Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

– Да есть-то есть, да… не про нашу честь.

– Не понял.

– Короче… «барабан» это. Стукач одного «важняка» из управления. А я его типа крышую здесь на участке. Да присматриваю, чтоб не распоясывался сильно.

Мы переглянулись с Аниськиным.

Ничего себе «стукач»! Ходит с нелегальным стволом и постреливает время от времени в оперативников из КГБ. А еще подрабатывает в свободное от «стука» время правой рукой подпольного мафиози от наркоты! Этот «важняк», интересно, знает о всех художествах своего подопечного? То, что Мотю они держат втемную, – это и дураку понятно, иначе старлей нам всего этого не рассказал бы. Его задача – изображать для конспирации свирепого околоточного да охаживать иногда замаскированного агента резиновым изделием по ребрам. Что еще тогда мне показалось очень странным. Переигрывал Мотя!

А вот «важняк»…

Не удивлюсь, если он в курсе. Если он…

И тут меня прошиб холодный пот. А что, если тот «важняк» и есть…

Да ладно! Не может быть. Ведь не девяностые еще пока на дворе! Мы только на стартовой полосе… пятнадцатилетнего забега в пропасть. И даже не прозвучал еще выстрел рокового стартового пистолета, который совпадет по времени с назначением на должность генсека туповатого комбайнера, возомнившего о себе невесть что.

Нет. «Важняк» – не Трафарет. Это вряд ли.

И… а кто нам мешает проверить?

– Адрес! – потребовал я угрюмо.

– Чего? – удивился старлей. – А ты не борзеешь, студент?

– Мотя, адрес давай! – вписался Аниськин. – И быстро! Мы сегодня уже одну гражданку из петли вытащили. Время уже не терпит!

– «Петлю» какую-то выдумали, – пробурчал возмущенно Мотя, ковыряясь тем не менее в ящике своего стола. – Вот адрес. Частника, сорок шесть. Тут рядом, на горке…

Мы снова переглянулись.

– Шестая бастионная рядом?

– Вплотную.

Пестрый и Кролик – соседствуют домами! Даже если и не бок о бок, но все равно – совсем рядом.

– Нас не было! – Аниськин резко развернулся и зашагал к выходу.

На редкость светские манеры.

– «Важняка» не сдадите? – бросил я напоследок.

– Дурак, что ли, студент?

Попробовать все равно надо было.

– Прощайте. Надеюсь, не увидимся.

А Аниськин был похож на гончую, взявшую свежий след. Можно даже было сказать – на легавую, но не хочется обижать мента резким, грубым словом. Уж больно у него тонкая душевная организация.

Что он чуть позже и доказал…

По адресу мы обнаружили частный одноэтажный дом с традиционно обширным внутренним двориком, неровно залитым бетоном из песчано-гравийной смеси. В этом районе у всех частников так: цементный завод под боком.

Двери неожиданно для нас обоих открыл сам Василий Кравсилович, и тут же, как и я недавно, был неприятно поражен тонкой душевной организацией и светскими манерами Аниськина. Точнее даже – сражен! Потому что от приветственного удара в челюсть хозяин домика бодро пролетел вглубь жилплощади метров на пять, а то и больше.

Мы вошли в помещение.

Слава богу, никаких мам-пап, жен-сожительниц, старушек-детишек дома не оказалось. Блин, Аниськин! Я один об этом думать должен? Сейчас пришлось бы успокаивать визжащую многоголовую гидру из женского сословия.

Обошлось…

– Гражданин… началь… ник…

Пестрый изумленно размазывал кровь по лицу, барахтаясь в обломках какой-то мебели. Главное – сразу понял, что мы не из бандитов.

– И тебе не кашлять, Пестров, – угрюмо поздоровался Аниськин. – Познакомимся?

Он зацепил какой-то стул и водрузил его прямо над хозяином спинкой вперед. Сам уселся сверху. Перекладина между ножками удачно пришлась ровно на шею Василия Кравсиловича.

– Девочку Машу помнишь?

– Как-кую… Машу…

Аниськин сильнее нажал перекладиной.

– Несовершеннолетнюю! Которую полтора года назад на «таблетке» нашли с передозом. Припоминаешь?

– Что-то не… припоми… А! Дышать… Дышать дай! Да-да! Помню. Я помню… Стул!

Я увидел, как дрогнула, а потом заледенела спина Аниськина.

– Эй! – тихо позвал я его. – Эй! Ты его сейчас задушишь.

Он еще раз дрогнул и ослабил нажим.

– Кто?

– Я не могу.

– Кто?!

– Уп… Стул!.. Трафарет… Стул отпусти… Это Трафарет, это не я!

– Кто Трафарет? Говори! Убью!!!

– Я не могу!.. Убивай! Давай, души меня, ментяра. Я все равно не скажу… А-а!.. Уп…

Я схватил Аниськина за плечо и сильно тряхнул его несколько раз.

– Да что ты делаешь?! Аниськин. Опомнись! Он нам живой нужен.

Он вскочил и отбросил мою руку. Яростно пнул стул, тот брызнул в сторону и в щепки разлетелся о стену. Навис над своей жертвой, до белых костяшек сжав кулаки. Его трясло. Но… он пока держался.

– Вася, послушай! – решил я попробовать договориться. – Погибшая Маша – его дочь. Родная. Понимаешь, что это значит?

Пестрый покладисто закивал, косясь испуганно в сторону Аниськина.

– П-пони…маю…

– Не понимаешь, Вася. Ой как не понимаешь!

Добрый и злой полицейские – пришло мне в голову.

– Кто Трафарет? – могильным голосом произнес нависающий над бандитом бывший участковый. – Говори. Убью!

– Он убьет, Вася! – заверил я. – Кого-то сегодня он точно убьет. Или тебя, или Трафарета. Это… к гадалке не ходи! Так какие у вас будут предпочтения, Василий? Спешите сделать свой выбор!

Я глумился, а Васе было не до веселья.

Напротив, ему становилось все страшнее и страшнее, потому что прямо над собой, очень близко он видел глаза… отца.

– Не меня… Трафарета!.. Убейте Трафарета, это все он. Он!

– Заткнись. Не ори! Кто он?

– Я не могу… Я приведу… Да! Я приведу его сюда. Ему нужна одна девчонка. Если я договорюсь, он сам придет на встречу. С ней. Сюда. Я помогу! Девчонка!!

– Сова?

– Да!!!

Я задумался.

А неплохая идея! Если, конечно, хитрый Вася не желает нас кинуть. А он… не может этого не желать. Хренов двойной агент! И нашим, и вашим. Я огляделся. О! Да тут у нас даже телефон проведен стационарный. Ах да, о чем это я? В этом времени других телефонов и не бывает – эра мобильников пока еще не наступила.

– Не приведешь, а позвонишь, – заявил я, стараясь говорить равнодушно-ленивым голосом. – Ведь ты с Трафаретом по телефончику связываешься? Ведь так?

Аниськин бросил быстрый взгляд на стол, заметил аппарат, схватил и сунул его Пестрому.

– Звони!

– Мне… встать…

– Вставай.

Бандит стал медленно подниматься.

А ведь он сейчас бросится! По-другому не бывает. И я, и Аниськин – оба мелкие. Изящные. А Вася – шкаф с антресолями. Бросится!

– Руки!

– Чего?

– Руки давай!

– Чегой-то?

И… Вася снова полетел в угол комнаты, круша и ломая мебель. Телефон бы не разбил!

Аниськин ментовской чуйкой своей тоже вычислил все Васины намерения. Да они у него на лбу были написаны. На тупом бандитском лбу! Это мы тебе еще Веню не припомнили!!