Михаил Ланцов - Государь Руси [litres]

Так вот. Венгры.

Кочевники. Они на дух не переносили земледелие, считая его позорным трудом. Сейчас да, оказавшись в безвыходной ситуации, венгры согласились бы заниматься чем угодно, лишь бы выжить. Но это сейчас. А потом? И чтобы спустя пять-десять лет не начались проблемы, Ярослав решил подойти к этому делу с умом. Прежде всего – не расселять венгров консолидированно. То есть разбить половину из пяти тысяч на семьи да небольшие группы и распихать их по тем селениям, что выросли между Новым Римом и Новой Троей. Остальных же распределить по иным поселениям, включая оба города, пристроив к артелям строительным, ремесленным и рыболовным. Главное – держать их подальше от землепашества, которое вызывало у них исключительно унизительные ассоциации.

Однако венгры не сильно одобрили такой подход. Они держались друг за друга и раздражались от этого размазывания тонким слоем по всей державе. Но выбора у них не было. Тем более что Ярослав их покормил. Впервые нормально и всех. И отворачиваться от него, уходя вновь на голод и верную смерть, они были не готовы. Поэтому скрепя сердце подчинялись.

Их пугало и раздражало в новом их статусе буквально все. И соседи, говорящие на непонятном для них языке. И новый род деятельности. И леса вокруг вместо привычных степей. И отсутствие живности в должном количестве. И социальное положение равных с земледельцами людей…

Но выбора у них не было.

Точнее, выбор был, но для большинства людей он казался совершенно не равнозначен. Тем более что все гордые воины слегли в боях или перешли в печенежские дружины. А кое-кто пристроился и к болгарам. Из-за чего в этих пяти тысячах были только обычные пастухи, не обладавшие болезненно обостренной корпоративной честью.

– Зря ты с ними связался, – покачала головой Пелагея.

– А ты думала, что они все в Степи сгинут?

– Разумеется. Это все говорили. Раз сразу тебе под руку не пошли, то всем в Степи стало понятно – не договорились или брезгуют. А значит, тебя у них за спиной нет. Поэтому вырубили бы их как сорную траву без всякого стеснения. Степь – голодное место. Там лишние рты ни к чему.

– Согласен, – кивнул Ярослав. – Сам удивлен, что эти смогли до меня добраться.

– Сказывают, хазары в том им подсобили. Хотели тебе на шею тем самым ярмо повесить. Откажешься их принимать – слово нарушишь. А примешь – проблемы обретешь.

– И ты считаешь, что я зря с ними связался? Лучше было бы слово нарушить?

– Лазейка была, – возразила Пелагея. – Ты кому слово давал? Хану их. А пришли к тебе – кто? Бродяги. С ними разговора не было.

– Скользкая лазейка.

– Скользкая. Но и бродяг всех подряд привечать не стоит. Тем более таких, от которых проблем больше, чем пользы.

– Милая, это пять тысяч человек. То есть уже сейчас – свыше тысячи мужских рабочих рук. Да, землю пахать они не станут. Ну так и что? На рыбалке или прокладке дорог пригодятся. Вон – хазары хотят торговлю ладить. И там срочно нужно дорогу строить. Поначалу – небольшой отрезок. Но потом было бы недурно подвести его до самого Нового Рима и тут через Днепр мост перекинуть. Да и дальше – до Оки проложить ее.

– И зачем она тебе? Столько сил – и ради чего? Все равно ведь нужна только маленькая перемычка между притоками.

– Дороги, милая, эта власть.

– Чего?!

– Власть. Древний Рим контролировал обширные территории вдали от крупных рек и морей только благодаря дорогам. Ибо только по дорогам могут быстро пройти войска. Что есть дорога от Нового Рима до Оки? Возможность в считаные дни перебросить туда легион. Кроме того, дороги – это вены державы, по которым текут товары и посыльные. Реки могут замерзать. Могут вскрываться ото льда. Могут пересыхать или распадаться на многие непроходимые кораблями рукава. Могут волноваться от сильного ветра. Да и есть они не везде. А хорошие дороги позволяют круглый год, в любое время суток двигаться в нужном для тебя направлении.

– Ты опять замахиваешься на излишнее, – покачала головой Пелагея. – Зачем тебе эта дорога сейчас?

– А когда этим заниматься?

– Потом как-нибудь. Мои жрицы сказывают, что детей последние годы выживает больше иных лет, да и роженицы реже умирают от горячки. И все это из благоволения Макоши.

– Будем честны, – лукаво улыбнулся Ярослав, – Макошь, конечно, нам благоволит, но без предложенных мною мер гигиены и санитарии ничего бы не получилось.

– Пусть так, – нехотя согласилась Пелагея. – Но я хотела сказать о другом. Кривичи ныне плодятся лучше иных. Подождал бы лет пятнадцать, пока новое поколение подросло. Куда более многочисленное, нежели нынешнее. И к делу их пристроил. Зачем спешить и этих степняков заселять на наших землях?

– А у нас есть эти пятнадцать-двадцать лет?

– А ты думаешь, нет?

– Главная проблема человека в том, что он смертен. Хуже того – смертен внезапно. Твои резоны понятны. Но рабочие руки нам нужны уже сейчас, а не четверть века спустя. За эти годы венгры сумеют многое сделать.

– И расплодиться.

– Так тебе не нравится только это?

– Меня и печенеги, которых ты привечаешь, раздражают. Хазары ладно. Ибо они не селятся на наших земля. А печенеги… ты уже их тут семей двести поселил. И не собираешься останавливаться. Теперь еще венгры… Это же кошмар!

– Ты про пиктов забыла, – улыбнулся Ярослав. – После нашего с Иваром вторжения в Британию они могут прибыть к моему двору с каким-то количеством семей.

– Этого только нам не хватало…

– Милая, ты слишком мелко мыслишь.

– Мелко? Ты считаешь, пытаться удержать землю предков – это мелко?

– Землю предков? – хохотнул Ярослав. – Это очень смелое утверждение. Смотри. Сейчас 867 год от Рождества Христова. Славянские племена выделились в самостоятельный этнос всего четыреста-пятьсот лет назад, и произошло это в землях по Эльбе, Одеру и Висле. Там ваша родина. Там, а не тут. В эти земли мы пришли три-четыре поколения назад, согнав местные племена. А если копать еще дальше, то родина всех ариев, из которых и выделились племена славян, это степи от Днепра до Волги. И сформировались они там почти пять тысяч лет назад. Понимаешь? С тех пор они находятся в постоянном движении.

– Ты так говоришь, будто сам при этом присутствовал, – нахмурилась Пелагея.

– Я – нет. Но атланты, которые меня воспитывали, да. Они живут очень много лет. Самые мудрые и могущественные практически бессмертны.

Пелагея еще сильнее нахмурилась, но промолчала, явно недовольная таким поворотом разговора. Ярослав же улыбнулся как можно мягче и добрее и продолжил:

– Понимаешь, все эти игры в «землю предков» – суть пустота. Мы с тобой, как правители огромной державы, в которой живут многие десятки разных племен, должны думать и действовать совсем иначе. Вот народились арии в степях Северного Причерноморья? Народились. Значит – это наша исконная земля, и мы ее должны контролировать как их наследники. А то, что мы оседло живем, а арии в те далекие времена были такими же кочевниками, что и печенеги с венграми, не имеет никакого значения. Понимаешь?