Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)

— Почему сам — Лука кивнул в сторону палатки деда — не говорит?

— А ты бы сказал? С пацана же какой спрос?

— Когда?

— Медленно, постепенно. Князьям не до нас будет.

— Понял. Ты того… не держи зла, погорячился.

— Все понимаю, ты не первый.

— Даже так? — Мрачное выражение лица Луки мгновенно сменилось настороженным. — А кто еще?

— Ты бы ответил?

— Хм, — Лука криво ухмыльнулся — вот тебе и Младшая стража: пацаны, игрушки. Передай деду: на четыре десятка может рассчитывать.

— Передам.

Лука развернулся и пошел назад, к своему костру, а Мишка по очереди оглядел Матвея и Роську.

— Вы откуда взялись?

— Крестная забеспокоилась. — Объяснил Роська. — Темно уже, а ты ушел, и нету.

— Все слышали и видели, но мало что поняли. Так?

— А чего это вы с ним… — начал, было, Матвей — Ничего не видели, ничего не слышали, понимать — нечего! — Быстро перебил Роська.

— Верно мыслишь, капрал! Пока Демьян лечится, бери на себя десяток. Ребят постепенно, по мере выздоровления будем на учебу ставить. Ты — командуешь, Кузьма — учит.

— Слушаюсь, господин старшина!

— Как спина?

— Полегчало. Юлия, не знаю как по батюшке, просто волшебница, а говорит как! — Голос у Роськи потеплел. — Я матушку вспомнил…

Мотька ревниво засопел.

— Со мной тоже… говорила.

«Поздравляю, сэр, у Вас на глазах происходит формирование любовного треугольника. И углов, надо понимать, будет все прибавляться, она же со всеми профессионально поработала, а они — все сироты, ласкового слова не слышали с младенчества. Блин, пресекать надо в зародыше, только как?»

— Ребята, вы на голос ее не очень-то ведитесь. Это — лекарское искусство: успокоить, приласкать, пожалеть. Лекарок этому с детства учат, и она так с каждым больным или раненым разговаривает, не только с вами.

«Бесполезно… слушают, но не слышат. Только этого мне не хватало. Как их ножевому бою учить, если они из-за Юльки тут же резаться начнут? Ну, нет, лекарка моя любезная, сама напортачила, сама и исправлять будешь!»

— Ладно, сами потом убедитесь. Сейчас, давайте, на ночь устраивайтесь. Роська, обойдешь всех, посмотришь, как устроились, потом мне доложишь. Я у деда буду.

— Слушаюсь!

Мишка, сопровождаемый Чифом, быстро зашагал к фургону. Как он и предполагал, все женщины собрались там. Как только Мишка сунулся по полог, разговор прервался и все головы повернулись к нему.

— Тетя Настена, неприятность у нас, Юлька парней моих подпортила, может плохо кончится.

— Что? Как это подпортила?

Вопрос прозвучал строго, даже грозно, но было понятно, что строгость эта адресована не Мишке. Юлька тоже сразу все поняла и попыталась «отыграть» тему:

— Минька, ты чего болтаешь, за кашу, что ли обиделся?

Дело, однако, казалось Мишке очень серьезным, поэтому он, не глядя на Юльку, по-прежнему обращался только к Настене.

— Ты же знаешь, как она голосом завораживать умеет, а ребята, все — сироты, ласковое слово и не помнят, когда в последний раз слышали. Мотька с Роськой уже волками друг на друга глядят, а постепенно и другие выздоравливать начнут. Обучим их оружием пользоваться, а они друг в друге дырок наделают.

Бзынь! Подзатыльник, исполненный опытной лекарской рукой, мгновенно вышиб из Юлькиных глаз слезы.

— Мама! Я же, как лучше хотела, они даже боли не чувствовали!

— Все силу свою пробуешь? Я тебе что говорила?

Бзынь!

«Влипла подруга. А ситуация-то, такая же, как с моими ребятами. Дети же еще, а в руках сила: у них — оружие, у нее — власть над сознанием. Силы своей не понимают, страха не ведают, ответственности…. и слово-то такое им не известно. А то ли мы делаем, вообще? Не натворить бы беды, но и назад ходу нет. Думайте, сэр Майкл, управление персоналом — тоже наука».

— Тетя Настена, она же не знала, что они…

— Должна было понять, на то и лекарка. Если слишком легко ей поддались, значит, что-то не так. А она решила, что это она — такая сильная, да умелая!

Бзынь!

— Мама!

Бзынь!

Мишка уже открыл рот, чтобы вступиться за Юльку, но его опередила мать:

— Настя, будет тебе, мозги выбьешь!

— Было б, что выбивать…

«Нет, Настена и правда здорово разозлилась, надо как-то отвлечь. Ну-ка, сэр, спасайте прекрасную даму!»

— Тетя Настена, можно сказать?

— Что еще?

— Если уж это… не знаю, как назвать, появилось, то убить это уже нельзя, надо, наверно, попробовать чем-то заменить. Ну, вот, мама у них у всех крестная, так может быть можно это на нее перевести как-нибудь? И еще: они ни семейной жизни, ни родства не помнят, или не знали этого вообще. А неприкосновенность родни им как-то внушить тоже нужно…

— Поняла я тебя, поняла! Слышишь, лахудра? — Настена сердито глянула на дочь. — Никто его не учил, а все лучше тебя понял! Больше к пацанам и близко не подходить! Я сама ими займусь, они у меня узнают: что такое ласковое слово! Про тебя, свиристелку забудут, как и не было! Перестань реветь! Сама виновата! А насчет семейных дел…

— Настя, — подала голос Татьяна — я бы к себе кого-нибудь взяла. У Ани-то своих пятеро, а у меня двое.

— Михайла, — Настена обернулась к Мишке — сколько их у тебя всего?

— Четверо.

— А тот, что в село приехал?

— Мамин племянник, Петькой зовут.

— Мотю я бы взяла. — Уже помягчавшим голосом проговорила Настена. — Он Юльке толково помогал и ни крови, ни ран не боится, есть у парня склонность к лекарству. Да и этой — Настена кивнула на Юльку — полезно понюхать, как мужиком в доме пахнет.

— Мама, да мужики все дурные, вонючие, грязные!

— И этот? — Кивок в сторону Мишки.

— А…

— То-то же!

Мишка, в который раз за день, почувствовал, что краснеет. Настена была беспощадна, как умеют быть беспощадными для дела, все хорошие врачи.

— Мама, — Мишка просительно глянул на мать. — Роську бы у нас оставить, он мой крестник, да и относится ко мне…

— Видела я, правильно говоришь, сынок.

Татьяна, словно опасаясь, что ей не достанется ни один приемыш, торопливо вставила:

— Значит, мне — двоих. Как их звать-то?

— Артемий и Дмитрий. А дядя Лавр не рассердится?

— Сам еще детей хотел, вот и будет ему… — Татьяна запнулась и принялась преувеличенно тщательно поправлять платок.

— Тетя Настена, — снова обратился Мишка к лекарке — а можно еще одну вещь сказать? Так мы ребят приучим к заботе о них, а надо же научить и самим о других заботиться. У нас-то младшие есть: Сенька и Елька, а с остальными как?

— Ну, говори уж, говори, вижу же, что придумал.

— У нинеиных сук скоро от Чифа щенки будут. Если ребятам раздать и наказать, чтобы воспитывали…

— Аня, парень-то у тебя… А? — Настена улыбнулась и протянула было руку потрепать Мишку по голове, но тут же испуганно ее отдернула — в фургон сунулся Чиф, которому видимо надоело ждать, когда хозяин снова обратит на него внимание.