Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

Вы видели когда-нибудь, как горят черные фонари? Ярким черным цветом! Я – видел. Они вспыхивают ленивыми мыльными пузырями где-то в области больного и от этого жутко раскаленного затылка, феерично пролетают вдоль мозговых извилин и лопаются мраком прямо перед глазами!

Похоже, на пару секунд я все же потерял сознание от удара о землю. Выпал из сражения. Спас меня, вы не поверите, Вовка!

Ай да бас-гитара!

Пока ловкий самбист отделывал меня как бог черепаху, Вовка поднялся на ноги, взобрался на скамейку, что у подъезда, и отчаянно бросился мне на помощь – повис на шее у моего обидчика. Правда, получилось как-то… наивно, что ли? Одновременно и аристократично, и по-детски. Я удивляюсь, как Вовка своему противнику еще пощечин не надавал… дворянскими перчатками! Под горячую-то руку. Смотрю – ухватил хулигана локтевым захватом и даже придушить старается. Аристократ. Самбиста! У которого обе руки свободны. Эх, спасать надо героя.

Я начал подниматься с земли, загоняя боль в спине и затылке глубоко себе в подсознание – с ними потом. У стены шло рубилово юркого Андрея с не менее юрким третьим противником. У них под ногами стоял на четвереньках и мотал головой Ромик. Под ним начинал приходить в сознание и агрессивно шевелиться мой первый поверженный: пытался стукнуть Ромку по почкам. И только тип, протестировавший Андрюхин апперкот и отлетевший чуть в сторону, не желал выходить из нокаута, ну хоть ты тресни.

Наш перевес – четверо на троих. Даже Вовка при деле.

Не успел я об этом додумать – Вовкины ноги тоже взлетели в воздух. Ожидаемо. А маршрут его полета закончился именно там, где Ромик нависал уже над своим все более оживающим противником. В результате чего все трое снова покатились кубарем по прелым листьям.

Надо заканчивать с этим самбистом.

Житья же не дает!

Я окончательно пришел в себя и развернулся к нему лицом.

Что это?

«КТ»! Не верю своим глазам.

У самбиста на футболке трафаретом был выбит знакомый вензель! Достаточно крупно – на всю грудь. Серым по черному: в глаза не бросается, но видно прекрасно, если смотреть прямо в упор. Я и смотрел, несколько потеряв нить и темп сражения.

Что, в принципе, пошло только на пользу.

Самбист возомнил себе, что противник у него деморализован и не представляет серьезной угрозы. Резко выдохнул и рванул ко мне. Лапочка ты моя! Я чуть повернул тело и шагнул в сторону – самбист пролетел мимо. Оправился быстро. Резко развернулся ко мне: чуть нагнувшись и покачиваясь из стороны в сторону – типовая стойка перед поиском захвата. Блицкриг не прошел, поэтому строит атаку более основательно. Как учили.

Самбо – прекрасная культура единоборств.

Совмещает в себе самые разные школы. Но все же, к сожалению, сильно ограничивает спортсмена разными правилами и запретами. Кое-что поправлено, конечно, в боевом его варианте, но далеко не все. К примеру, там нет… точнее, очень редко используются удары головой. А я в свое время баловался элементами индонезийского силата. И школой низких ударов ногами – казачий спас. Не так аутентично, конечно, как ушу, но достаточно эффективно в реале.

Самбист дернул телом в мою сторону.

Может, это и финт, обманка – без разницы.

Я все равно буду выходить из его комфортной зоны, где он как самбист – очень недурен. Для начала – тычковый удар в голень под коленную чашечку. Внутренней стороной стопы. Не глядя. Так как и без того знаю – куда бить и как. А он нет – морщится от боли и опускает взгляд туда, где скоро под брючиной появится лиловый синяк.

Чудненько! Значит, на какой-то миг не видит моих рук.

Малюсенький шаг вправо и вперед, руки свисающими кистями – чуть выше его плеч, движение – «стряхнуть воду с пальцев» по глазам. Разве такое в самбо есть? И сразу же – захват двумя руками за затылок и без пауз, продолжением импульса – головой в грудь. Если в лицо – будет летально: затылок зафиксирован, а в лицевой части черепа очень слабые кости, особенно в районе носа. Не надо так радикально. В грудь – гораздо лучше. Безопаснее. Максимум – будет трещинка в ребре, да и то вряд ли. Вот дыхание перехватит обязательно. Больно будет – это тоже факт: ведь там же сердечко рядом. А на опасность, направленную в область сердца, организм всегда реагирует острой нестерпимой болью. Бывает, что и парализующей.

Я шагнул назад выставив перед собой открытые ладони.

В силате это – открытые намерения. «Иду на вы».

Да, все правильно: глаза у самбиста выпучены, руки держит у горла, ртом пытается ухватить воздух. Вот вам и самбо. Длинным ленивым свингом в челюсть сбиваю самбиста с ног. Это ему – за Вовку с Ромиком. Вижу даже, как они поднимаются с земли, чуть пошатываясь, словно деревянные солдаты Урфина Джюса.

Тот агрессор, что был под Ромкой и что пострадал от моего локтя – тоже уже на одном колене, трясет головой. Это он об Вовкину ногу ударился, я заметил: контакт произошел именно в тот момент, когда наш бас-гитарист долетел по воздуху до их с Ромкой тесной пары. Ромке тогда досталось мягкими частями Вовкиного тела, а нижней фигуре «Море волнуется» – аккурат коленом по чайнику. Вон как им трясет в пространстве…

Я вдруг застыл.

Батюшки-светы! Так это ж…

– Кролик! Ты ли это, заячья морда? – воскликнул я в крайнем изумлении. – А ну, повернись-ка, сынку. Точно. Крольчатина! Ты все не угомонишься, сын полка?

Наркоша тоже замер от неожиданности, выпучив на меня покрасневшие глаза.

Щелчок!

Мир замер. Звуки умерли. Остро засаднило в правой руке.

Ну вот и здрасте! Снова-здорово.

И что опять не так? Ножа не видно. Но в третий раз – рядом Кролик! Ты, что ли, чудо, корежишь мою реальность? А почему тогда рука болит – фантомным ожиданием сквозного ранения?

Я огляделся в застывшей реальности.

А, пардон. Есть нож. Куда ж без него?

У стены в жестком противостоянии с нашим барабанщиком его противник решился-таки использовать холодное оружие – нож-бабочка в правой руке в положении порхающей трансформации в боевое положение. Я чудом его заметил – рука за корпусом. На всякий случай сделал в их сторону пару шагов, сатанея от гула в ушах и сгущающегося вокруг воздуха – хотел получше рассмотреть оружие. Ну да, самопальный балисо́нг кустарного производства. Такие на нашем заводе штампуют, подпольно, разумеется: ни украшений на ручках, ни зловещих граней на клинке – просто полоска стали, заточенная с двух сторон. Тем и опасна чрезмерно. Сталь-то поршневая! Наши умельцы изловчились на ковочных молотах ее плющить.

Меня потянуло назад.

Звук включился.

– Парни, а ну, придержите-ка этого Кроля́, я к Андрюхе…

Не спуская глаз с Гены-Кролика, я аккуратно сзади приблизился к Андрюхиному противнику, пока он ножом своим пытался нагнать жути на нашего барабанщика, мягко схватил его голову и резко толкнул ее в стену. Не очень сильно, оговорюсь. К чему нам кровавые кляксы у подъезда Вовкиной возлюбленной?