Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5
- Название:Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:26
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5 краткое содержание
Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Формальное крещение Симеон считал лишь началом долгого пути, лежащего перед принявшими его воинами — пути трудного и, возможно, исполненного страданий за веру, ибо вера христианская в сей стране была, по его словам, как огонек лампады среди свирепой ночной бури. Действительно, в здешнем благородном сословии магометане продолжали преобладать многократно; простой народ оставался, скорее, языческим. Однако теперь на землях, отнятых у закубанских ногаев, возникло пока еще рыхлое сообщество, не вовсе чуждое христианства. При умелой, тонкой политике оно вполне могло превратиться со временем в надежную опору и полюс противостояния турецким клиентам среди горцев. Замечу, что весь берег между Таманью и Сухум-кале по нашим трактатам с Портой оставался неподеленным, а стало быть — открытым для соперничества.
Кубанская баталия в военном отношении малоинтересна: бесхитростное сокрушение заведомо слабейшего неприятеля. Зато ее косвенные политические эффекты оказались весьма значительны. Сильнее всего оные сыграли в Крыму. Не только хан Селямет, но и все знатные люди крепко задумались: ну, как победитель теперь к ним явится? Голоса, призывающие отнять у неверных приморские города, волшебным образом стихли, нападения на аванпосты почти прекратились. Хан прислал письмо с уверениями, что хочет жить в мире; а что касается грабежа прибрежных селений, так это дело неведомых ему разбойников, коих предоставляет моему правосудию.
Чудесное превращение волков в овечек не миновало и турецкую столицу. Неплюев писал о смятении в Диване, о бесконечных дебатах по поводу контрибуции. До прибытия моего к армии всерьез обсуждались предложения, чтоб ничего русским не платить, а дунайские княжества возвратить силой; сейчас трактовали о том, где бы взять денег.
Срок у них был — до конца марта. Чем ближе к весне, тем очевидней становилось: османы обязательства не исполнят. Значит, земля меж Бугом и Днестром перейдет в русское владение. И княжества — Молдавия вся, от Валахии примерно две трети — останутся под нами впредь до уплаты. Искушение разорвать мирный договор прямо-таки сжигало приближенных султана. Но страшный Шайтан-паша — вот он, рядом. Сидит и ждет, как ворон крови, первого враждебного шага, чтобы наброситься и рвать, подобно злобному псу, чистое тело Блистательной Порты… А еще Венский двор сыграл нам на руку. В обмен на русскую помощь в Южных Нидерландах, согласился-таки гарантировать Ак-Кадынларский трактат! Я искренне поздравил Бестужева с блестящим успехом. Надо знать себе цену и говорить с союзниками пожестче, тогда и от них бывает толк.
Сокрушаясь душою, великий визирь призвал Неплюева и начал переговоры об отсрочке контрибуционных платежей. Приведенная в полную готовность Дунайская армия подкрепляла требования резидента. Итогом стал дополнительный протокол к мирному трактату, утвердивший границу по Днестру, а сроки платежей сдвинувший на полгода. Теперь следовало удовольствовать кредиторов. Елизавета охотно согласилась на частичную замену внешнего долга внутренним, и голландские толстосумы получили деньги, возврата коих не чаяли (а многие — и не хотели, надеясь получить нечто более ценное). Во владениях Порты лютовали сборщики податей. Налоги собирали за два и за три года вперед, в оправдание беззаконий кивая на русских — и на вашего покорного слугу, в первую очередь.
Тем временем, пришел черед Крыма. Как только растаял лед в Азовском море и Днепровском лимане, началась переброска войск в Чембало и Кафу. Опираясь на эти крепости, очистили от враждебных шаек пространство до Инкермана с западной, до Судака — с восточной стороны полуострова. В удобных пунктах строились укрепления. Если брошенные жителями села виделось возможным защитить при внезапном нападении, то занимали их, если нет — выбирали другое место. Желающих записаться в поселенцы нашлось немного, поэтому на первом этапе я предпочел удерживать подвластную часть побережья путем расквартирования войск. Неплохо показали себя егеря: на пересеченной и заросшей местности действия строем не всегда возможны, а вот дальняя меткая стрельба дает большое преимущество. Казаки, привычные к «малой войне», и особенно черкесы, которые в горах, как дома, тоже приносили много пользы. Разумеется, если бы крымцы всем народом принялись оспаривать у меня берег — без долгой борьбы не удалось бы справиться; но хан, похоже, и впрямь хотел мира. Против нас были немногочисленные и разрозненные партии — скорее всего, действующие самовольно.
Имея милостивое соизволение императрицы на получение в собственность обширного участка в Крыму, мне никак не удавалось подобающим образом сие оформить. В указе говорилось о покупке у прежних владельцев, а вот их-то и не нашлось. Неподалеку от моря виднелись руины — однако слишком давние, византийской либо италианской эпохи. На старинных генуэзских портоланах между Кафой и Судаком изображались обычно три селения: Поссидима, Каллитра и Меганом. По всей вероятности, развалины относились к первому из них. Турки ли его погубили, казаки, татары, или жители сами собою вымерли от чумы — было покрыто мраком неизвестности. Мое стремление повсеместно восстановить древние, до-турецкие, названия возымело, применительно к сему пункту, забавный оборот. Солдаты прозвали шанец Поссидима «Сядем-посидим» или, попросту, «Посиделки» — как по созвучию, так и вследствие того, что после марша через горы из Кафы именно в этом месте делался обыкновенно роздых. Однажды неподалеку от Посиделок наемные черкесы поймали неизвестного человека: доставленный пред мои очи, он беспрестанно крестился, хотя спрашивать его приходилось по-турецки. Вот этот бродяга из урумов, сиречь наполовину отуреченных греков, и оказался единственным обитателем долины. Трепеща перед грозным русским пашою, туземец дрожащею рукой поставил крестик под купчей крепостью и совершенно ошалел, когда ему отсыпали целый мешок турецких акче. Так я стал владельцем значительного имения на берегу. Не приносящего совершенно никаких доходов — но способного тысячекратно возвыситься в цене при успешном умиротворении Крыма.
Сие важнейшее дело не могло быть произведено в сколько-нибудь разумные сроки одною лишь грубою силой: требовалась найти такой баланс интересов с соседствующими татарами, который бы удерживал их от враждебных действий. Обретение территории между Днестром и Бугом дало мне в руки весьма привлекательный для крымцев ресурс. Едисанская орда, населявшая эти края до войны, вместе с соседнею буджацкой была изгнана Левашовым за Дунай, а на недолгое время — даже за Балканы. Утратив тучные стада, сии народы влачили нищенскую жизнь во владениях султана, частью перебиваясь поденной работой, частью — обратившись к малопочтенному в их глазах земледелию. Кое-кто пробрался на старые кочевья, обойдя казачьи посты — но едва ли десятая часть от прежнего народонаселения. Богатые пастбища пустовали. Пространством оные почти равнялись всему степному Крыму. Планы по колонизации у меня имелись на два пункта: Очаков и Хаджибей. Все остальное было не надобно. Вот по поводу этих земель и вышел очередной спор… Догадались, с кем? Правильно — с канцлером!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: