Иван Васильев - Еще один шанс [СИ]

Вандеркофф стоял на палубе, широко расставив ноги, скрестив на груди руки. Он напряженно всматривался в сторону замерших кораблей. Происходящее его решительно не устраивало. Что-то тяжелое и плохое продолжало незримо висеть над его головой. В душе гамбургского капитана царила тревога.

Работник связи тенью появился за спиной седовласого морехода. Он гордо задрал нос, вытянулся в струнку и громко произнес:

— Адмирал Хейлли!!! принявший на себя руководство эскадрой просит вас выделить десять матросов для помощи в сопровождении нового судна в порт Малаги.

Иоахим скорчился, гневно заскрипел зубами. — Кто просит? Какого судна? Я не расслышал, повтори громче?

— Герр капитан, — во всю силу легких заорал связист. — АДМИРАЛ Хейлли!!! Обращается с просьбой для управления своего флагмана «Ля витэс» направить в помощь десяток матросов.

Раздраженный мореход повернулся в сторону собравшейся команды. Он медленно обвел тяжёлым взглядом лица своих людей.

— Все слышали просьбу этого полоумного русского хлыща. Кто хочет пойти? — седые брови Вандеркоффа хмуро сошлись на переносице, он стиснул зубы и сжал кулаки, его лицо побагровело.

— Что мы там не видели? — команда сразу поняла тяжелое настроение капитана.

— Да, во всем Гамбурге не хватит талеров и гульденов, что бы Ганс! пошел в работники к московитам… — зашумели в ответ моряки.

— Пусть сами горбатятся! Дураков нет, — звонкий голос юнги перебил дружный хор недовольных.

— Надо было головой думать, прежде чем хватать всякое дерьмо болтающиеся в океане!!! Вот теперь пусть сами возятся, с этим плавающим сундуком без ручки! — подытожил общее мнение шкипер.

Немец довольный ответом своих людей, по-деловому повернулся и посмотрел в сторону радиста. — Передай этому ирландскому выскочке, что желающих идти к нему на корабль, не нашлось.

Парень спокойно оглядел расхрабрившихся петухов. Хмыкнул.

— Адмирал Хейлли… — связист начал торжественно тянуть фразу-предложение. — Обещает всем добровольцам звание старшего матроса, трехразовое питание, отдельную койку и половину серебреного талера за каждый день работы на флагмане его эскадры! А также долю с каждого добытого в бою корабля!!!

На палубе «Серой чайки» возникла напряженная тишина, все начали недоуменно переглядываться, ошеломленно посмотрели на капитана, а потом началось столпотворение… — Я! Возьми меня! Отойди, боров… Да дайте же пройти! Я был первым, кто услышал! — Желающие в едином порыве, отталкивая друг друга локтями, бросилась в сторону переговорщика.

Утро было спокойное и светлое. Слоистые бледно-розовые облака на востоке прикрывали восходящее солнце. Облака казались настолько низко, что лучи, падая из-за них, причудливыми полосами освещали дальние песчаные острова. От этого необычайного освещения крошечные очертания клочков земли казалась маленькими, раскрашенными в разные цвета камешками, разбросанными художником вдоль берега. Море дышало спокойствием. Колыхались небольшие волны. Прилетевший с востока ветерок медленно разворачивал на гафеле двух парусников невиданные доныне флаги: Оранжево-дымное полотнища, перечеркнутые из края в край, наискось, двумя зелеными линиями.

Резкие звуки дудки боцмана разбудили команды кораблей. По палубам загремели каблуки обуви многих ног, раздались громкие команды. Заскрипели якорные кабестаны. Десятки просмоленных, мозолистых ладоней ухватили вымбовки, вставленные в гнезда. Толстые якорные канаты начали медленно наматываться на барабаны. Матросы заскользили по вантам, с обезьяньим проворством стали разбегаться по реям. Зарифленные паруса развернулись, заполоскали, поймали окрепший ветер. Утренняя тишина сменилась негромким плеском волн и поскрипыванием рей. Эскадра проснулись и, рассекая водную гладь в кильватерном строе (Примечание автора. В ряд, один за одним.), продолжила движение к теплым берегам Испании.

Наши дни. Борт самолета Boeing 747-8 VIP. Частный рейс Лос-Анджелес — Париж.

Гигантский летающий дворец «Boeing» 747-8 VIP совершил прощальный круг над лазурными волнами Тихого океана, помахал крыльями. Величаво развернулся над Голливудом, набрал высоту над Кейджон Пасс и бешено понесся в сторону Европы. Снаружи остались лишь полная темнота и далекое зарево огней миллионного города ангелов с его фешенебельными особняками, бесконечными авеню с усаженными на изумрудных газонах пальмами и сверкающими фонтанами, многочисленными площадками киностудий со всевозможными декорациями.

Снаружи огромной металлической птицы монотонно гудели двигатели. Она плавно качалась, кренилась в виражах и снова выравнивалась, выходя на прямые. Из сопла белоснежного авиалайнера струились желто-голубые огни. Струи пламени отлетали назад, мгновенно растворялись в кромешной мгле. Внутри звучала легкая, приятная музыка. Самолет еле ощутимо вибрировал.

Дряхлеющая владелица заводов, газет, пароходов Линда Гамильтон сидела в огромной гостиной собственного самолета, курила, тяжело нахмурив брови. Из-под опущенных ресниц герцогиня рассеяно смотрела на клубы ментолового дыма, медленно поднимающегося от сигареты, которую она держала в левой руке. Опустошенный бокал насмехался над ней. Каждый раз, когда взгляд её мутных, когда-то ярко зеленых, завораживающих глаз падал на него, она быстро закрывала их, чтобы с трудом удержать набегающие слезы. Со стороны было четко видно, что женщина сильно переживает. Лицо VIP пассажира было бледное, но где-то глубоко в себе она боролась упорно — то ли с приступом истерики, то ли с подступавшей тошнотой.

Закрыв глаза, пожилая женщина попыталась успокоиться, прийти в себя.

Чтобы расслабиться, Линда проделала дыхательные упражнения, которым её обучил врач: Вдох на два счета, выдох — на четыре. С каждым выдохом отпускало напряжение. Боль, давившая виски, постепенно начала проходить, мутные круги в глазах понемногу стали рассеиваться.

— Уважаемая Ли, — звучал в голове тихим шелестом голос лечащего врача. — Вы уже не молоды и работаете с огромным напряжением. Вам пора остановиться, и дать отдохнуть организму или тому, что от него осталось. Вы же продолжаете изматывать себя, а это очень опасно. Мой совет, пора прекратить работать и уйти на отдых. Иначе через полгода — максимум год мы можем потерять вас навсегда! Прошу, вас, как это звучит не прискорбно, подумайте о себе, подумайте о приемнике.

— Ага! — она выразительно повела суховатыми руками, скидывая с плеч шубку из викуньего меха. — Так просто, взяла и всё, что создала за многие годы, бросила! Отдала неизвестно кому! — Двадцать лет, проведенных в безжалостном мире бизнеса, научили Линду жестко принимать решения, стойко переносить поражения, неудачи и даже катастрофы, а всего этого досталось на её долю немало. Несмотря на то, что её охватила холодная ярость, после известия о её состоянии — изощренный ум властительницы финансовой империи продолжал напряженно работать, изыскивая выходы из создавшегося положения.