Андрей Савинков - Николай I. Освободитель

— Замолчи! — Взвизгнула пожилая уже женщина, чувствуя, что вступила, но очень тонкий лед, — не было никакого убийства! Его императорское величество умерло от естественных причин.

— Ага, — скорбно усмехнулся я, — от апоплексического удара табакеркой в висок. Молчу-молчу!

Последнее я добавил, глядя как графиня вся аж покраснела от возмущения, смешанного с удивлением. Впрочем, вероятнее всего подробностей произошедшего она и сама не знала, поэтому последняя шутка пропала даром.

Дальше события вновь понеслись вскачь, никак не завися от маленького великого князя, которого Мария Федоровна зачем-то потащила с собой посреди ночи в Зимний дворец. Видимо нахождение в Михайловском, в месте убийства императора было для женщины, которая скорее всего либо догадывалась о заговоре, либо вообще благословила его, совсем нестерпимым.

Возле ворот дворца стройными линиями стояли солдаты в мундирах Семеновского — синие оторочки карманов, погон и другие мелкие детали — полка. При виде императрицы они попытались было отдать честь, однако плачущая женщина только шикнула на них и скорым шагом прошла к поданной карете.

Лошадиные копыта застучали по брусчатке и экипаж проехав по Садовой свернул на Невский. Город, казалось, не спал, разбуженный необъяснимой тревогой. Большое количество военных патрулей могло подсказать даже совершенно несведущему в политике обывателю, что происходит нечто выводящее за привычные рамки. Впрочем, учитывая количество уже свершенных и еще предстоящих переворотов и революций, произошедших в Питере, рамки это были достаточно широки.

— «А уж столько просто покушений на государей было в этом городе…», — мысленно добавил я, пытаясь не уснуть с покачивающейся на брусчатке карете. — «То ли еще будет».

Зимний тоже гудел как растревоженный улей. Семеновцы, выглядящие совсем не по-гвардейски ошарашенно и даже как будто небрежно и здесь стояли чуть ли не у каждой двери. Мы поднялись по лестнице и направились в сторону покоев мамА, меня вели за руку. За каким чертом было поднимать с постели четырёхлетнего ребёнка мне было решительно не понятно.

Люди мелькали, входя и выходя как в каком-то диком человеческом калейдоскопе. Обилие ярких разноцветных мундиров, шитых золотом, еще более ярких увешанных кружевами и прочей гадостью, название которой я не знал ни в прошлой жизни ни в этой, платьев; духота — окна по зимнему времени держали закрытыми — и обилие перемешивающихся между собой парфюмов; общая тревожная атмосфера, все пытались говорить шепотом, однако порой откуда-то раздавались то подозрительные всхлипывания, то командные — военные во все времена разговаривают одинаково — окрики — все это сбивало с толку, вызывало лёгкое головокружение и даже тошноту. Покои мамА в эту ночь — последнее место, где я бы хотел находиться, однако выбора особо не было. Во-первых, меня никто не спрашивал: графиня Ливен все так же крепко сжимала мою ладонь в своей, как будто искала в руке маленького четырехлетнего человека, недавно поразившего ее своей осведомленностью и рассудительностью, какую-то опору. Опору, которой империя лишилась этой ночью потеряв Павла и которою в новом императоре — Александре — ей еще только предстояло обрести.

Сложно сказать, сколько прошло времени, однако в какой-то момент в комнату ворвался Александр, — за ним вошли Константин и их воспитатель граф Салтыков — и бросившись к кушетке, на которой полулежала мамА, упал перед ней на колени. О чем они говорили, мне из другого конца комнаты слышно не было, однако судя по трясущимся плечам Александра, он плакал. Вернее — рыдал.

Это продолжалось несколько минут, после чего Мария Федоровна что-то резко сказала новому императору — отвлекшись, я не услышал что — а потом указав на нас — меня и сестру Анну, которую так же привела суда графиня Ливен — громко произнесла: «Теперь ты их отец»!

Эта брошенная во всеуслышание фраза стала как будто нажатым спусковым крючком. Все вокруг забегали еще активнее, а Шарлотта Карловна потянула меня за руку прочь.

— Нет, — я рывком освободил свою конечность. — Рано. Мне нужно поговорить с крестным.

Крестным Николая и соответственно моим был Александр. Графиня посмотрела на меня удивленно, потом видимо сопоставила мои слова с коротким разговором в коридоре Михайловского и кивнула. Анну увели, а я остался тихонько стоять в углу, наблюдая за продолжением то ли трагедии то ли фарса.

Минут через десять крестный немного успокоился и перекинувшись еще несколькими словами с мамА, направился из комнаты, но тут дорогу ему преградил я.

— Ваше императорское величество, — я склонил голову в коротком поклоне. — Уделите мне десять минут своего времени. Тет-а-тет. Дело государственной важности.

Мое сердце стучало просто бешено, спина вмиг покрылась липким потом, а дыхание стало частым и глубоким. Я совсем не был уверен в правильности своих действий, по сути, я сейчас ставил все на «зеро», желая получить возможность влиять на процессы в стране не через двадцать лет, а уже сейчас. Да, пусть в ограниченных рамках, пусть с оговорками, однако слишком большое количество важнейших для страны событий должно произойти в следующие десять-пятнадцать лет — и далеко не все из них Российская Империя пройдет без потерь — чтобы хотя бы не попытаться что-нибудь улучшить. Наступить на ту самую бабочку и пустить ход истории по другой колее. В конце концов чем раньше я начну, тем проще будет в дальнейшем.

Услышав детский голос снизу Александр удивленно уставился на меня, как будто увидел первый раз. Тут нужно сказать, что мой крестный совсем не баловал маленького Николая частыми визитами, пересекались мы в основном только на разного рода семейных мероприятиях, обязательных к посещению для каждого члена семьи. И понятное дело, что даже статус крестного отца никак не мог заставить двадцатитрехлетнего молодого человека общаться с четырехлеткой, пусть даже таким необычным.

Впрочем, момент был выбран удачно: император был в раздрае, а я обратился максимально официально и до ужаса серьезно. Ну не мог Александр едва заняв трон — формально, до коронации было еще черт знает сколько времени — тут же послать меня, желающего поговорить о государственных делах, на глазах у всех. Момент был выбран идеально.

— Д-да, Ники… — Император растерянно кивнул, — конечно.

Под удивленными взглядами всех присутствующих мы вышли из комнаты и, пройдя через соседнюю гостиную, зашли в пустующую по ночному времени чайную комнату.

«Ох уж эти проходные помещения во дворцах», — совершенно не к месту пришла в голову отвлечённая мысль. — «Почему нельзя сделать нормальную планировку».