Иван Булавин - Я - ваш король

Он ещё не договорил, а меня ситуация уже взбесила. Надо так обнаглеть? Мы придумали коррупционную схему, а она, Ваше Величество, не работает. Помогите нам казну обокрасть. Но я быстро взял себя в руки. Немного подумав, я подозвал к себе Мелькора и тихо спросил:

— А что, откуп налогов происходит всегда и везде?

— Нет, что вы, Ваше Величество, — он улыбнулся, — только там, где есть, что взять. Понимаете, жители большинства земель несут повинности в пользу короны и в пользу сеньора, а сеньор отвечает за сбор налогов в казну, а в этих местах, как и в королевском домене, повинности несут только в пользу короны, а потому податная нагрузка на людей меньше, следовательно, у них есть, что взять. Так что, вы подпишете разрешение на применение войск?

— Вы знаете, герцог, — вдруг принял оригинальное решение я. — Я не просто отправлю войска, я сам их возглавлю. Нужно будет непременно разобраться с этим делом.

— Вы уверены, Ваше Величество? — Мелькор растерянно посмотрел на меня, — стоит ли покидать дворец ради такого пустяка, как наказание зарвавшегося мужичья?

— Разумеется, а ещё я хочу посмотреть свою страну. Да и кое-какой воинской славы хочется. Пусть писец напишет указ и даст его мне на подпись.

Мелькор с недовольным видом кивнул писцу, тот развернул лист бумаги, это была именно бумага, не пергамент, и обмакнул перо в чернила. А я начал диктовать:

— Я… перепиши титулы, лень повторять, приказываю: для разрешения ситуации с крестьянским бунтом в провинции… поставь название, приказываю отправить туда тысячу наёмных пехотинцев и двести конных рыцарей. Возглавлять отряд буду я сам, со мной также отправятся барон Энгельберг, купец и ростовщик Готард, а также дворцовый писец, хранитель государственной печати и… королевский палач.

Палача в зале, естественно, не было, а вот печатник и писец посмотрели на меня с недоумением.

— Мне может понадобиться написать новый указ, или вынести приговор, или что-то ещё, короче, вы мне нужны, — объяснил я, раздражённо отмахиваясь рукой, — завтра отправимся туда и разберёмся на месте. Все свободны.

Когда в зале стало пусто, Мелькор подошёл ко мне и с подозрением спросил:

— Мне сказали, что вы, и правда, сегодня проверяли войска и даже были в казармах у наёмников. Даже беседовали с их начальником.

— Да, — не стал я отрицать очевидное. — Я ведь говорил, что хочу их проведать. А что странного в том, что король хочет видеть свою армию? Это ведь моя армия?

— Да, разумеется, просто это выглядит странно. Ведь раньше вас это не интересовало.

— А теперь интересует, — сказал я и глупо улыбнулся, — понимаете, герцог, я читал книгу, о своих предках, что были славными воинами, побеждали в войнах, совершали подвиги. Мне стало стыдно, я ведь не воин, ничего не смыслю в военном деле.

— Но причём тут командующий пехотой? Этот головорез, не имеющий представление о чести?

Я подумал, что у головореза представление о чести куда более чёткое, чем у людей, именующих себя благородными.

— Этот, как вы выразились, головорез, — сказал я твёрдо, будет с завтрашнего дня обучать меня фехтованию. — Я хочу быть воином, пусть не самым лучшим.

— Это стремление похвально, — сказал герцог, хотя выражение его лица говорило о другом, — да только, неужели не нашлось мастера фехтования из благородного сословия? Любой рыцарь счёл бы за честь обучать самого короля.

— А потом вся придворная знать наперебой обсуждала бы, что их король — тюфяк и неумеха. Нет, спасибо, головорез хорош тем, что он не болтает. Думаю, это не такой важный вопрос, давайте уже, ведите следующего посетителя.

Мелькор поморщился.

— Этот посетитель — глава школы алхимиков, старик, чьи ученики славятся по всему миру своим искусством.

— А зачем он пришёл?

— Один из его учеников совершил неподобающий поступок, за это он должен быть казнён, решение уже принято, осталось только утвердить приговор. А этот старик пришёл просить за своего ученика. Я бы просто прогнал его, но школа алхимиков — весьма полезное заведение, поэтому выслушайте его, а потом утвердите приговор.

В зал ввели древнего старика в просторной фиолетовой мантии, что болталась на нём, как на вешалке. Он сильно напоминал библиотекаря Милона, с той только разницей, что был ещё более дряхлым, а его борода опускалась до пояса. Борода была седая, но на ней были странные пятна, желтые, фиолетовые и красные. Видимо, несмотря на свой высокий пост, старик продолжал заниматься алхимией.

Прошаркав через зал, он уронил свой посох на каменный пол, а после сам встал на колени, опустив голову. Я встревожился, после таких подвигов старик мог уже и не подняться обратно.

— Встаньте, — велел я раздражённо, — человеку вашего возраста и заслуг не подобает падать на колени даже перед королём. Поднимите его.

Я кивнул охранникам, они удивились, но приказ выполнили, старика поставили на ноги, но головы он так и не поднял. Я заметил, что в глазах его стоят слёзы.

— А теперь скажите мне, что вас сюда привело. Я слышал, вы хотите за кого-то просить.

— Мой ученик, — начал тихо говорить старик, с трудом подбирая слова. — Он провинился. Его хотят казнить, я пришёл просить вас, чтобы сохранили ему жизнь. Хотя бы только жизнь. Обещаю, что он будет наказан, ему не дадут диплома и сошлют лекарем в самый дальний гарнизон королевства. Пожалуйста, ради всех заслуг нашей школы.

— Что это за ученик? — спросил я, мне, и правда, стало интересно. — Расскажите о нём.

— Его зовут Альрик, это один из самых способных учеников на моей памяти, он уже прошёл курс обучения и через месяц готов был сдать выпускной экзамен и получить диплом, но теперь, когда случилась эта история…

— А что он сделал? — я повернулся к Мелькору. — Кого-то убил?

— Он обесчестил дочь графа Винса, — зло сказал герцог, — представляете, простолюдин, с дочерью графа, ему повезло, что он успел сбежать, иначе бы его схватили на месте и оскопили. Но его уже после задержала стража, а, будучи горожанином, он имеет право на суд, а приговор должен утвердить король.

— Уточните, герцог, он овладел ею насильно, или это случилось по любви?

— Какая разница, — Мелькор был взбешён. — Не может быть никакой любви между дочерью графа и каким-то простолюдином, будь он трижды хороший алхимик. Даже если она сама впустила его и отдалась добровольно, это всё равно считается изнасилованием.

Я улыбнулся. Всего-то. Поимел дочку высокородного дармоеда, каковых в королевстве пруд пруди. Страшный преступник, политический, как тот петух, что пионера в попу клюнул. Угроза государственной безопасности.

— А чем занимаются в школе алхимиков? — внезапно спросил я.

— Всем, — с готовностью ответил старик. — Получают лекарства, краски, яды, противоядия, специфические зелья, помогающие людям. Они же отчасти выполняют работу лекарей. Вашего батюшку, да хранят его боги в загробном мире, лечил лично я, более того, родить сына в столь преклонном возрасте он смог, в том числе, благодаря нашим снадобьям.