Андрей Шопперт - Вовка-центровой - 2 [СИ]

– Почему наша школа, ребята? – без тени улыбки.

– Мы тут живём недалеко, – и Третьяков стал жизнерадостно описывать общежитие Высшей Школы Милиции.

– Спасибо. – Остановила его Ариадна. – А какие успехи у вас были в Куйбышеве?

– Успешные, – решил пошутить Фомин, но не улыбнулась завуч четвёртой школы.

– Я биологию преподаю, – женщина вытащила из сумки учебник, до какого места вы дошли в прошлой школе. Восьмой класс, я правильно поняла?

Вовка понял, что сейчас экзамен начнётся и тяжко вздохнул, и вдруг его прояснило. Он вспомнил, как смотрел по ящику одну передачу по биологии. Тут, наверное, до этого ещё и не додумались. Блеснуть?

– Ариадна Константиновна, я знаю, как сделать видимыми молекулы ДНК.

Завуч захлопнула книгу и почти положила голову на плечо, разглядывая Фомина.

– Любопытно. То, что такие слова знаете, уже похвально. Слушаю.

Вовка набрал воздуха в лёгкие, всё не мог продышаться после никотиновых облаков в коридоре.

– Нужно взять грамм сто тёплой воды и растворить поваренную соль, столько, сколько позволит растворимость этой соли. Примерно тридцать пять грамм. Потом набирать полученный раствор в рот и пару минут полоскать, и сплёвывать назад в стакан с раствором. Так пару раз. Дать полученному раствору отстояться и аккуратно перелить часть в пробирку. Туда же капнуть сильный мыльный раствор. Потом в эту пробирку тонкой струйкой по стеночки влить примерно соизмеримое количество холодного спирта. Перевернуть и дать отстояться. Несколько часов. На свету в пробирке видны нити. Это и есть молекулы ДНК.

– Однако. – Ариадна Константиновна даже поаплодировала, – Молодец какой. Как вас звать коллега?

– Владимир Павлович Фомин, – ну, раз коллега.

– Замечательно, Владимир Павлович. Если у вас и по остальным предметам, такие познания, то я за вас спокойна. Давайте так, я вас в восьмой «А» определю к вашему товарищу. Сейчас быстренько напишите заявление, и я отведу вас на урок. Тетрадки ручки, чернила с собой? – она ткнула в портфели желтоватым пальцем.

– Так точно! – просиял смотревший на Вовку с открытым ртом Третьяков.

Опять блин засветился. Ну, зато аплодисменты от руководства школы. Может и пригодятся когда.

К этому шагу приготовился Вовка. Всё на тоненького. Всё от одной особы женского пола зависит, а женщины они … женщины. Во, как Сенека сказал, записать куда надо. Операция многоходовая. И главное во всех этих ходах то, что никто из ходоков не должен догадаться, что его ведут.

После тренировки с молодёжкой «Динамо» Фомин позвонил из телефона в кабинете Якушина в квартиру Аполлоновых. Надеялся, что взрослая часть семейства работу работает и дома только девочки. Желательно вообще одна девочка.

– Квартира Аполлоновых, – чуть приглушённый расстоянием, но вполне узнаваемый голос.

– Наташик, привет, тут с тобой поговорить хотят.

– Фомин, Вова. Здравствуй. Кто со мной хочет поговорить?

– Парень один.

– Ты там вообще с ума сошёл? Какой такой парень? Фомин, это что, ты там сводничеством занялся? – А злости сколько. По ходу переборщил.

– Наташик, вот вечно ты, я пошутить хотел. Я тот парень.

– Сам ты, Фомин дурак и шутки у тебя дурацкие! – Это ведь из фильма какого?

– Не сердись, золотце, я тут со стадиона, тренировка кончилась, хочу заехать к тебе, английский проверить. Неделя ведь прошла.

– Золотце? Тебе шайбой в голову попали?!

– То есть не ехать?

– …

– Ладно. До свида…

– Приезжай. Только мне через час во дворец пионеров, Ленку забирать.

– Вместе заберём.

– Хм, тут … Ладно, интересно будет посмотреть.

Почти час и добирался. Сначала метро, потом ещё две остановки на трамвае. Прекрасная девятиклассница была в том синем платье, что и на концерте. То есть, надо понимать, оно парадное и его надели ради Вовки. А говорит – дурак.

– Долго, уже идти скоро. Раздевайся быстрей.

Выпрыгнул из валенок, и пальто само на вешалку повесилось.

Вовка прошёл за Натальей в комнату и осмотрелся. Его ленточки с английскими словами торчали отовсюду и кроме того появились новые, легко заметить. Он писал на вырванном из тетрадки по математике листе в клеточку, а новые были из более плотной белой бумаги, наверное, из альбома для рисование лист изъяли.

– Смотрю, новые бумажки появились. Выучила старые?

– Выучила. Наверное, тебе спасибо нужно сказать? – улыбнулась краешком губ, и родинка над губой чуть дрогнула. Красивая. Не родинка, а хозяйка, хотя, и родинка.

– Значит, пришла пора выполнить и мне своё обещание.

– Какое? – и одну бровь слегка приподняла и изогнула, как вот это некоторые делают?

– Поцеловать тебя. – И чувствуя, что сейчас на неприятие наткнётся, Фомин быстро продолжил. Главное ведь запал из пушки вынуть. – Существуют четыре вида поцелуев. Сказать каких?

– Математик и теоретик? – фыркнула.

– Первый – это «бабушкин», в лобик, поглаживая по русым волосикам. – Клыки спрятала. – Второй – это «дружеский». Производится в щёчку, при этом своей щекой касаясь щеки оппонента, и обязательно нужно похлопать по плечу дружески в конце. – Опять попыталась улыбнуться, не теряя лица. – Третий – это «платонический». В носик. Руки в этом случае просто лежат на плечах красавицы. – Вот теперь улыбнулась, и глаза зелёные перестали быть кошачьими с вертикальным хищным зрачком. Человеческими стали, в которых можно своё отражение увидеть. – А четвёртый – это «романтический» в уголок губ, и руки в данном случае лежат на талии, даже чуть сжимая её, чтобы девушка не взлетела случайно и не упорхнула.

Засмеялась. Даже не хихикнула, а именно засмеялась, всю комнату наполнив колокольчиками и весной. Стоять бы с закрытыми глазами и слушать вечно. Как, всё же, хорошо быть молодым.

– Тебе бы Фомин стихи писать. А ну, да, ты же пишешь.

– Да, где мне, – и чуть-чуть ближе подошёл.

Не отстранилась, стояла глазами зелёными в его синих купаясь. Из-за разницы в росте чуть на цыпочки встав.

– Так какой ты из четырёх выбираешь. Нет, не говори, давай я угадаю, – Вовка потянулся к талии, и крепко обхватил её, чуть выше приподнимая девочку на носки, притянул к себе, и когда она зажмурила глаза, даже чуть вытянув губы, чмокнул в носик. И не отпустил.

– Не правильно ты угадал, Вова. Я выбрала «бабушкин»… – хриплым голосом.

Пятым поцеловал в мягкие розовые губы. Ох, как хотелось по настоящему, но пересилил себя взрослый Фёдор Челенков, боясь напугать девочку, которая целуется точно первый раз в жизни. Со сжатыми губами.

Не трепыхалась, стояла, голову запрокинув, и снова глаза закрыв. Всё, скомандовал себе Вовка и поставил Наташу на землю, и опустил туда же. Она ещё секунд десять стояла с закрытыми глазами, а потом распахнула их, залив весь мир зелёным светом.