Максим Калашников - Крещение огнем. Алтарь победы

По сути дела, Каманин стоял за превращение ВВС Совет–ского Союза в Воздушно-космический флот. В сентябре 1967 года он поверяет бумаге планы военной авиации: грандиозную программу на 1967–1975 годы. Увы, ее так и не выполнят. Планировалось построить 20 орбитальных станций типа «Алмаз», полсотни военно-исследовательских кораблей 7К-ВИ (их «зарежут» в колыбели) и около 400 транспортных кораблей. Но выполнять эту программу одноразовыми ракетами – слишком разорительно, и сталинский сокол пишет:

«Надо думать об удешевлении наших космических программ и надо создавать корабли многоразового использования, стартующие в космос с тяжелых транспортных самолетов типа Ан-22. Мы планируем организацию исследований и конструкторских поисков для создания в будущем воздушно-космических и орбитальных самолетов…» (Работы Микояна по системе «Спираль».)

До 1975 года Каманин видел формирование отряда из четырехсот новых космонавтов, создание двух-трех воздушно-космических бригад, десяти авиационных полков для поиска космических аппаратов и тренировки космонавтов. И это, елки-палки, проектировалось за пятнадцать лет до объявления Рейганом программы «звездных войн»! Да воплоти мы тогда мечту Каманина – и вся американская программа летела вверх тормашками. Мы просто захватывали господство в ближнем космосе!

6 мая 1968 года Каманин беседовал с руководителями научно-технического комитета Генштаба. Его собеседники согласились, что нужно превращать спутники в маневрирующие космокорабли с управляемой траекторией спуска, при этом создавая флот орбитальных ракетопланов с самолетами-разгонщиками. И – никакого толку.

12 декабря 1968 г. Каманин пишет о том, что страна ухлопала миллиарды рублей на гигантскую и неудачную «лунную» ракету Н-1. Если бы за шесть лет хотя бы половину этих ресурсов направили бы на отработку стыковки в космосе и создание самолетов-разгонщиков, то сегодня наверняка имели бы космическую систему многоразового использования. И каждая тонна груза, выводимого на орбиту, обходилась бы нам в несколько раз дешевле, чем при ракетном запуске.

«В свое время маршал Бирюзов, правильно оценив перспективы развития космонавтики, выступил вместе с нами за „объединение военного космоса“ под началом ВВС. Гибель Бирюзова в авиационной катастрофе, а также позиция, занятая маршалом Малиновским, не позволили осуществить это важное организационное мероприятие. И все же я верю, что рано или поздно авиация и космонавтика будут едины вопреки всяческим помехам со стороны администраторов, ничего не понимающих ни в космосе, ни в авиации…

…Летчики-космонавты ВВС летают на космических кораблях, лучше всех знают их свойства, испытывают в космосе и дают заключения об их качестве, а заказывают корабли бывшие артиллеристы (ракетные войска)…»

А как Каманин протестует против того, что космонавтов делают не пилотами, а лишь дополнением к автоматическим системам управления космическими аппаратами! Как он пытается доказать: космонавт не должен быть простым исполнителем инструкций и приказов с Земли. И космическая техника должна делаться на заводах, что строят авиацию. Все шло иначе. Даже знаменитый Королев не хотел набирать в космонавты своевольных, привыкших иметь веское слово летчиков-испытателей, а брал простых, исполнительных пилотов из частей ВВС и ПВО. Тех, что вопросов задают поменьше и беспрекословно подчиняются.

Прав был герой, сто раз прав! И поныне сохраняется это идиотское состояние! Гибель умного маршала Бирюзова, начальника Генштаба, в таинственной авиакатастрофе 19 октября 1964 года остановила рывок Красной империи по победоносной, космической траектории. Ибо на его место пришли тупые «сапоги». Целая череда министров обороны, втянувших нас в бессмысленное наращивание обычных сухопутных сил.

Когда Каманин уж год как покоился на Новодевичьем кладбище, Рейган (март 1983-го) пригрозил нам «звездными войнами». Именно тогда и можно было изменить траекторию гонки вооружений и самой русской истории, воплотив для этого каманинские планы. Тем более что с 1968 по 1983 год технологии ушли далеко вперед. Электроника стала в десятки раз меньше и легче. А как развилось двигателестроение и производство новых материалов! Именно тогда и можно было создать воздушно-космический флот, причем в исторически рекордные сроки, лет на семь опередив США.

Устроив «нефтяную войну» с Саудовской Аравией в ракетном исполнении, мы выигрывали время и деньги и могли во второй половине 80-х годов осуществить мечту сталинского сокола.

Американцы, кстати, пошли как раз по каманинскому пути развития космонавтики, делая ее естественным продолжением Военно-воздушных сил.

«Я не хочу судить, правильно или неправильно то, что полетел Гагарин, а не какой-нибудь летчик-испытатель. Это была его песня. Его полет. Но затем все космические программы делались под инженера, а уже потом под пилота корабля. Не было преемственности перехода от летного аппарата к космическому, что мы видим у американцев. Они сохранили традиционную преемственность своей астронавтики от авиации, что позволило им более гармонично развивать космические программы. И первоначальное отставание американской космической техники вылилось потом в солидное ее преимущество. Не оттого ли, что в этом участвовали летчики-испытатели? …Наши космонавты, летавшие на американских кораблях, видели, насколько комфорт–нее управление ими по сравнению с нашими „Союзами“, насколько удобнее сделаны приборы и рычаги для выполнения тех или иных работ. А главное, пилоты „Шаттлов“ не чувствовали себя только статистами, выполняющими команды Центра управления полетами. Они ощущали себя настоящими пилотами…»

Так уже в 1990-е писал наш выдающийся летчик-испытатель Валерий Меницкий. Он только подтверждает правоту Каманина.

Надежда забрезжила в 1965-м, когда на фирме «МиГ» начали проект «Спираль». Фантастическая вещь намечалась! Огромный серебристый самолет-сверхзвуковик с красной звездой на стремительных плоскостях. А сверху – легкий космический самолет-челнок «Бор» с разгонной ступенью. Как метко заметил журнал «Популярная механика», «Спираль» в снаряженном состоянии сильно смахивала бы на стремительную яхту принцессы Амидалы из первого и второго эпизодов «Звездных войн».

Как вспоминает выдающийся летчик-испытатель Валерий Меницкий, в те годы трудившийся на «МиГе», с самого начала комплекс задумывался как космический бомбардировщик для атаки наземных целей ядерными бомбами, и одновременно – как охотник на вражьи космические аппараты. Производить комплекс планировалось в Дубне. Готовилась уже и испытательная команда: специалисты из КБ Микояна, Летно-испытательного института и ЦАГИ. Пилотом «Спирали» назначили Алексея Фастовца, дублером – Меницкого. (В. Меницкий. «Моя небесная жизнь». М., «ОЛМА-пресс», 1999, с. 482–490.) Началась и совместная работа с космической отраслью.