Александр Харников - Северный сфинкс

Далее все произошло так, как сказал «пятнистый» майор. Я прислонил лестницу к бойнице, которую утром указал мне Виконт, и дунул в манок. Раздалось вполне натуральное утиное кряканье. На лестнице появилась человеческая фигура. В зеленом свечении она была хорошо видна, и потому я сразу понял, что это абсолютно незнакомый мне человек. Зато во втором беглеце я сразу узнал Смита. Подав сигнал трубкой – я старательно сделал все, чему меня учил майор – стал ждать, что будет дальше. А дальше где-то неподалеку раздался выстрел, и сержант, словно спелая груша, шмякнулся с лестницы на землю.

Тот же, кто спустился на землю до него, испуганно заметался, а потом помчался прочь со всех ног, громыхая грубыми матросскими башмаками по мостовой. Я аккуратно положил оба прибора у крепостной стены и побежал за ним следом. Тот, похоже, не зная города, просто старался удрать подальше от своей тюрьмы. Несколько раз он спотыкался и падал, один раз он напоролся на компанию людей с собакой, которая его облаяла. Скоро беглец выбился из сил и, поскользнувшись на мокром булыжнике, упал ничком на землю. Я не спеша подошел к нему и, присев на корточки, шепнул:

– Приятель, я вижу, что тебе нужна помощь. Доверься мне. Я отведу тебя в безопасное место, где тебя накормят и спрячут от русских ищеек.

Беглец встрепенулся, кряхтя поднялся с земли – похоже, что при падении он разбил колено – и, прихрамывая, послушно пошел за мной. Немного отдышавшись, он спросил:

– Кто вы и почему вдруг решили мне помочь?

– Я англичанин и считаю, что мы всегда должны помогать своим соотечественникам, оказавшимся в беде.

Беглец покосился на меня и, сомнением в голосе произнес:

– А мне почему-то кажется, что вы не англичанин, а житель бывших английских колоний в Америке.

– Вообще-то я ирландец из Баллимины, еще в молодости эмигрировал в Бостон.

Мой спутник резко остановился и спросил меня:

– А где вы жили в Баллимине?

Я замялся, потом сказал, решив, что такая улица в том ирландском городишке наверняка есть:

– На Черч-стрит.

– Ага. Это та, что у порта?

– Именно там.

Беглец снова остановился и произнес с издевкой:

– Похоже, что вы ни разу не были в Баллимине. Вам разве неизвестно, что этот город находится на расстоянии пятнадцати миль от моря? Да и акцент ваш совсем не похож на тот, на котором говорят янки. Вы, скорее всего, откуда-нибудь с Юга. Одна из Каролин, наверное, либо Джорджия?

Вот дела! Почему так получается – поможешь человеку, а он тебе вместо благодарности готов подложить свинью. К такому повороту событий я не был готов. Что делать-то теперь? Может быть, избавиться от этого чересчур умного парня? Ведь он может запросто сдать меня Виконту. Скажет, что я не тот, за кого я себя выдаю. А может, и не скажет?

Мой спутник, словно читая мои мысли, сказал примирительно:

– Или я сильно ошибаюсь, или вы – не тот, за кого вы себя выдаете. Похоже, что вы здесь играете против британцев. В таком случае я на вашей стороне – ненавижу угнетателей моей родины, которые нас, ирландцев, за людей не считают. Так что можете быть спокойны – я вас не выдам.

– А ты, парень, сам-то кто?

– Я вот как раз родом из той самой Баллимины. Зовут меня Джон МакКриди. Был матросом на купце, успел побывать и в Бостоне, и в Чарльстоне, и в Нью-Йорке, и в Филадельфии. А год назад меня схватили в кабаке в Портсмуте и силой заставили служить на корабле Его Величества. Англичан, как я уже сказал, не люблю, ведь моя мама была католичкой, и над ней – и надо мной – издевались, сколько я себя и ее помню. Отец же мой погиб в море, когда мне было всего два года. У моей мамы и акцент, и манера говорить типично ирландские, и для протестантов я – пэдди 23 . И хоть фамилия моя шотландская, но я всегда считал себя ирландцем.

– Хорошо, – я наконец принял окончательное решение. – Для человека, к которому мы идем, вы – ирландский шотландец-протестант 24 . Про побег ты можешь рассказать этому человеку все, как было на самом деле, кроме, конечно, этого нашего с тобой разговора. А что будет дальше – посмотрим.

16 (28) апреля 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Сегодня я хотел немного отдохнуть. Но, как видно, не судьба. С утра пораньше в Кордегардии запиликала рация, и Павел Петрович настойчиво, но вежливо попросил меня зайти к нему. Тон голоса императора был вполне благожелательным, из чего я сделал вывод, что никаких неприятных сюрпризов мне ожидать не стоит.

И я оказался прав – Павел был чем-то доволен, даже мурлыкал какую-то мелодию себе под нос.

– Проходите, Василий Васильевич, присаживайтесь, – царь сделал приглашающий жест, предлагая мне занять место на обитом атласом диванчике.

– Вчера вечером я получил одно интересное письмо. Адресат вам хорошо известен – это пока еще Первый консул Франции Наполеон Бонапарт. Он настаивает на скорейшей встрече с нашими полномочными представителями, чтобы обсудить планы будущих боевых действий против Британии.

– Наполеон спешит, – кивнул я императору. – Французские части в Египте испытывают сильнейшую нужду во всем и вот-вот сдадутся англичанам, которые вместе с турками перекрыли им все пути снабжения. Первый консул желает спасти своих людей, которых он, если сказать честно, бросил на произвол судьбы, а сам сбежал во Францию.

– Кроме того, – продолжил Павел, – Бонапарт желал бы, чтобы с нашей стороны на встрече присутствовал кто-нибудь из «новых фаворитов императора». То есть кто-то из вас. Что вы думаете по этому поводу, Василий Васильевич?

Я задумался. Конечно, заманчиво встретиться с Наполеоном и переговорить с ним с глазу на глаз. Но лучше будет для всех, если при сем присутствовал бы и глава внешней политики России граф Федор Ростопчин. Он человек толковый, опытный, и в случае чего сможет подсказать нам, как себя вести во время общения с французами.

– Думаю, ваше императорское величество, – произнес я, – что один из нас может встретиться с Первым консулом. О ходе переговоров мы будем ежедневно докладывать вам по радиостанции. Я почему-то уверен, что Наполеон уже подготовил для встречи с нами своих эмиссаров с большими полномочиями. Правда, я могу лишь предположить, кто именно возглавит французскую делегацию. Будем ждать, нам, в отличие от Бонапарта, спешить некуда.

– Может быть, все может быть, – задумчиво произнес Павел. – Думаю, что следует дать указание графу Ростопчину, чтобы он начал готовиться в путь. А вы подумайте, кто с вашей стороны сможет отправиться вместе с ним. Да, Василий Васильевич, забыл вам сказать, что я, помня вашу просьбу о секретаре, который помог бы вам во всех ваших делах, нашел, как мне кажется, подходящего человека. Вы, наверное, его знаете. Это обер-секретарь Правительствующего Сената и глава недавно учрежденной Российско-американской компании… Зовут его…