Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)

— Тьфу на тебя! Напугал, кобелина!

Чиф лишь радостно оскалился в ответ Настене и попытался облизать хозяина.

— Фу! Чиф, перестань! — Мишка принялся отпихивать от себя пса. Женщины, глядя на эту борьбу, разулыбались, только мать неожиданно пригорюнилась и тяжело вздохнула.

— Фролушка… Отец бы, покойник, порадовался…

«Блин, у каждой свое горе, а ребят берут, не задумываясь. А ТАМ, в роддомах бросают. Семью с пятью детьми днем с огнем не найдешь».

Мишка стянул с головы шапку и поклонился женщинам.

— Спасибо вам, бабоньки, за сирот, за то, что пригрели. Они вам сыновней любовью ответят.

— И тебе, на добром слове, благодарствуем. — Ответила за всех Настена. — Ступай, Мишаня, мы тут о своих делах поговорим.

«Вот как: дурные, вонючие, грязные. Слышали бы пацаны, они-то все за чистую монету приняли, а она силы пробовала… стерва. Впрочем, и Мотька с Роськой, стервецы, от наезда на Луку удовольствие получали. Тоже силы пробовали. Конечно, половое созревание уже на подходе, но ведь дети еще. А может все правильно? Это ТАМ социальная зрелость наступает гораздо позже физиологической, а ЗДЕСЬ… запросто может быть, что и наоборот. Меньше живут, быстрее взрослеют. Только же сегодня по краю все прошли, и ни у одного: ни истерики, ни комплексов всяких. Ну, Юльке Настена мозги вправит, а моим кто? Настена, правда, пообещала, но этого мало, мужская рука нужна. Пожалуй, только дед».

Чиф снова, подпрыгнув, умудрился лизнуть Мишку в нос, почему-то вспомнилось:

— Минька, подожди! — из фургона выскочила, все время молча сидевшая в уголке, Анька-младшая. — Минька, а, правда, что ты нам всем подарки из Турова привез?

Контраст между материнской мудростью женщин и девичьей суетностью был настолько велик, что Мишка чуть не выматерился вслух.

— Нашла время!

— Ну, Минька, что тебе жалко? Покажи…

— У деда всё, у него и спрашивай.

— У-у, он не покажет. А давай вместе пойдем, будто ты сам показать захотел.

— Пошли, он тебе покажет, ахнешь!

Возле дедовой палатки Мишка приостановился и, демонстративно кашлянув, громко спросил:

— Господин сотник, здесь старшина Младшей стражи, дозволишь войти?

Анька совершенно по-идиотски хихикнула.

— Кхе! Дозволяю! А хихикает кто? Тоже заходи.

Согнувшись, Мишка пролез в палатку, за ним Анька.

— Вот, на подарки желает взглянуть…

— Пошла вон, вот я тебя!

Аньку, как ветром сдуло.

— А тебе чего, Михайла?

— Новости есть, деда, и дела, без тебя не решить.

— Новости-то хорошие?

— Всякие.

— Лавруха, а чего это мы не слыхали, как они подошли? Мы тут с тобой о делах, а вокруг неизвестно кто шляется…

— Так снег-то утоптали, батюшка, не шуршит, не хрустит.

— Деда, а давай, я Чифа на стражу поставлю, он никого близко не подпустит.

— И то — дело.

Мишка высунулся наружу, свистом подозвал пса.

— Чиф! — Мишка похлопал ладонью по полотнищу палатки. — Охранять!

Чиф всем своим видом продемонстрировал готовность порвать любого, кто приблизится к палатке, и тут же занялся притащенной откуда-то костью. Ему ограничения устава караульной службы были неведомы, и кость от исполнения обязанностей его нисколько не отвлекала.

Пока Мишка «ставил на пост» Чифа, Лавр продолжил, видимо начатый раньше, разговор.

— …Ворота только одни, а со стороны реки есть маленькая калитка. От леса до ворот шагов двести, двести пятьдесят. На том берегу лес далеко, сначала заливной луг идет, потом — пашня. Как через реку перебираются, я не знаю, но сейчас там лед.

«Ага, похоже, обсуждают налет на Кунье городище, Лавр же там бывал, знает подробности».

— Сколько там сейчас народу, трудно сказать, Танюха говорила, что около трех сотен, так это десять лет назад было. Со Славомиром ушло двадцать пять мужиков, может, у них больше боеспособных и не было, моровое поветрие и туда добраться могло. Так что, сейчас там путных воинов может и не быть, только старики, да парнишки, которых с собой не взяли. Пути от Ратного до них, если с заводными конями, дня полтора или два, зависит от дороги.

— Не забудь, Лавруха, нам еще до Ратного с обозом тащиться, даже если с утра выберемся, все равно, в этот день не выйдем, только на следующий. А еще собраться, да кто-то отлынивать станет…

Мишка, поняв о чем идет разговор, влез со своим советом:

— Деда, а если сразу — отсюда?

— Не влезай, пока не спрашивают! Умник, четыре десятка или семь, есть разница?

— Всем или только преданным тебе людям? Есть разница? — В тон деду отозвался Мишка.

— Каким, каким людям?

Снаружи донесся предостерегающий рык Чифа, а за ним голос Роськи:

— Господин сотник, дозволь старшине Михайле доложить!

Лавр изумленно глянул на деда.

— Ну, батяня, ты и порядки завел!

— Кхе! А ты как думал? Погоди, ты еще не все знаешь! Михайла, пусти его.

Мишка высунулся из палатки.

— Чиф, свой, не трогать! Роська, заходи.

— Господин сотник! Все люди устроены, уже спят. Лекарка Настена сказала, что десятнику Демьяну полегчало и везти его завтра будет можно, только медленно. На страже стоят ратники из десятка Алексея Рябого.

— Кхе! Молодец! — дед довольно ухмыльнулся, искоса глядя на Лавра, и молодецки расправил усы. — Ступай и сам спать. Место-то есть? Вот и ступай, на сегодня служба кончилась. Ну, Михайла, что ты там про людей говорил?

— Те, кто сюда пришел — тебе преданы, другие-то и задницу не подняли, хоть ты совсем пропадай. Преданность награды требует: удачного похода, добычи. Пусть потом остальные локти кусают, да думают, как благорасположение господина сотника заслужить.

— Кхе! Благорасположение… выдумает же. — Дед немного помолчал, раздумывая, потом заговорил уже иным тоном: — А добыча… зимние ловы закончились, пушнины у них должно много быть. Но четырьмя десятками, и десятников только двое… Лавруха, как думаешь?

— Если изгоном, а мужиков, и вправду, нет, может и получиться.

— Деда, — снова встрял Мишка — а если ночью и в маскхалатах…

— В чем, в чем?

— В белой одежде, чтобы на снегу не видно было. Исподнее поверх доспеха надеть, и через реку, к калитке. Всего несколько человек и нужно. Пока разберутся, мы ворота откроем, и остальные от леса галопом…

— Погоди, погоди… галопом. Не делали так никогда.

— Я, батюшка, так делал. — Неожиданно поддержал племянника Лавр. — Гм, когда к Татьяне… к калитке. Только не в исподнем, а куском полотна беленого накрывался. И не через реку, а под берегом, там с полверсты всего. Можно попробовать.

— Кхе… Кхе… не знаю, не знаю. — дед задумался, машинально поглаживая деревяшку, заменяющую ему правую ногу.