Кир Булычев - Наследник

– Я не знаю. Может, на набережной встречали?

Официант тоже приглядывался к Андрею, и это было неприятно.

– Пять рублей сдачи, пожалуйста, – сказал он, надеясь рублевыми чаевыми усыпить подозрения официанта.

– Пойду разменяю, – сказал официант.

Офицер мгновенно выпил второй фужер, взял вилку Андрея, подцепил ею грибок. Потом спросил:

– Не возражаешь? – и вылил к себе в фужер водку из лафитничка.

– Пожалуйста, – сказал Андрей, готовый уже уйти, не дожидаясь сдачи.

Вернулся официант, аккуратно положил пятерку перед Андреем и снова внимательно на него посмотрел.

– Иди, иди, не твое дело, – сказал штабс-капитан.

Официант ушел. Сначала он шел медленно, но потом, у дверей, какая-то мысль посетила его, он обернулся, кинул взгляд на Андрея и быстро скрылся в ресторане. В Андрее все сжалось.

– Ты прав, – лениво сказал авиатор, – надо тебе бежать. Только послушай, Берестов, на что тебе деньги в ничтожной сумме пяти рублей? Оставь их здесь.

И он наложил свою здоровую лапу на банкноту.

– А теперь тикай отсюда! – приказал он. – Этот хлыщ к телефону побежал. Беги, Берестов.

И только когда авиатор вторично повторил его фамилию, Андрей понял, что его узнали. За эти дни в Ялте случилось нечто, неведомое Андрею, – но за ним охотятся.

– Спасибо, – сказал Андрей, поднимаясь.

– Будешь в Севастополе, – сказал авиатор, – спроси на базе гидропланов штабс-капитана Васильева. Я тебе всегда помогу, если хочешь – удерем в Румынию!

И Васильев захохотал вслед.

Уже почти стемнело, Андрей быстро пошел прочь от ресторана. Фонари горели редко, здание порта было совсем темным. Шагов через пятьдесят Андрей заметил черную подворотню. Он шагнул в нее.

И вовремя. По тротуару застучали шаги.

– Он туда побежал, я видел! – послышался голос официанта.

Андрей оказался во дворе. Там стояли бочки. Вдоль второго этажа тянулся балкон с железной решеткой. Спрятаться в бочку, как Али-Баба?

И тут Андрей увидел белую дверь.

Он быстро пересек двор, толкнул ее. Впереди прямоугольник света – выход на соседнюю улицу.

Улица была пуста. Справа был виден белый одноэтажный каменный базар. Возле закрытого входа грудами тряпок спали бродяги. Слева был садик. Там горел фонарь – как раз между двух деревьев.

Андрей перебежал улицу и, встав поближе к дереву, снова развернул газету. Может, она подскажет, что творится?

На третьей странице была небольшая статья ялтинского корреспондента. «Драма на вилле «Астра». Андрей не сразу сообразил, что дом отчима, пока принадлежал старому хозяину, звался виллой «Астра», это название было выложено бронзовыми буквами над входом. Отчим замазал его, но, когда начиналась зима, было сыро или изморозь, буквы проступали сквозь известку.

Он пробежал статью. Она была написана бойко и не очень грамотно. «Наш корреспондент сообщал, что вся Ялта встревожена и поражена таинственным двойным убийством известного профессора-ботаника Берестова и его служанки, трупы которых были найдены в принадлежащей профессору вилле. Там же обнаружены следы отчаянной борьбы, которую вели за свою жизнь несчастные жертвы. В настоящее время подозрение пало на пасынка покойного профессора, который находился в стесненных денежных обстоятельствах. Некоторые полагают, что он был связан с бандой дезертиров, которые объявились в окрестностях Ялты. Следователь господин Вревский, приглашенный специально для расследования этого нашумевшего дела, сообщил нашему корреспонденту, что поимка скрывающегося от правосудия студента Б., против которого есть неопровержимые улики, дело ближайших часов. Мы будем держать наших читателей в курсе событий».

Но сама статья еще не давала ответа на вопрос: как его узнал авиатор?

Ответ нашелся на последней странице газеты.

Там была помещена фотография Андрея в гимназической форме, видно, найденная в доме у отчима (не дай Бог, если они устроили обыск в Симферополе и отняли ее у тети!). Там говорилось, что разыскивается опасный преступник, скрывающийся от правосудия, Андрей Сергеевич Берестов, и давались его приметы. Значит, ему надо бежать из Ялты.

Сад позади Лидочкина дома был невелик и запущен. Хозяйка дома, которая жила в Севастополе, разрешала жильцам пользоваться его скудными плодами и тенью каштана, что стоял у забора. Садик зарос бурьяном и крапивой. Посреди садика стояла покосившаяся деревянная беседка с лавочкой без спинки. Перелезши в темноте несколько заборов и отчаявшись отыскать этот, лишь раз виденный сад, Андрей вдруг узнал беседку.

Андрей стал смотреть в освещенные окна. Шторы на втором этаже были закрыты.

Андрей стоял, размышляя, что делать далее, как из беседки до него донеслись приглушенные голоса: там кто-то сидел, и пройти мимо, не будучи замеченным, было трудно. Один из приглушенных голосов, доносившихся из беседки, показался ему знакомым.

Выражение «показался ему знакомым» не совсем точно. Он, конечно же, узнал серебряный голос Лидочки, однако мысль о том, что она любезничает с кем-то в беседке, когда он таится по темным углам в смертельной опасности, была настолько кощунственна, что, услышав голос невесты, Андрей отказался его узнавать. Это был чужой голос! Он был лишь отдаленно похож на голос Лидочки.

Эта попытка убедить себя не удалась, потому что Лидочка беззаботно засмеялась, но тут же оборвала смех:

– Простите, я забылась.

– Если ваша мама услышит, – ответил мужской голос, – она сильно удивится.

– Еще бы, – сказала Лидочка с потрясшим Андрея цинизмом. – На той неделе была помолвлена с одним, а сегодня смеется с другим.

– Эта современная молодежь! – кривлялся мужской голос. – Для нее нет ничего святого!

Андрей представил себе, как рука соперника скользит по плечу Лидочки, не встречая сопротивления. Рука присевшего на корточки Андрея инстинктивно стала шарить по земле в поисках камня или палки, чтобы убить это похотливое животное, а может, и неверную Лиду Иваницкую.

От немедленной расправы соперника спасло то, что он, вдруг понизив голос, сказал:

– Пойду загляну через забор.

– Идите, – сказала Лидочка. – Только возвращайтесь скорей. Мне одной здесь неуютно.

Зашуршали кусты. Соперник отправился вдоль дома, к забору, выходившему в переулок. На фоне неба проявился его силуэт.

Андрей не знал, что делать дальше. Он был подобен караванщику в пустыне, который весь день стремился к далекому оазису, умирая от жажды, и только сейчас понял, что его цель – пошлый мираж, который часто встречается в Сахаре.

Девушка, которая может за несколько дней бессовестно предать любимого и найти счастье с усатым гусаром, недостойна его любви. Но что остается ему, караванщику? Очевидно, направиться прямо в суд и сдаться в руки Вревскому.