Евгений Юллем - Правь. Книга 1. Наследники рода Воронцовых

Откуда они появились и кто их создал — никто не знал. Даже сами боги, которые обустроили Древо под свои нужды. Судя по моему анализу древних эзотерических знаний, боги были не первыми, и Древо тоже создали не они. А уж миры — и подавно.

Рунные миры в отличие от номерных, которые являлись измененными копиями друг друга, были другие от слова «совсем» и уж на мир в привычном понимании не походили — скорее уж на РПГ с полным погружением, которых в нашей Яви хватало. Ограниченный сюжет, малая вселенная… Только вот они были реальными, в отличие от виртуальных, и здесь также, как и во всех других мирах, можно было сгинуть или вернуться калекой, а то и просто помешанным. Это не игра.

— Славянский кристалл рёжного света! Хутта Ис! — голос Ивана дрогнул, произнося ритуальные слова заклинания перехода, а я почувствовал, как через меня словно пронеслось невидимое, но вполне ощущаемое Нечто.

Вполне привычное ощущение для Скользящих, знакомое уже не раз — мы прыгали для тренировки в этот и другие рунные миры, но сразу же возвращались обратно под присмотром Ивана, благо для этого не требовалось особых усилий. Достаточно было активировать амулет-откатник, который выкидывал нас обратно в наш мир.

Я почувствовал холод, и открыл глаза. Ну точно, как и в прошлый, тренировочный, раз — мы стояли на заснеженной равнине, под небом, затянутым белой хмарью. Локация известная — точка входа в мир Ис равнина Чистая, степь Бела. Здравствуй, Бела, век бы тебя не видеть.

— Прибыли, — сказала Анька, дохнув паром. Холодно здесь, в этом вечном царстве льда и снега. — Как и в прошлый раз.

— Только в прошлый раз вы находились здесь с полчаса, а теперь у вас экскурсия по миру, — Иван потопал ботинками, оставляя после себя четкий след на снегу.

— Зачем оно нам надо? — пробормотал я под нос, но Иван меня услышал.

— И так знаешь. Во-первых, тренировка на Скольжение и Удержание мира, во-вторых, здесь можно очень хорошо прокачаться, получив знания и умения от аборигенов.

— Только вот что-то как-то никого и не видно, — скептически сказал я.

— Ворон, ты спал на брифе, что ли? — сказала Анька. — В этом мире нет живых, только призраки.

— Да и кто, кроме них, способен выжить в ледяной пустыне… — вздохнул я. — Ну что?

— Пошли, — Иван поправил лямки ранца.

Белое безмолвие — как я его не люблю! Всегда при чтении или просмотре книг и фильмов про север и Арктику, я представлял себе именно это. Снежная равнина, свинцовое серое небо, и — никого вокруг. Депрессняк восьмидесятого левела.

— За мной! — Иван, повернувшись к нам, махнул рукой.

О, а равнина вовсе и не полностью пустынная, вот какой-то камень, похожий на те ледниковые валуны, которые встречаются еще в окрестностях Питера, размером с Анькину маленькую дамскую «Катрину». Только весь иссиня-белый, необычный.

— Знакомимся с местными достопримечательностями, — Иван кивнул на камень. Камень Бел, он же Белороб, он же Палтырь. Подойдите и положите на него руки, получите левел-ап.

Мы с Анькой молча подчинились. Холод вошел в сердце, мысли стали плоскими и потеряли эмоциональную окраску. Сразу стало все равно, потерялся интерес к чему бы то ни было. Даже слабость какая-то появилась во всем теле.

— Что чувствуете? — спросил Иван, когда мы отняли ладони от белой глыбы.

— Безразличие, — ответила Анька.

— Это и есть оружие. Теперь вы, лишь подумав, сможете насылать на врагов это чувство без всяких плетений. Оно называется Холод Души. Одно из прямых воздействий, доступных жрецам-волхвам, которыми вы и станете в будущем. Да, запомните, есть еще один лайфхак — если вы сдвинете камень, из-под него вылетят холодные ветры, которые можно наслать на врагов.

— Пока их я что-то не вижу, — заметил я. — Ни тех, ни других.

— И слава богам, — серьезно ответил Иван. — Но в войне с порождениями Безодни вы должны быть готовы ко всему, что может помочь вам выжить и победить. Пока в рунных мирах они не появлялись, мы бы уже узнали. Но ключевое слово здесь «пока». Это совсем не значит, что вам не придется с ними воевать в этом мире. Поэтому вы должны знать и уметь, как действовать на этой местности. Запоминайте, пригодится. Пошли дальше.

Ох уж это унылое занятие — топать по заснеженной равнине, тоска смертная. Ненавижу марш-броски! Мы шли, бредя по щиколотку в снегу. Через полчаса на горизонте появился редкий лес, больше напоминающий лесополосу.

— Что это? — спросила Анька, остановившись на полминуты, отдышаться.

— Местный лес, — ответил Иван. — Называется Льдовы. Пойдем по дороге, нам туда.

И точно — под слоем снега угадывалась дорога. Кому она нужна в этом мире, если он населен призраками? Кто знает… Рунные миры — они такие, в них бесполезно искать логику и здравый смысл.

Мы двинулись, с трудом переставляя ноги — просто местная гнетущая атмосфера не способствовала не то что оптимизму, вообще полностью отбивала желание делать что-нибудь. Может, остаточное действие после Палтыря? Кто знает.

— Там избушка! — с удивлением сказала зоркая Анька. — А говорили — призраки, призраки…

— А кто сказал, что у призраков не может быть своего жилья? — сказал Иван. — Они тоже люди.

Вид жилья оказал на нас бодрящее влияние, мы ускорили шаг.

— Куда несетесь? — спросил Иван.

— Ну вот же избушка…

— В гости к духам? Вряд ли они будут вам рады. Проходим мимо, не останавливаемся, поняли?

— Да, — разочарованно сказала сестра.

Вот уже и избушка, а на лавочке возле нее — старушка в платье и белом платочке. Только вот это если смотреть обычным зрением, а если включить волховской взор… Избушка? Какие-то обугленные неизвестно когда и чем развалины, щерящиеся неровными остатками стен подобно разрушенному зубу. Да и старушка не старушка — уродливая злобная навья, призрак в рваной хламиде и клочьями развевающихся под силой волос. Короче нежить и есть нежить, что здесь, что у нас.

— Лучше в ее сторону не смотреть, приворожит — навсегда здесь останетесь, предупредил Иван.

— Лучше не надо, пробурчал я под нос.

Мы, гордо подняв голову, прошествовали мимо избушки со старушкой, словно ее здесь и не было, даже не скосив глаза в ее сторону.

А вот дальше по тропинке пошло странное. Возникло ощущение нереальности происходящего — хотя какая тут реальность, наркоманский бред, да и только. Но тут возникло ощущение, что мы выпадаем из пространства-времени, словно пробираясь сквозь эфемерный кисель, даже органы чувств перестали работать правильно. Еще не хватало в синестезию впасть.

— Почувствовали? — спросила искаженная фигура голосом Ивана. — Это Марь, одна из межмировых аномалий. Здесь сталкиваются потоки времени, искажая реальность. Просто идите вперед, опираясь на внутреннее чутье.