялся над окопом по пояс, вижу, подходят. Еще пару десятков шагов и они перед окопом стоят. Вижу между ними незнакомая рожа в маскхалате шевелится. Конечно немец! Где-то схватили черти! Аникин перед окопом стоит, и кровь на снег сплевывает. Сказать ничего не может.

– Что с ним? Бычков!

– Немец его каской по зубам долбанул!

Я говорю Бычкову: – Проводи Аникина в сан роту! Идите вперед и не ждите нас.

– Куда девать одеяла? – спрашивает кто-то из разведчиков.

– Несите их домой! Сдадите старшине!

Мы забираем немца, выходим на тропу и идем восвояси. Немец одет в новенький маскхалат. Его не отличишь от нашего разведчика. Впереди идут двое из группы прикрытия, за ними топает немец под личной охраной Соленого. Остальные сзади следуют друг за другом гуськом.

Мы медленно поднимаемся по снежному склону, ветер нам гонит в спину снежную пыль. Из-под ног вырываются белые шлейфы мелкого снега. Трассирующие, как обычно летят из-за спины. Немец поминутно вздрагивает, горбится, а мы идем свободно, показывая, что пули нам – "муде ферштейн"!

По тропе навстречу продвигаются стрелки солдаты. Они сходят с тропы и стоят, ждут, пока мы пройдем. Так уж на передке заведено, когда на узкой тропе встретился стрелок пехоты и полковой разведчик. Они не реагируют, что между нами шагает немец.

Вскоре мы подходим к мосту, сворачиваем в овраг, и по узкой тропинке спускаемся к блиндажам. Здесь можно расслабиться и стряхнуть с себя напряжение.

Из блиндажей, навстречу нам высыпают ребята. Тут же стоит и наш старшина.

– Аникина в сан роту отправили? – спрашиваю я.

– Валеев на телеге повез. Бычков сопровождающим с ним поехал.

– А мне, куда с немцем идти? – спрашивает Соленый.

– Веди его к нам в блиндаж!

– А ты Федя распорядись! Пошли ребят, чтоб одеяла забрали!

– Тимофеич! Готовься! – говорит кто-то из стоящих солдат.

– К чему?

– Как к чему? Водку за неделю придется выкладывать!

– За спиртным дело не станет! Закуску надо достать! Вы же не будете после выпивки солдатской похлебкой заедывать! Вам чего-то жевать подавай!

После проведения успешной операции у разведчиков наступала неделя отдыха, так уж было заведено! Если кто даже по делу звонил в разведку, ему отвечали, чтобы он больше сюда не звонил. Даже начальство полка об этом знало.

Если у начальника штаба полка было срочное дело ко мне, то он посылал ко мне с запиской нарочного. Посыльной подходил к спуску в овраг, его останавливал часовой, отбирал записку, спускаться в овраг не разрешал, вызывал дежурного и для порядка предупреждал:

– С тропы не сходить!

Посыльной знал, что у разведчиков слово с делом никогда не расходятся. Так и стоял тот в отдалении, ожидая пока вернется дежурный и даст ответ.

– Давай браток топай назад! Гвардии капитан позвонит начальнику штаба по телефону.

Впереди у нас целая неделя спокойной жизни. Перед глазами ни пуль, ни снарядов, ни крови. Все это начнется потом. А сейчас мы сидим в блиндажах и где-то там наверху умирают другие.

– Ну что Соленый? – спрашиваю я, спускаясь в блиндаж.

– Расскажи, как было дело?

– Я точно сказать не могу. Меня Бычков оставил лежать наверху, на краю траншеи. Они вдвоем прыгнули в траншею на немца. Смотрю они его уже по траншее ко мне волокут.